Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно в то время слова «Финляндия» и «музыка» начали вместе мелькать в разговорах о человеке по имени Ян. Прежде его звали Юханом, но к 1903-му об этом намертво забыли.
Теперь (тогда) все говорили, что Ян Сибелиус и БЫЛ финской музыкой. Если честно, ничего в этом смысле не изменилось, по крайней мере для большинства людей. Финская музыка была и остается Юханом Юлиусом Кристианом Сибелиусом. К 1903-му он, тридцативосьмилетний, обратился в своего рода местного, национального и во многом всемирного героя. Его «Куллерво» еще лет двенадцать назад сделало Сибелиуса знаменитостью, а «Туонельский лебедь», «Сага» и Первая симфония нисколько таковой репутации не повредили. Он оказался спасителем финской национальной музыки. В 1899 году Сибелиус создал тональную, или симфоническую, называйте, как вам больше нравится, поэму «Финляндия». По моим представлениям, «Финляндия» и определила участь Сибелиуса-триумфатора — в том смысле, что после нее он ничего плохого, на взгляд его страны, сделать просто не мог. Даже если бы Сибелиус начиная с этого времени занимался лишь тем, что обстругивал палочки да «пожинал плоды былого», он все равно еще многие годы мог бы позволить себе пить, сколько душа просит, отказывать блондинкам, возжелавшим завести от него ребенка, и любоваться своим лицом на марках. Последнее, кстати, чистая правда — лицо Сибелиуса появилось на финских марках.
Итак, если жизнь была к нему столь благосклонна, что же грызло старину Яна — ведь что-то же его грызло? Сейчас расскажу. К 1903 году он так и не осуществил мечту своего детства. И если честно, не осуществил ее и позже. Видите ли, еще в 1891 году Сибелиус попросил, чтобы его приняли в Венский филармонический оркестр — ИГРАТЬ НА СКРИПКЕ. Не в дирижеры, не в композиторы, всего-навсего в СКРИПАЧИ. Ему всегда хотелось быть скрипачом, сколько он себя помнил. Скрипачом-то он был хорошим, но, увы, не великим, вот ничего у него и не получилось. Такие дела. Но как же удалось ему примириться с мыслью, что он никогда не станет величайшим, какого мир когда-либо слышал в концертах, скрипачом-виртуозом? Ну, он утешался изысканным коньяком и превосходными сигарами, однако проделал и еще кое-что, почти столь же приятное. Написал виртуозный скрипичный концерт — величайший, по мнению многих, из когда-либо слышанных миром. В 1903 году.
Это концерт, от которого захватывает дух. Яростный. Напористый. Небесный. Даже сердитый, что и неудивительно. Последняя часть кажется выходящей за грань обычного концертного сочинения, обращаясь в десять с чем-то минут музыкального театра. Настоящих практических знаний по части скрипки у меня нет — если не считать того, что в школьные годы мне очень часто приходилось забирать этот инструмент из транспортного бюро потерянных вещей, а после снова забывать в бесчисленных автобусах, — но я всегда считал, что последнюю часть Скрипичного концерта Сибелиуса следует просто-напросто брать приступом. Она так агрессивна, в ней столько всяких «и более того…» — это скрипка, произносящая, грозно помахивая перстом, речь Артура Скарджилла[*]. Потрясающая вещь.
«Я НЕ СТРЕМЛЮСЬ ИЗМЕНИТЬ МИР, Я НЕ ИЩУ…»Вам как, сидеть удобно? Тогда я начну. Когда-то давным-давно в далекой стране велось ужасное множество войн и тысячи людей расставались с жизнями. Нет, на сказку это не очень похоже, правда? Хотя для описания 1904 года подходит более чем. В этом году главными воителями были, если честно, Япония и Россия — тут вам и оборона Порт-Артура, и взятие Сеула, и все, что хотите. В научной сфере: Резерфорд и Содди только что постулировали свою теорию радиоактивности, появились первые ультрафиолетовые лампы и — не знаю, по моему мнению, это можно отнести к науке — была основана компания «Роллс-Ройс». Кроме того, Фрейд опубликовал книжицу из тех, что приятно почитать на ночь, — «Психопатология обыденной жизни». Прелестно! Готов поспорить, шла она нарасхват и по всему миру люди читали ее за утренним какао. Что еще? Жан Жорес начал издавать социалистическую газету «Юманите», Хелен Келлер окончила Рэдклифский колледж, а в городе Грац, что в Австрии, состоялась первая музыкальная радиопередача. Что касается Антона Чехова, то он, таки да, умер, ничего не поделаешь. Но, правда, успел написать «Вишневый сад». Добавьте ко всему этому «Двух сестер» Пикассо, «Свадьбу» Руссо и смерть Дворжака — вот вам почти и весь 1904-й.
Почти, да не совсем! О нет.
Нет. До того как 1904-й подошел к концу, дал самый первый свой концерт Лондонский симфонический оркестр. Он полон сил и поныне, даром что побывал в 1912-м на волосок от гибели — решив в последний момент все же не плыть в Нью-Йорк на «Титанике». Чистое везение, разумеется. Но все-таки. Все хорошо, что хорошо кончается.
В отношении музыкальном происходило так много всякого разного, что, наверно, было бы разумным просто поставить бок о бок два сочинения, словно говоря: «Господи, каких только до сумасшествия разных стилей не существовало в то время!» — а остальное все пропустить. Да, пожалуй, так я и поступлю.
Чарлз Айвс. Очень симпатичное имя, очень спокойное, я так всегда думал. Однако за ним, за этим спокойным именем, кроется удивительная жизнь. Поначалу мистер Айвс подвизался в штате Коннектикут в двух качествах одновременно: музыканта и бизнесмена, причем во второй своей ипостаси — не в пример первой — очень удачно. Миллионы нажил. Вы не поверите — на страховании. А когда ему пришлось с композицией расстаться — по причине плохого здоровья, — страховое дело стало его главным занятием. Правда, тоже ненадолго: еще лет через двенадцать он удалился-таки от дел окончательно, но к сочинению музыки более не вернулся. Отец Айвса был капельмейстером, и, думаю, правильно будет сказать, что он не относился к типичным для конца девятнадцатого столетия представителям этой породы. Сплошь и рядом он заставлял сына петь в одной тональности, а сам в это время подыгрывал ему на пианино в другой, просто смеха ради. (Вот занятие, в котором я на голову выше даже самых лучших музыкантов, поскольку с малых лет умел петь в любой тональности — КРОМЕ той, в которой мне подыгрывали.) Когда человек получает воспитание в таком роде, что-нибудь в нем да застревает, и Айвс в своих серьезных, зрелых сочинениях принялся экспериментировать с «битональностью» (так ее именуют узкие специалисты — в буквальном смысле это «две тональности»). К примеру, написанные в 1914-м «Три селения в Новой Англии» исполняются двумя оркестрами, играющими разную музыку и в разном темпе. Говорят, сочинение это было отчасти вдохновлено чем-то схожим, увиденным Айвсом на улице, — два оркестра, играя каждый свое, шагали друг другу навстречу. Наверное, весело было.
А для сорокашестилетнего Джакомо Пуччини этот год стал годом Баттерфляй. Пуччини родился в Италии в такую пору, когда человек, обладающий даром к сочинению задушевной музыки и любовью к опере, мог только преуспеть. Ко времени, когда Пуччини стукнуло двадцать шесть, Верди почти уж одиннадцать лет как исполнял данный им по собственной воле обет музыкального молчания, не написав ни единой ноты, оперной или еще какой. И пока что отказываться от своего обета не собирался. В конечном счете период безвердия растянулся лет на тринадцать. В итальянской опере образовалась прореха. Пуччини представил на провинциальный оперный конкурс свою одноактную оперу «Le Villi» — «Виллисы». И хотя в официальном решении жюри сочинение его даже и упомянуто не было, Пуччини удалось поставить эту оперу на сцене — причем с немалым успехом. К 1904-му он уже был автором трех действительно великих опер — «Манон Леско», «Богемы» и «Тоски», и «Богему» многие считают одной из величайших опер, какие только существуют на свете. Однако в этом году Пуччини написал то, что сам называл потом лучшим своим творением. Оперу, в которой рассказывается о юной гейше по имени Чио-Чио-сан и ее трагической любви к УБЛЮДКУ! — офицеру военно-морского флота США, лейтенанту Пинкертону. Называется она так же, как легшая в ее основу пьеса. «Мадам Баттерфляй».
Эта опера Пуччини не всякому по зубам. Как я уже признавался, было время, когда я и сам к ней даже со взятой наизготовку кавалерийской пикой подходить не желал, — хотя, вообще-то, вы когда-нибудь пробовали заявиться в Королевский оперный театр с кавалерийской пикой? Опера роскошна и одновременно груба — в том смысле, что Пуччини не обинуясь использует материал, от которого другие композиторы могли бы и отшатнуться, опасаясь, что их сочтут «пошлыми» или «louche»[*]. (И даже «пустыми».) Однако Пуччини сказал: «Нет, если опера способна взять людей за живое, я ее напишу» — и написал. Стеснительности в ней мало; она «вульгарна» — такое, помнится, слово было в ходу у знатоков в тот сезон, когда Королевский оперный показывал «Турандот», — и все же она попросту СКАЗОЧНА. Un bel dì?[*] Можете не сомневаться.
- Современный патерик (сокр.) - Майя Кучерская - Прочий юмор
- Сборник рассказов - Михаил Жванецкий - Прочий юмор
- КОШКА. - Тарасик Петриченка - Городская фантастика / Фэнтези / Прочий юмор / Юмористическая проза / Юмористическая фантастика
- Отдохнул… - Алексей Чернов - Прочий юмор / Юмористическая проза
- Wow! Тараканы в голове - Владимир Алексеевич Колганов - Прочий юмор