Я так и не добралась до нее, потому что дверь распахнулась, и Мэддокс вошел в свою квартиру, спотыкаясь в пьяном виде. Святая Мать Мария, он был в где-то…и напивался?
Он остановился при виде меня, и его губы скривились.
— Лила. — Он выдыхал мое имя, как шепот молитвы к небесам.
Молился ли он об отпущении грехов или о разрушении? Потому что нашептывание моего имени может только уничтожить нас.
Он захлопнул за собой дверь и двинулся вперед.
— Ты пьян, — обвинила я, делая небольшой шаг назад.
Он хмыкнул, улыбаясь. Он стоял передо мной, наши груди едва соприкасались, и мой взгляд встретился с его.
— Ты такая красивая, — выпалил он.
Боже, он совсем сошел с ума. Мэддокс был не просто пьян; он действительно был в стельку.
Он наклонил голову и уткнулся носом в изгиб моей шеи, резко вдохнув. Он… обнюхивал меня?
— Вкусно, — выдохнул он, прежде чем его тело рухнуло на меня.
— Мэддокс! — Он был таким тяжелым, что мои колени почти подогнулись под его тяжестью. — Мэддокс?
Он только что… заснул?
Я взяла его за плечи руками и попыталась разбудить. Он застонал, но в остальном не двигался. Дерьмо.
Из последних сил я втащила его тяжелое тело в его комнату. Мэддокс почти не предпринимал никаких усилий, потому что был практически мертв для мира. Сколько он выпил? И почему?
Боже, я так устала задавать этот вопрос — почему?
Я толкнула его на кровать, ненавидя, что он так много выпил за одну ночь. Прежде чем я успела отстраниться, его рука обвилась вокруг моей талии, он потянул меня вперед, и я упала на него сверху.
Его горло пересохло, когда он застонал. Я переместилась через его тело, пытаясь вырваться, но для такого пьяного, как Мэддокс, он был слишком силен для меня. Его рука была стальной полосой вокруг моих бедер, удерживая меня прижатой к нему. Он не отпускал.
Я отодвинулась, но затем резко втянула воздух, когда почувствовала…
У меня пересохло в горле. Это не должно было происходить.
Его член напрягся сквозь джинсы, выпуклость неприлично упиралась в мой живот.
— Лила. — Мое имя в его устах звучало как поэзия. Такая правильная, такая идеальная… такая грязная.
Я прижала руки к его груди и толкнула.
— Мэддокс, отпусти.
Он сделал наоборот.
Мэддокс перекатывал нас, пока я не оказалась под ним, прижатая к его телу. Мои ноги распахнулись, и я задохнулась, когда он устроился между моими раздвинутыми бедрами. Его глаза распахнулись, затуманились и наполнились… голодом.
Его взгляд упал на мои губы, и он задержался там, прикрыв веки.
— Мэддокс, — прошептала я.
— Скажи это снова. Мое имя.
Я была совершенно беспомощна в его руках.
— Мэддокс. — Его имя эхом сорвалось с моих губ.
— Еще раз, — потребовал он.
— Мэддокс.
Он судорожно вздохнул, прежде чем склонить голову и прижаться лицом к моему горлу. Он прижался ко мне, его губы ласкали мою кожу. Я вздрогнула, по коже побежали мурашки.
Он провел губами по моей ключице, его зубы задели чувствительную кожу там, и я невольно вздрогнула.
— Не надо, — предупредила я, но это была слабая попытка.
Мэддокс издал низкое горловое мычание, его грудь вибрировала от этого звука. Он опустил свое тело на мое, заставляя меня лечь на матрас. Он обернулся вокруг меня, как кокон.
Мы были грудь к груди, бедра к бедрам, его твердость на моем разгоряченном ядре — так чертовски близко. Между нами не было даже дюйма дыхания.
Область между моими ногами пульсировала, и я сжалась, пытаясь найти что-то, но чувствуя себя… пустой.
Мэддокс все еще уткнулся носом в мое горло, целуя меня, как будто это не было нетипично, как будто мы не были лучшими друзьями, как будто все вокруг нас рухнуло, пока мы оставались в объятиях друг друга.
— Черт, — прохрипел он, касаясь моей кожи, и его бедра дернулись, прижавшись к самой чувствительной части меня. Мои губы приоткрылись от потрясения, и я беззвучно вздохнула.
Мои руки потянулись к его плечам, а ногти впились ему в спину.
Это было так неправильно.
Остановись.
Не останавливайся.
Мэддокс повернул бедрами, прежде чем прижаться к моей киске. Мы оба были полностью одеты, и мой лучший друг трахал меня, как похотливый подросток.
И я не хотела его останавливать.
Как долго я запрещала себе это воображать? Слишком долго.
Он был пьян; это будет не его вина. Я полностью осознавала это, и это будет моей виной.
Мы должны были остановиться.
Нет, не останавливайся.
Мэддокс прижался ко мне своим членом. Он был таким твердым; Я чувствовала его сквозь слои нашей одежды. Мое ядро стало горячим и влажным. Расплавленное желание разлилось по моим венам, и мой желудок опустился до кончиков пальцев ног.
Его дыхание сбилось, и я застонала, когда его бедра снова дернулись, молния его джинсов сильно прижалась к моей киске сквозь шорты. Трение заставило мое тело хотеть большего, и я стала нуждаться. Моя киска сжалась, когда потребность в наполнении стала сильной.
Мэддокс толкался в меня снова и снова, движение было слишком похоже на трах.
Мои бедра дрожали, а сердце сжалось.
Он целовал меня в горло, мягко покусывая и посасывая кожу. Его ладонь ласкала изгиб моей груди, чувствуя в своих руках тяжелые бугры. Его ворчание и стоны были музыкой для моих ушей, даже когда я пыталась напомнить себе, насколько это неправильно.
Это не правильно. Я отпустила его плечи и просунула руку между нами.
Это не верно. Мои пальцы прошлись по мокрой щели в шортах.
Мэддокс снова потерся об меня, и это было восхитительное ощущение, от которого мои глаза затрепетали.
Я сунула руку в шорты и стянула трусики в сторону. Мои глаза затуманились слезами, когда с моих губ сорвался всхлип. Это было так хорошо, хотя это было чертовски неправильно.
— Черт, черт возьми, — выругался он, мышцы шеи напряглись, а лицо напряглось.
Его толчки становились все резче и быстрее. Он гнался за своим оргазмом, карабкаясь к чему-то запретному между нами.
Мой большой палец скользнул по набухшему клитору, и мои бедра дернулись вверх. Мне было так жарко, и мои пальцы скользили по моей мокроте. Мои костяшки пальцев коснулись половых губ, чувствуя, как сжимается мое ядро. Я была так возбуждена; я никогда раньше не была такой мокрой. Я собрала свою влагу двумя пальцами и стала тереть свой пульсирующий клитор. Удовольствие пронзило меня, и я выгнула спину.
Ощущение губ Мэддокса на моем горле и его рук, сжимающих мою грудь, заставило мои глаза закатиться. Его большой палец скользнул по моему затвердевшему соску через топ, и я вздрогнула. Мое тело легко откликнулось на его прикосновения, и я поняла, что жаждала этого в течение самого долгого времени.
— Лила, — хрипло застонал он. — Блядь, Лила. Моя Лила.
Мэддокс трахал меня, толкаясь, и я качала бедрами в унисон, находя ритм между нами. Я представила, что он действительно трахает меня. Без одежды, без барьера между нами, и наши голые тела прижаты друг к другу самым интимным образом, каким только могут быть вместе два человека.
Представление о том, как мы трахаемся, было таким декадентски греховным и грязным. Мои икры напряглись, и все мое тело сжалось, когда я поднималась все выше и выше к своему освобождению.
Я потерла себя быстрее, прежде чем провести большим пальцем по клитору и ущипнуть его. Мое зрение затуманилось, и все мое тело содрогнулось, когда я подавила вздох, прежде чем прикусить губу. Влажность скапливалась между моих бедер, покрывая мои пальцы и трусики моим постыдным выделением. Мокрая и липкая, я продолжала растирать себя неторопливыми движениями, чувствуя небольшие подергивания моей киски после оргазма.
Мэддокс сильно толкнулся, и я задохнулась, прежде чем стон сорвался с моих губ. Он напрягся надо мной, и его бедра замерли, а голова запрокинулась назад с низким глубоким мычанием. Тепло разлилось по его джинсам, и я чувствовала это сквозь шорты. Он только что кончил.