Читать интересную книгу Порнограф - Сергей Валяев

— Что?! — заблажил не своим голосом банкир, вырывая телефончик — и новый мутный поток заполнил все космическое пространство от Альфы до Центавры.

В конце концов нам удалось обговорить час, место и условия обмена заложников. В шесть утра. На житном поле, где перехлестываются две проселочные дороги между деревнями Смородино и Пердищево. Машины сближаются, не доезжая друг до друга метров пятнадцати. Выход заложников из авто, их движения и желания, контролируясь нашими переговорами через космическую связь, должны проходить синхронно. Никаких резких движений и глупостей…

И вот мы на «Шевроле», заняв высотку с сонными березками, ждали обговоренного часа. Вечное светило неспеша всплывало, похожее на киноварный спасательный буй, болтающийся на лазурных морских волнах. Спасение — дело рук самих утопающих?

Даже не верилось, что эта дикая и так до конца не распутанная история заканчивается. И все ради чего? Чтобы узнать, что так называемые реформы создали уникальную питательную среду для тотального передела собственности, для формирования и укоренения слоя новых собственников — Хозяев. Суть нынешнего времени состоит в том, что завершается первый этап великого передела. Оформилась группа крупнейших банков, ставших штабами новой олигархии. Ими поделены финансовые потоки (включая бюджетные), информационные каналы, устанавливается контроль над большинством ключевых государственных постов. Сейчас Хозяева поглощены войной за нефть. За черное, блядь, золото. И тот, кто победит в этой кровавой бойне, будет заказывать музыку. Как на потенциальных похоронах почившего в бозе Царя-батюшки, так и на будущих президентских выборах…

Деньги, как и кадры, решают все? Не знаю. Если это так, то пропала великая страна, сгинула в ядовитых испарениях цинизма, ненависти и варварского накопления первичного капитала.

Эх, Расея-матушка, выдержишь ли ты и на сей раз осаду прожорливого, ссученного племени плешивых макак да кремлевских мальчиков с затопленными кровью соотечественников глазами?

Кто-то из великих деспотов прошлого признался: если бы народы мира только знали, какие мелкие и жалкие блядишки-людишки управляют ими. И что же в нашем настоящем? Полагаю, ничего не изменилось: рыжая, да плешивая, да кудрявая вошка процветает, мечтая о восхождении на царский престол. Случится ли это? Трудно сказать. Одна надежда, что ноготь в навозе или солидоле расплющит кровососущую гниду.

Эх, держись, родная сторонушка, дай Бог, выдюжим. Вот только бы малость перевести дух. Не спал вечность. Уснуть и видеть сны о летней и теплой Лопотухе, а после проснуться в другой стране, прекрасной и сказочной, где нет хапуг, предателей и дураков, а дороги… На разбитый, пыльный и петляющий большак выдвинулся бронированный джип «Форд»…

— А что с песиком? — вспомнил Сосо. — Хорошая собачка… ушки на макушки…

— Это ему выбирать, — сказал я.

— Предал, гад пятнистый, — молвил господин Берековский. — Дарю на долгую память.

Дог приподнял башку, словно смекнувши, что речь о нем, красавчике, нервно зевнул, выбрасывая слюнявый обмылок языка.

— А как звать-то?

— Ферри, молодые люди.

— Как-то не по-нашенски, — передернулся Мамиашвили. — Пусть будет Нодарри…

— О, Господи, — сказал я, — хрен редьки не слаще. Будет Ванечкой.

— Ор-р-ригинально, — хохотнул Сосо. — У тебя или все Ванечки, или Ёханы Палычи.

— Все, Ёхан Палыч, вперед, — оборвал товарища, передергивая затвор АКМ.

— Молодые люди, только без этих… эксцессов. Мы же договорились? переживал наш попутчик. — Я надеюсь на ваше бла-бла-благоразумие, — клацал челюстью в авто, скачущем на неизбежных, как жизнь, колдобинах.

— Будем бла-бла-благоразумны, — пообещал я и предупредил по рации нашу невидимую боевую группу. — Готовность один, ребята.

— Готовность один, — ахнул господин Берековский. — Все это ужасно-ужасно. То-то-товарищи, вы понимаете, что делаете?

— Маркович, утомил, — признался я. — Мы люди мирные, но нас лучше не не-не-нервировать.

— Прекратите, меня пере-перде-передразнивать.

— Я не пере-перде-передразниваю!

— Пере-перде-передразниваете!

— Кочки, еп' вашу мать!

— Это вашу еп' вашу мать, кочки!

То есть с шутками-прибаутками да матом-перематом мы приближались к главной кочке, где скоро и притормозили. Этот же маневр совершил «Форд», отливающийся многообещающим свинцовым светом. Я же, приготовив к возможному бою «Калаш», вел переговоры по телефончику:

— Хоп! Открываем дверцы!.. Выходим. — И нашему заложнику. — Спокойно, Маркович, куда нам торопиться? — И по телефону. — Пусть Сашенька отмахнет рукой… рукой… и начинает движение.

— Нонсенс, — нервничал наш подопечный, придерживаемый мной под локоток. — Кому расскажешь, не поверят.

— А вы молчите, Берековский, — улыбался. — Это таки в ваших интересах. Особенно о программе «S».

— А я ничего не знаю. Что я знаю? Ничего не знаю.

— Хватит того, что мы убедились — она имеет место быть.

— Отпустите меня, сукины дети, — рвался из захвата. — В конце-то концов… я уважаемый человек.

Я увидел: Александра в длинном, с чужого плеча свитере поднимает руку… неуверенно отмахивает ею.

— Начинаем движение, — говорю в мобильный и разжимаю захват. — Марк Маркович, не спешите, у меня пуля-дура.

— Сами вы… — но к совету прислушивается, осторожно ступая по пыли, аки по воде.

И они, заложники нелепых обстоятельств, медленно бредут навстречу друг другу. Все ближе и ближе к незримой черте, где ждет их свобода. Черта, которая разделяет два разных мира.

И вот они, люди, у этой черты, задерживают шаг, меняясь взглядами, как пропусками, и… все: каждый уже на своей стороне.

Набегающая Александра врезается в меня, словно не веря, что это происходит на самом деле; осунувшаяся и утомленная, пропахшая отчаянием, злостью и горьким дымом выдыхает:

— Господи, Ванечка!

— В порядке, родная? — встряхивая, заталкиваю в авто. — Сосо, вперед! В смысле, назад!

— В порядке, — сдирает с себя свитер Александра. — Лучше не бывает, швыряет тряпку его в окно. — Суки, они у меня…

— Ав! — заявляет о себе Ванечка.

— Ой, собака?

Я вижу: свинцовый болид поспешно пылит по проселочной дороге. В противоположную, к счастью, от нас сторону.

— Ав! — бухает дог, доказывая всем свой дружелюбный характер.

— Зверь! — восхищается девушка.

Ревет мотор — поле и небо плещутся за стеклами: резкий разворот — мы валимся друг на друга, милый песик продолжает бухать, а водитель материться: вах, дороги, ухабины-похабины, вашу мать!..

— Это тебе подарок, Алекс, — кричу я. — Зовут Ванечкой. Прошу любить и жаловать.

— Ванечка! — смеется девушка. — Ор-р-ригинально! У тебя все или Ванечки или Ёханы Палычи.

— Гы-гы, — радуется Сосо.

И, кажется, все — мы чудом победили в этой беспощадной и кровопролитной бойне, у нас было мало шансов, их практически не было, но нам, наверно, повезло. Такое порой случается с дилетантами на войне, они гуляют по минному полю, собирая ромашки для любимой, и с ними ничего не случается скверного, ничего с ними не может произойти, потому что их оберегает ангел-хранитель.

Подобное чувство было и у нас, живых и счастливых от мысли, что нам удалось продраться по минно-цветочной зоне без потерь (если, конечно, не считать гибель наших двух друзей), как вдруг возник странный звук, перебивающий шум мотора и наши восторженные вопли. Он ниспадал за спиной, дребезжащий и угрожающий… Что за черт? У нас трактора уже порхают, как бабочки?

И я был недалек от истины: трактор, но воздушный, с лопастями, разрубающими утренний воздух и наши надежды на благополучный исход. МИ-17 винтокрылая, как пишут газетчики, боевая машина, приспособленная к ведению активных наземных операций. Них… себе, сказал я себе, дрючка с ручкой. Кажется, нас хотят красиво сделать и после возложить ромашечки на нашей братской могиле?

— Мама моя родная! — вскричала Александра, вжимаясь в сидение. — Что это?

— Gtryleg daffnam, ese еklmn! — мой друг за рулевым штурвалом матерился, но культурно — на языке забытых предков.

А летящий монстр приближался с настойчивостью тропического торнадо, с коим человеку совладать невозможно. Без подручных средств. Я рвал автомат из окна дверцы, понимая, что наши силы не слишком равные. И очень даже не равные.

Вертушка наступала со стороны восходящего солнца и была темна и обезличена; впрочем, не трудно было догадаться чью волю она выполняет. Молодец тот, кто сумел зафрахтовать боевую летательную единицу. Радует, что это не истребитель МИГ-37 с ракетами ядерного залпового огня. Тогда бы у нас точно не было никаких шансов. А так он имеется… если нам споможет Господь наш…

— Сосо! — орал я. — Стопори машину!.. Стой, е-е-е!