Читать интересную книгу Сон в Нефритовом павильоне - без автора

— Этого молодца надо поймать во что бы то ни стало, иначе он всех уложит! Оставить полководца Яна, схватить всадника! — вскричала разъяренная Маленькая бодисатва.

Воины, нападавшие на Яна, бросились за Хун, чтобы окружить ее и пленить. Ян же с тремя богатырями и горсткой воинов уже изнемог от усталости. Неожиданно враги куда-то исчезли — это они умчались в западном направлении в погоню за неизвестным всадником. Ян тронул коня, тот с трудом находил землю копытом — все поле было устлано телами варваров. Изумленный Ян поехал дальше и скоро увидел спешившего на помощь Су Юй-цина. Он понял, что опасность наконец миновала.

— Много ли у вас раненых? — тревожным голосом спросил Су Юй-цин.

— К счастью, ни одного!

— А где же Хун Хунь-то?

— Разве он не в Турачах? — удивился Ян.

— Я только что повстречал его, он мчался спасать вас.

— Тогда он, скорее всего, погиб, — сдерживая слезы, проговорил Ян. — Войско Тосе очень сильно, воинов без счета. Хун Хунь-то храбр, но молод ведь и сил у него не так уж много. Вот поехал меня выручать да пропал, бедняга!

Ян тяжело вздохнул и продолжал:

— Он был давним моим другом, многие годы мы делили с ним горести и радости, а теперь он из-за меня погиб! Как мне жить дальше? Древние говорили: «На уважение отвечай уважением». В моей жизни не было у меня друга ближе и преданнее. Умру, если не отыщу его!

Инспектор схватил копье и хлестнул коня, намереваясь броситься в толпы варваров. Но минские богатыри удержали Яна.

— Пусть мы не такие удальцы, но и мы сумеем разыскать Хун Хунь-то. Вы же оставайтесь при войске.

Конечно, в одиночку Ян ничего не сумел бы сделать для спасения Хун и горячился по молодости, но он от чистого сердца желал видеть живой и невредимой свою возлюбленную, с которой его связало столь многое. Душа Яна страдала без Хун. Неистовый, словно огонь, он ворвался в гущу варваров, кося их, как траву. Он мчал по полю, отпустив поводья и размахивая сеющим смерть мечом. Лэй Тянь-фэн, Ма Да и Дун Чу скакали рядом с ним. Где проезжали четыре богатыря, оставалась просека, усеянная мертвыми телами. Военачальники были поражены бесстрашием и ратным искусством своего полководца.

Между тем Хун из последних сил отбивалась от подступавших все ближе врагов. Она искала глазами возлюбленного и не находила. Тоска сжала ей грудь, слезы затуманили прекрасные глаза, но она еще не потеряла надежды. Маленькая бодисатва, продолжавшая наблюдать за неравным боем, говорит своим приближенным:

— Слышала я, что в сражении при Данъяне[241] никто не мог одолеть Чжао Цзы-луна,[242] но, думаю, ему не сравниться с этим удальцом. Как же нам его осилить?!

Она понаблюдала еще, что-то заметила и продолжает:

— Судя по тому, как этот герой мечется с севера на юг, с запада на восток, ищет он кого-то. Уж не своего ли полководца?! Давайте выставим напоказ голову убитого воина и выдадим ее за голову их Яна. Богатырь тогда опешит — и схватим мы его голыми руками.

Она приказала сделать то, что придумала, и кричит:

— Эй, молодец, понапрасну стараешься! Не ищи больше своего начальника — вот, смотри, его голова!

Глаза у Хун были зоркие, но разве разглядишь при луне черты лица у мертвеца?! Она верила в счастливую судьбу Яна, доверяла своей проницательности и ни за что не поддалась бы на обман, если бы… Когда человек торопится, разум его тоже поспешает, а когда разум поспешает, глаза человека и кусты на горе Багуншань примут за врага. В те мгновения Хун думала только о Яне. Услышав из вражеского стана голос, как гром с ясного неба принесший страшную весть, она поначалу растерялась, а потом ярость огнем вспыхнула у нее в сердце. Теперь все было ей нипочем.

— Мечи мои, вы всегда были со мной: я лелеяла вас, вы оберегали меня, — прошептала она. — Сегодня решается моя судьба. Вы — самое ценное, что у меня осталось. Сослужите же мне добрую службу — спойте как следует свою песню!

Произнесла — и мечи зазвенели ей в ответ. А Хун обратилась к коню:

— Хоть ты и не человек, но всегда меня понимал с полуслова. Если хочешь спасти меня, собери и напряги все силы — сейчас решится моя судьба!

Конь согласно ударил копытом и протяжно заржал. Хун подняла вверх оба меча и полетела на врага. В руках у нее сверкали молнии.

Между тем Маленькая бодисатва и Тосе перестроили свои войска. По правую и по левую руку от предводителей стояли могучие богатыри с огромными копьями. Вдруг над их головами послышался свист мечей, ветер принес откуда-то звук, похожий на цокот копыт, и что-то вроде снежинки сверкнуло в голубоватой лунной дымке. Варвары всполошились, ухватились за мечи, да все впустую — несколько голов покатилось на землю. Перепуганный Тосе закричал, схватил в охапку жену и взмыл с нею в воздух. Хун погналась за ними. Плохо пришлось бы обоим, если бы не взмолилась Маленькая бодисатва:

— За что вы безжалостно преследуете нас, минский богатырь? Не причинили мы никакого вреда вашему полководцу, просто попытались вас обхитрить. Не за что мстить нам!

Хун облегченно вздохнула, но промолчала и подняла страшные свои мечи, намереваясь разделаться с врагами. Тосе ссадил жену, развернулся и поскакал навстречу Хун. Много раз сходились они, и не уберегся бы в одиночку Тосе от оружия минской воительницы. Но прибежали ему на подмогу десятки воинов, окружили Хун и начали теснить ее, наскакивая справа и слева, спереди и сзади. Хун была искуснее любого врага, но силы ее уже были на исходе, а врагов не убывало, а только прибавлялось. Они спасали своего князя и дрались отчаянно. Опасность нависла над головой Хун. Вдруг что-то загремело, и при свете луны появился юноша-воин с копьем наперевес, который стремительно мчался на резвом скакуне. Быстротой и обликом напоминал богатырь дракона, рассекающего волны бурного моря, свирепого тигра, одолевающего тугой встречный ветер. Вихрем поднялась пыль к небесам, грозно заржал могучий конь. Хун почудилось, что это конь Яна. Она поскакала навстречу всаднику, всматриваясь в его лицо. Несмотря на мрак ночи, узнала его и радостно прокричала:

— Вы куда мчитесь, инспектор? Это я — Хун!

Ян остановил коня:

— Я уж не надеялся найти тебя живой. Откуда ты здесь?

— Я искала вас. Тосе и Маленькая бодисатва бежали за стены крепости, но варваров еще полно на поле боя. Ударим на них!

Они повернули коней и снова ринулись в сражение. Всюду валялись обезглавленные трупы. Оставшиеся в живых варвары толпились в полной растерянности, а увидев двух скакавших на них богатырей, бросились в бегство, тщетно прикрывая руками головы. Тут с радостными кличами: «Победа! Победа!» — подоспели Лэй Тянь-фэн, Ма Да и Дун Чу. Теперь можно было и отдышаться.

Вернувшись в Турачи, Ян и Хун вместе спешились возле шатра инспектора. И вдруг Хун повалилась на землю, потеряв сознание. Перепуганный Ян зажег светильник и увидел на халате Хун кровь. Он решил, что она ранена. Снял с нее халат и осмотрел тело. Раны он не нашел, только вся одежда Хун пропиталась потом. Тут подошел конюх и сообщил:

— Конь Хун Хунь-то и седло — в крови!

Ян держал Хун за руку, проверяя пульс, просил принести то одно, то другое снадобье, гладил возлюбленную и никак не мог успокоиться. Наконец Хун пришла в себя, приподнялась на локте и проговорила:

— Как вы можете, пренебрегая опасностью, безрассудно лезть в пасть врагу?! Это, конечно, моя вина! Но разве могла я предположить, что вы, и так истомленный заботами, пойдете в сражение сами? Разве могла я подумать, что — мало этого — вы еще будете рисковать жизнью, бросаясь в самые опасные места? Я знаю, что жена обязана следовать за мужем. Зачем же вы последовали за мною да еще на поле битвы? Известно, что неученые жены чувствительны и привязчивы, но когда их ученые мужья насмехаются над этими их свойствами, то жены оставляют таких мужей на произвол судьбы или заставляют их краснеть своим поведением. К счастью, вы не такой муж, да и я не такая жена!

— Золотые ты говоришь слова! — ответил Ян. — Я отношусь к тебе не просто как к жене. Ты же еще и мой друг! Я не мог не броситься спасать тебя. Кроме нашей любви, есть еще и благодарность — ведь сколько раз ты спасала меня, рисковала жизнью! Я люблю тебя, будь же осторожней, береги себя!

Хун растроганно кивнула и, поглаживая свои мечи, заговорила о другом:

— Маленькая бодисатва кричала из крепости таким дурным голосом, пугая наших воинов, что до сих пор душа моя леденеет. Но теперь пора нам самим ее попугать! Этой ночью я затоплю Пятиречье и возьму Тосе с его женой в плен голыми руками!

— Как ты это сделаешь, — улыбнулся Ян, — если бочки с водой еще не привезли?

— За те несколько дней, что я отлынивала от ратных дел в Турачах, я все успела подготовить.

Хун позвала Ма Да и послала его за водой. Вскоре тот пригнал громадную колесницу с огромным сосудом. Сосуд этот был не простой, скорее просто чудесный. Судите сами: высота горла составляла шесть чи — и в горле помещалась влага севера; длина сосуда равнялась двенадцати чи девяти цуням и шести фэням[243] — и сюда наливали воду тех сторон света, куда уходят и откуда выходят солнце и луна. В окружности сосуда было один вэй и два и. Запаса воды на двенадцать часов. Внизу есть потайная камера, и в нее входит воды на тысячу дней, а вытекает она оттуда через особое отверстие. Прежде чем вытечь, вода делает триста шестьдесят поворотов согласно с тремястами шестьюдесятью делениями небесного круга. Если сосуд поставить торчком, он будет как терем в пять ярусов, и воды в нем хватит на пять лет. Сосуд можно вытянуть на сорок девять чи и напоить всех гостей на большом пиру. Можно сократить сосуд до четырех чи и четырех цуней — всего четыре часа гости будут пить воду из такого сосуда. По виду сосуд напоминает существо с головой дракона, рыбьим хвостом, черепашьей спиной и китовым брюхом!