Я не хотела этого признавать… но это было интимно.
Мэддокс и я расположились на песке, наблюдая, как волны разбиваются о берег. Мы погрузились в уютную тишину, и я наблюдала за ним краем глаза. Лицо его было суровым и задумчивым, с тенями под глазами. Мэддокс был в порядке без своих родителей в своей жизни, но каждый раз, когда они давали о себе знать… Я видела, как Мэддокс уходил в себя — место, наполненное гневом и ненавистью. Он боролся со своими внутренними войнами в одиночку и в тишине.
Мое сердце сжалось, потому что я хотела обнять его.
Я хотела утешить его, спасти и полюбить так, как он никогда раньше не любил, и так, как только я могу любить его.
Если бы он только позволил мне.
Лишь бы он был моим.
Если только…
— Тебе холодно? — Его голос эхом отдавался в моих ушах, и я стряхивала сбивающие с толку мысли.
— Нет, не холодно. — Я снова стала смотреть на океан. Желание окунуться в воду было сильным. — Я хочу искупаться.
— Можем, завтра.
— Или… — Я оставила предложение висеть.
Мэддокс прочитал мои мысли, и его глаза сузились.
— Лила, — предупредил он.
— Нарушитель спокойствия. Я училась у лучших. — Я моргнула, глядя на него с фальшивой невинностью. — Я бросаю вызов искупаться нагишом. Прямо сейчас.
Он одарил меня пустым взглядом, прежде чем вздохнуть.
— Что мне с тобой делать?
— Ну, я не думаю, что это такая уж большая проблема. Ты осмелился надеть на меня гребаный картофельный мешок в клуб на прошлой неделе! Ты хоть представляешь, как мне было стыдно?
Напряжение в его плечах спало. Мэддокс пожал плечами. Я сжала губы, чтобы не рассмеяться. О, это было зрелище. Я никогда в жизни не видела Мэддокса таким обиженным, и Колтон до сих пор не позволил ему пережить тот роковой день.
За эти годы мы с Мэддоксом совершили бесчисленное количество вызовов. Некоторые из них дикие и сумасшедшие. Некоторые просто… глупые и неловкие.
Мэддокс научил меня, как наслаждаться жизнью, как отпустить страх и потребность в контроле и просто… жить.
После смерти родителей я уже не просто выживала или просто шла по жизни.
Я… жила и дышала жизнью.
— Так ты принимаешь вызов?
Мэддокс встал и медленно расстегнул белую рубашку. Он дернул галстук-бабочку, и тот упал на песок рядом со мной. Он снял рубашку, и у меня пересохло во рту.
Его желудок сжался, пресс задрожал, и мой желудок наполнился жаром. Мои глаза прошлись по его туловищу до груди. Его сильные грудные мышцы и его соски…
Моя киска напряглась. Серебряный пирсинг сосков сиял в лунном свете.
Пришлось напомнить себе дышать. Мой взгляд скользнул к его лицу. Точеная челюсть. Полные губы. Нос, который был слегка изогнут, но это было заметно, только если кто-то обращал пристальное внимание, и его глаза сияли глубоким синим цветом, таким глубоким, как океан, глазами, которые могли заглянуть внутрь моей души.
— Я войду в воду при одном условии. Ты должна тоже это сделать.
— Это вызов?
— Нет, я не трачу на это вызов.
— Думаешь, я войду только потому, что ты попросил?
Он ухмыльнулся.
— Да.
— Такой дерзкий. — Я закатила глаза и скрестила руки на груди.
Мэддокс сбросил свои черные блестящие туфли и брюки. Он оставил свои боксеры и зашагал к волнам.
— Не будь трусишкой, Гарсия, — крикнул он через плечо.
О нет, он не трусил.
Я сдержала рычание и поднялась на ноги, глядя на его мускулистую спину. Я должна была подумать об этом больше… купаться нагишом с Мэддоксом было плохой идеей, но я не думала.
Я принимала глупые решения рядом с Мэддоксом.
Я сбросила платье и лифчик. Прикрывая грудь одной рукой, я оставила кружевные трусики и побежала к воде.
Мэддокс уже был по пояс в прохладной воде, прежде чем я прыгнула ему на спину.
— Бу, — сказала я ему на ухо.
Было слишком поздно осознать свою ошибку.
Мои голые сиськи прижались к его спине. Кожа к коже. Мои глаза расширились, а дыхание сбилось.
Мэддокс напрягся, резко вдохнув, когда мои сморщенные соски потерлись о его лопатки. Я зажмурила глаза, молча ругая себя.
— Нарушитель спокойствия, — проворчал он без всякого пыла. Мэддокс потянулся сзади и схватил меня за бедра, удерживая меня. Я любила плавать, но была ночь, и я ничего не видела. Вода была слишком темной, а океану нельзя было доверять. В этой воде может быть что угодно.
Я прильнула к Мэддоксу, уже жалея о своем подвиге.
Мэддокс усмехнулся, его спина задрожала от этого звука. Мои соски затвердели, превратившись в два ноющих кончика, но мы оба не обращали на это внимания. Я говорила себе, что мои соски реагируют только на холодный океан, а не из-за Мэддокса.
— Не будь трусихой. — Он не давал этому быть неловким.
— Придурок, — прошипела я, шлепая его по бицепсу.
Медленно я выпуталась из его спины и побрела по воде, прочь от него. Я держался на плаву на спине, глядя в темное небо.
Как это произошло…?
Как мы с Мэддоксом превратились из врагов в друзей… в лучших друзей… в это?
Что-то слизистое коснулось моих ног, и я подпрыгнула, вырываясь из своих мыслей с ужасным визгом. Мэддокс подплыл ко мне и обнял меня.
— В чем дело? — настойчиво спросил он, его руки скользили по моему голому телу в поисках повреждений.
Что бы это ни было, оно снова скользнуло по моей ноге, и я вздрогнула.
— Что-то только что тронуло меня!
Я обвила ногами его талию, вглядываясь в воду, словно могла что-то увидеть, но было слишком темно.
Мэддокс погладил меня по спине.
— Это может быть просто рыба, Лила.
— Эм, я хочу выйти. Сейчас.
Мои бедра сжались вокруг его талии, и тогда я поняла…
Ебать.
Глаза Мэддокса потемнели, как будто он только что понял то же самое. Мое ядро было расположено прямо над его членом, тонкие слои нашего нижнего белья были единственным барьером между нами. Грудь к груди, бедра к бедрам, кожа к коже.
Мои легкие сжались, и я забыла, как дышать. Мои руки обвились вокруг его плеч.
Время остановилось, и мир остановился.
Выражение его лица было чем-то, чего я никогда раньше не видела, и мне хотелось бы знать, о чем он думает. Его челюсть тикала, мышцы подергивались. Его зрачки были расширены и темны, а голубые глаза бурлили непроницаемыми эмоциями. Мы смотрели друг на друга слишком долго, чтобы быть просто друзьями.
— Лила, — прохрипел он. Его голова склонилась к моей, его дыхание окутало мои губы.
Я видела это в его глазах; Мэддокс собирался поцеловать меня.
Нет, не надо.
Да, пожалуйста.
Его губы приоткрылись, пленяя меня. Он прижал меня ближе к себе.
Мое сердце забилось, а желудок скрутило, внутри бушевали бабочки. Я чувствовала его твердость между своими бедрами. Мэддокс, конечно, не остался равнодушным. Ведь он был парнем. Его член дернулся, прижимаясь к моей киске сквозь слои. Мне было жарко, мое ядро превратилось в расплавленную лаву, и мне было больно.
Ему просто нужно было сдвинуть мои трусики в сторону и вонзиться в меня.
Он мог бы…
Я была открыта для него; мои бедра были раскинуты вокруг его бедер.
Словно не в силах остановиться, он качнулся в меня, слегка надавливая на мою киску.
С моих губ сорвался тихий всхлип, и мои глаза закрылись.
Тут-то он и сорвался.
Мэддокс грубо оторвался, вода вокруг нас резко запульсировала. Он выскользнул из моих объятий, заставив мои ноги упасть с его талии.
— Холодно. Мы должны выйти, — сказал он хриплым голосом. Казалось, он проглатывает слова и с трудом говорит.
Моя грудь треснула, и жгучая боль пронзила мое тело, когда Мэддокс уплыл от меня, не сказав больше ни слова.
Чувствуя себя более одинокой, чем когда-либо, я нырнула под воду с головой и снова вынырнула, чтобы подышать воздухом, надеясь, что холод ослабит жар моего тела и прояснит мой разум.
Это не сработало.
Я медленно выбралась из воды. Мэддокс сидел на песке, все еще полуголый, спиной ко мне. Мое горло перехватило от эмоций, которые я не могла объяснить, и я уселась с ним на песок. Спина к спине, лицом в разные стороны. Я смотрела на волны, позволяя им успокоить мое кровоточащее сердце.