только никто ему не поверил.
Потом начал таскать из дома вещи. Мама усадила его за стол и сказала: «Если у тебя проблемы, признайся, мы тебя вытащим. Наказывать будем позже».
Саня ничего не сказал. Страшно запил, у него все время были ломки, хотя он упрямо списывал все на грипп. Помочь пытались, конечно, но как поможешь? И мне почему-то кажется, что он тогда медленно, но верно умирал.
Проснулась я той ночью от настырного «мяв». Котя нервно топтала лапками на подушке и гортанно мяукала, будто подвывала. Я пошла проверить, есть ли у нее еда, но она подвела меня к Санькиной двери и начала подвывать сильнее.
С тех пор каждый вечер, когда он с трудом, но засыпал, Котя начинала скрестись в его дверь, я не могла ей отказать, открывала. Она забиралась ему на грудь и лежала там до самого утра. Ему становилось легче.
А ей с каждым днем тяжелее.
Она менялась. Она всегда была серой, даже светло-серой. А тут на глазах чернела. Мы водили ее к ветеринару – анализы ничего не показали. Но ела кошка плохо. Врач сказал, у нее стресс. Мы стали любить ее в два раза больше, но это не помогло. Она все так же спала у Санька на груди, а утром ходила, слегка пошатываясь.
Однажды он проснулся и приготовил мне яичницу. Потом завязал с дурной компанией. Устроился на работу. Сначала на стройке, потом получил высшее образование. Даже за меня один раз в баре заступился – подрался за сестру. После этого смотрел на меня как на сумасшедшую, но все-таки согласился и научил плевать сквозь зубы. Мы плевали с моста на Неву.
И вспоминали Котю. Которая слишком быстро умерла. Но это ожидаемо, сказал врач. Кошка от рождения была болезненной. Глупой и с мордой будто недоразвитой. И вполне объяснимо, что шерсть темнела, – была какая-то болезнь, которую, может, и продиагностировать не смогли. И лежала она на его груди, как все болезненные кошки. Любила его самозабвенно. И какой он молодец, что в последние дни ее жизни не гнал, не пинал, а спокойно спал с ней в обнимку.
Только я понимала, что случилось на самом деле. И может быть, Санька. Но мы никогда об этом не говорили. Потому что – кто сейчас о таких вещах говорит?
А Котя умерла тихо и совершенно счастливой – в этом я не сомневаюсь.
Ирина Ильина
Кошка
Светке сразу понравился дом. От него веяло стариной: потрескавшаяся лепнина на фасаде, кариатиды, поддерживающие балкон, оплетенный густым диким виноградом. Выход на балкон был именно из той комнаты, которая сдавалась. Светка почувствовала себя в Вероне, сейчас появится Ромео и споет серенаду. Вместо влюбленного Ромео на балкон свалилась откуда-то сверху роскошная черная кошка с маленьким белым пятнышком под левым глазом. Светка даже подпрыгнула с перепугу.
Милая бабушка Вера тут же успокоила:
– Не боись, это Машина кошка – Маня, я за ней приглядываю, пока Маши нет, не переживай, я покормлю ее до возвращения Маши. Понравилась комната?
– О да, очень! – восторженно отозвалась Светка.
Ей правда все понравилось. И комната, и кошка, которую Светка сразу начала гладить и щекотать за ушком, и близость института и моря. С балкона она смотрела на заходящее в залив солнце.
– Раз понравилось, располагайся, устраивайся, Мария надолго не уезжает, скоро будет. И, знаешь, я приметила, если квартирантки любят ее кошку, они хорошо уживаются и с хозяйкой!
– Спасибо, бабушка Вера! А чай можно поставить? У меня чайника нет.
– Можно, всё там, на кухне найдешь, только своя посуда есть?
– Да, чашка, ложка, и чай свой, и сахар.
– Ну, ладненько, я к себе пойду: сериал начинается, а ты устраивайся.
– Спасибо, спасибо, бабушка Вера! – приговаривала Светка, провожая соседку.
Кошка настороженно сидела у нее на руках: она еще не решила, нравится ли ей новая квартирантка или нет. Светка опустила кошку на пол, поставила чайник и уставилась в окно. Море! Она всю жизнь мечтала просыпаться и видеть море. Вдруг на оконном стекле появился отражающийся профиль женщины. Светка вздрогнула, оглянулась – никого, на стуле сидит кошка и вылизывает свою блестящую шерстку. Заварив чай, Света ушла на балкон и села, глядя на море. Да, мечты сбылись! Море, институт и никакой опеки! Свобода! Хотелось кричать об этом на весь мир. Мысли прервал шорох – кошка лапкой открывала дверь.
– А, Манечка, – Светка выпустила кошку на балкон и сразу захотела спать, вошла в комнату, постелила постель, а когда ложилась, уже, кажется, спала. Сквозь сон слышала, как кошка входит в комнату, выходит на балкон, но это не мешало ей. Утром первое, что она увидела, это умывающаяся кошка на кресле около балкона.
– Привет, Маняша, – пропела Светка, – я в институт.
Первый день занятий оказался суматошным и длинным, но Светлана домой не торопилась. Обошла кривые улочки Старого города, спустилась к морю, посидела под теплым заходящим солнцем, бросая в воду камешки. Ночь началась неожиданно и сразу. В южном городе сумерек просто не было, это она заметила еще во время поступления, и привыкнуть к отсутствию вечера не могла.
Быстро взбежав по склону вверх, Светка поняла, что не знает, куда идти. Ни один фонарь не горел, темнота сгущалась, окружая ее плотным, казалось, густым кольцом. Внезапно Светка услышала мяуканье, настойчивое, требовательное. Зашторенные окна отбрасывали на тротуар редкие и блеклые пятна света. В одном из них сидела черная кошка. Светка пошла в ее сторону. Кошка перебегала от пятна к пятну. При этом она успевала и посидеть в ореоле света, и умыть мордочку, оглядываясь на Светку. Та же, благодарная своей спасительнице, почти бежала. А вот и подъезд. Кошка грациозным прыжком вскочила на козырек, с него на балкон и скрылась в комнате. Светка вошла в подъезд, подошла к квартире, дверь открылась сама. В прихожей стояла высокая красивая женщина лет тридцати.
– Входи, Светлана, давай знакомиться. Я – Мария, и сразу предупреждаю, я не люблю, когда мои квартирантки приходят домой затемно!
Светка стала сбивчиво извиняться, пытаясь объясниться, назвала хозяйку тетей Машей, на что та резко отреагировала:
– Никаких теть, зови меня – Марией! А сейчас я ухожу спать, веди себя тихо и не мешай мне.
Светка страшно расстроилась. Ей очень хотелось жить именно в этом доме, в этой квартире, где балкон с кариатидами будил мечты, где в окна смотрело море, где дикий