все равно в хулиганы записали. Хотя потом и поняли, что у меня проблема. От своих одноклассников я отстал. Когда меня направили на коррекционные занятия, где мне и поставили диагноз зрительного стресса и подобрали пластинку, к экзаменам на аттестат о неполном среднем образовании готовиться было уже поздно. И я на них наплевал. К тому времени у меня не осталось никакой уверенности в своих силах. Зато я научился разыгрывать рубаху-парня. – Он усмехается, и рядом со мной появляется Сонни.
Меня переполняет сочувствие к Джейми-мальчишке и хочется его обнять.
– А как же ты без образования попал на телевидение? Я думала, ты школу окончил, в университете учился.
– Не-е-е. Пришлось потом в вечернюю школу ходить, к тому же в шестнадцать лет учиться уже не слишком хотелось. Работал кое-где, то на подхвате, то мальчиком на побегушках, потом меня взяли в столовку местной телерадиостанции. Даже не знаю, как это получилось – я каким-то образом всегда оказывался в нужное время в нужном месте. Там я и начал взбираться по карьерной лестнице. Если, конечно, поначалу это можно было назвать карьерой. Из столовой перешел в чей-то офис бумажки по файлам раскладывать, потом курьером для программ новостей. Дипломов у меня не было, зато я кого хочешь умел заболтать – оказалось, это полезнее всяких квалификаций.
Короче, однажды я возился перед электронной картой погоды, проверял к вечерним новостям, все ли в порядке. Кто-то меня увидел и предложил попробовать прочитать прогноз с телесуфлером. Сама понимаешь, с чтением у меня не очень, и, чтоб было не так заметно, я немного приплел от себя; им, как ни странно, понравилось. Предложили пройти пробы перед камерой, теперь уже по-настоящему – я и тут ухитрился всем пыль в глаза пустить. Предложили вести прогнозы погоды, но только те, которые никто не смотрит, в выходные и по ночам. Так и родился Сонни Самуэлз.
– А дальше все пошло как по маслу, – заканчиваю я его рассказ.
– Более или менее. В конце концов меня пригласили на утренние программы, потом на программы основного времени. И теперь я, наверное, единственный ведущий программ о погоде, кто не пользуется телесуфлером.
– Как же у тебя это получается?
– К счастью, у меня отличная память. Несколько раз прочитываю прогноз со своей пластинкой. Потом запоминаю его наизусть, просматривая видеоматериал, который пустят вместе с прогнозом. Если что-то забываю, порю отсебятину. Моя непринужденность зрителям нравится больше, чем формализм и строгость других ведущих.
– Я должна перед тобой извиниться, – признаюсь я.
– Почему? За что?
– За свои скороспелые суждения. Мне казалось, у тебя ни забот ни хлопот, что тебе все дается само, а тебе еще ребенком пришлось справляться с уходом отца, а потом еще и это в придачу… Ты всего достиг своими силами, без образования, да еще и с дислексией!
Джейми отмахнулся:
– Брось ты! Ничего особенного. Таких, как я, много!
– Даже если и так, ты не должен скрывать свои проблемы – о своих достижениях тебе нужно трубить во весь голос. Ими надо гордиться. Только представь, сколько детей, у которых такие же трудности, как у тебя, может вдохновить твой пример!
– Я про это думал. Наверное, мне не хочется, чтоб мне делали какие-то скидки. И не хочу, чтоб дети думали, что можно не учиться; решат еще, что школа – это не важно. Ты на себя посмотри: как далеко тебя твое образование привело!
– Наверное, ты прав, но, скорее всего, упорство и целеустремленность мою болезнь только усугубили. Медицине известно, что синдром хронической усталости – болезнь таких людей, как я. Одержимых, для которых работа превыше всего, которые стремятся во всем преуспеть, сделать все лучше других. Тех, кого не останавливает никакая усталость.
– В точности твой портрет, – улыбается Джейми.
– Так что обычное представление о том, что люди с этой болезнью – лентяи, потому что не занимаются спортом и постоянно отдыхают, – это чистой воды заблуждение. Все наоборот: если кто-то ленив от природы, если, сколько бы дел у него ни было, он не прочь поваляться днем на диване, – такой человек вряд ли окажется больным миалгическим энцефаломиелитом. Просто потому, что он отдыхает не когда ему это позволяет совесть, а когда ему нужно.
Джейми смеется:
– Значит, мне твоя болезнь точно не грозит. Я всегда готов прилечь при первой возможности.
Я улыбаюсь ему в ответ.
– А сейчас твоя дислексия тебе мешает? Понятно, что она никуда не делась. Ты ее до сих пор стесняешься? Поэтому нам с Талией о ней ничего не сказал?
Он пожимает плечами:
– Да нет, не стесняюсь. Я просто предпочитаю о ней лишний раз не распространяться. Зачем? Кому нужны лишние разговоры и объяснения. Тут наши с тобой ситуации похожи. Люди многого не понимают, а если и понимают, делают неверные выводы. Про тебя думают, что ты бездельница, а про меня, что, раз у меня дислексия, значит, я тупой. И то и другое с реальностью ничего общего не имеет.
– Похоже, у нас с тобой много общего.
– Вот уж не думал, что ты когда-нибудь скажешь что-то подобное. Когда мы познакомились, у меня было такое чувство, что в твоих глазах мы полные противоположности. Как солнце и снег.
Я краснею:
– Извини, пожалуйста. Это было так заметно?
– Достаточно. Но мне, Скай, гораздо важнее, что ты обо мне думаешь сейчас. – Взгляд у Джейми серьезный, но я замечаю в его глазах шальные искорки. – Что скажешь? Получилось у меня растопить твой холодный фронт… хоть немного?
– Во-первых, – я изо всех сил стараюсь сохранить серьезность, – должна тебе сказать, что холодный фронт растопить нельзя. Однако… – я прикрываю ему рот рукой, едва он собирается что-то ответить, – теплый атмосферный фронт может вытеснить холодный, и, надо сказать, ты здорово постарался, чтобы превратить очень холодную зиму в очень долгое и очень жаркое лето…
Джейми вплотную придвигается ко мне:
– Это самый лучший прогноз погоды, который я когда-либо слышал…
Глава 27
Ночью я, как всегда, постоянно просыпалась и наутро открываю глаза и привычно медленно переворачиваюсь с боку на бок, оценивая свое состояние.
«Если бы дело происходило в женском сентиментальном романе или голливудском фильме, я бы утром непременно проснулась рядом с Джейми», – думаю я, зевая и осторожно потягивая затекшие суставы. Но я не в сказке, моя жизнь идет своим обычным чередом и к фантазиям никакого отношения не имеет.
Вчера вечером вслед за новыми поцелуями на диване стало понятно, что оба мы отнюдь не против дать волю нашим чувствам и желаниям.
– Пойдем