Читать интересную книгу Порнограф - Сергей Валяев

Когда я вернулся в «Шевроле», Сосо вел переговоры по сотовому телефончику с боевой группой поддержки нашей акции. Его лицо было целеустремленным и мужественным, как у кахетинского воина. Я сел за руль, размышляя о странном видение в поврежденном авто — не был ли это воздушный поцелуй от нашей Cмерти? Ох-хо-хо, грешны мы, матушка, грешны и, знаем, что обречены, но не хочется помирать крепким мудаком; уж, голубушка, дай нам послабления, чтобы успеть добраться до, скажем истины. Хотя у каждого она своя. У аллигатора, который тужится утащить сдобную, как бегемотик, жену янки-путешественника, одна, а у человека, всячески ему помогающему, другая. То есть истина разная, а цель одна: крокодил набивает брюхо вкусной пищей, а супруг получает за супругу страховку в миллион баксов и женится на бедной gerls из Нижнего Новгорода. И все довольны, и люди, и звери.

Вот как бы и нам вывернуться, чтобы и истину поиметь, как янки вышеупомянутую девушку, и не заполучить смертоносный AIDS. А?

— Что? — спросил Сосо и отрапортовал, что группа товарищей готова для решения боевых задач.

— Молодец, — сказал я и вспомнил об олимпийце, который уже вовсю, наверно, носился по кругам ада.

Вариантов было несколько: подкинуть неожиданный подарок жильцам соседнего элитного дома, отослать по почте в МВД известному ратоборцу с отечественной проституцией и порнографией, запустить лодочкой в Москву-реку и, наконец, отвести в балашихинские леса… По этическим, прошу прощения, соображениям мы остановились на последней версии, чувствуя в какой-то мере свою вину за гибель гордости советского олимпийского движения.

Поездка по ночной столице закончилась для нас благополучно, в том смысле, что нас постоянно пытались остановить шалые шлюхи, атакующие авто своими соблазнительными бюстами и проч. формами, а также посты ГАИ, беспричинно размахивающие жезлами и свистящие в свисток. На весь этот полуночный бедлам наша троица положила большой биг-макк, если выражаться изящным языком яппи: я нажимал на педаль газа, Сосо вел переговоры с товарищами, олимпийский чемпион продолжал свой забег по кругам ада.

Потом у МКАД к нам прибились два джипа с боевой группой имени князя Мамиашвили. По телефону я дал необходимые инструкции, после чего солдаты на танкетках удались в сторону дачи господина Берековского, чтобы изучить обстановку и, если возникнет необходимость, отрыть окопы, которые, кстати, можно использовать как могилки. Впрочем, ямку пришлось рыть и нам с Сосо. По проселочной дороге заехали в лесок, вытащили груз из «Шевроле». Помялись: не по-людски бросать того, кто нам помог, заметил я.

— А ты ещё памятник поставь, — забубнил Мамиашвили, — странный ты, Ёхан-Палыч?

— Могут ведь и тебя, как собаку.

— Не, меня в гробу дубовом. Чтоб проследил, Вано.

— С тобой хлопот много, Сосо, — не согласился, рыхля плохо угадываемую почву тигом. — Ты привередливый, лучше уж я первым… — Знакомо и вкусно запахло холодным черноземом. — Не возражаешь?

— Вах, о чем ты, Вано? Сто лет жить будешь, да?

Я посмеялся: тут каждый день, как столетие. Живем в таком угаре, что неизвестно — встретим ли новый рассвет?.. Вот только о глотке нового дня ни слова, вскричал Мамиашвили, и рассвет этот херовый мы уж точно не встретим? Почему? Потому, что мертвые тянут живых. А ты помогай!.. О, боги мои!..

В конце концов с Божьей помощью мы запрятали груз в щель планеты, и уехали с чувством исполненного долга. С точки зрения ублюдочных трупоукладчиков поступили, как кисейные барышни. Возможно так. Но если есть шанс снять с души грех, почему бы этого не сделать?..

Штурм дачной цитадели был назначен на два часа ночи. В это время июльская ночь превращается в дегтярную субстанцию и действовать в ней удобно и безопасно. Двухэтажные кирпичные хоромы, где хоронился от неприятностей жизни господин Берековский, находились в сосновом бору. Были обнесены высоким бетонным забором, как нас и предупреждали, с убегающей поверху колючей проволокой. Под напряжением в 6000 вольт. Приятное, так сказать, пропахшее кислородом и рукотворными электрическими разрядами местечко.

План проникновения на территорию был бесхитростным — как говорится, чем проще, тем лучше. Зачем карабкаться по соснам, стенам и облакам, если можно войти в бронированную калитку. Правда, без приглашения. Что я и сделал. Неприметно для охранительных служб. Естественно, после того, как нервный Сосо согласился действовать по моему плану. Когда я ему растолковал наши будущие действия, он не поверил:

— И так сказать?

— Так и сказать.

— И эту фетюшку передать? — держал в руках конвертик, завалявшийся в бардачке.

— Передать, мать тебя так! — начинал терять терпение.

— А если не откроют?

— Откроют, — рявкнул я. — И тебя, дурака, пристрелят, если будешь задавать мудацкие вопросы, как и мне.

— Не. Какие вопросы? — самодовольно улыбался. — Я по газам. От греха подальше. А как ты, Вано?

— А что я? — натягивал на голову шерстяную шапочку спецназовца с прорезями для глаз и рта.

— Береги себя, куклуксклановец, — и хотел облобызаться от душевных чувств, как это делали цацы и прочие зенненхунды (это, напомню, породы собак), когда я приносил им пластмассовые косточки.

Матерясь, я прыгнул из колымаги и тихим шагом удалился на исходную позицию. Для вторжения на вражескую территорию. Тьма была египетская, даже мне пришлось напрягать зенки, чтобы не провалиться в тартарары. Потом прошел вдоль забора, раздвигая ночь, как тяжелую занавес, сотканную из безнадежности и мрака… Родина. Всеми преданная. Кто бы из них поверил, что я иду сейчас и говорю нечто патриотическое. Слышны голоса живых сквозь глухо забитые окна. Мертвые просыпаются. Обуваются. Открываются широко текущими толпами, плачущими безмолвно. Эти толпы в слезах влезают на столбы. Чтобы вывинтить лампочки. Большие куски нашей славы парят и витают во мраке.[7]

… Рев мотора и пляшущий свет мощных фар взорвал неживую тишину ночи. «Шевроле» разудало подкатило к воротам дачи президента «Дельта-банка» и подало сигнал, прозвучавший в первобытном бору, будто возмущенный пук Вселенной. На закрытой территории возникла естественная тревога — захлопали двери, загомонили голоса, наконец прозвучало угрюмое:

— Кто там?

— Курьер. С секретным предписанием! — раскричался мой боевой товарищ как его учили. (Учил я.)

— Чего?

— А то! Дача Берековского, или кого другого березяхи?!

— Ну она.

— Тогда получите правительственную корреспонденцию.

— Чего?

— …………!.. — более чем доходчиво выразился Сосо Мамиашвили, хотя этому я его не учил.

Оказывается, после таких волшебных и старых, как мир, слов даже в нашей обновленной и просветительской республике отворяются любые запоры. Грюкнули металлические засовы на калитке и появился телохранитель, похожий на задумчивого гориллу Макка, которого служители зоопарка стащили с любимой Микки во время органического их соития, чтобы показать самца любознательному донельзя мэру в кепке. Интеллектом он, секьюрити, конечно, не выделялся, а вот габаритами, прикрывающими калитку…

— Эй, дядя! Получи и распишись, — догадался крикнуть Сосо. — Мне ещё на дачу банкомета Утинского! Это где? Там, что ли?!

Оглянувшись, служака зыкнул какого-то Гришу и медленно направился к авто. Грише не повезло — он неосмотрительно выступил из дачной территории, чтобы тоже, очевидно, принять активное участие в жизни и… жало тига, впившись в сердце, позволило ему спокойно перейти в мир, где нет выматывающей маеты. Я опрятно опустил агонизирующую тушку под кустик — и бесшумной тенью замелькал по дорожке в сторону барского особнячка. Исполнилась мечта Ванька Лопухина, прорвался таки на запретный участок с вишневым садом. С резной воздушной беседкой, где на столе пыхтит самовар-богатырь, где на батистовых кружевах фарфоровые чашечки, из которых пьют чай девочками с кукольными личиками…

Эх-ма, не жизнь — чудное видение.

Чувствовал себя великолепно — возвращалась армейская диверсионная выучка, а вместе с ней уверенность и хмельной кураж. Вперед-вперед, боец войск спецназначения… во славу любимого отечества!

На парадном крылечке курил очередной хранитель тела банковского магната. Смоля сигаретку, засматривался на шум у ворот; ему тоже было интересно жить? Финка бегло проникла в чужую брюшину, точно в тесто. Секьюрити охнул и принялся приседать, как это часто делают голые тетеньки в бане, когда к ним на помывку запускают армейский взвод. Сигарета пыхнула прощальным кометным шлейфиком…

Я услышал: от дачи стартует «Шевроле» и лязгают засовы калитки. Потом раздается удивленный голос гориллы: Гриша-Гриша, где, так-растак, Гриша?

Наш ответ на этот вопрос был несоразмерен и странен: вскинув «Стечкина», я заслал пулю в непроницаемое небо и через мановение оно буквально треснуло обжигающим и ярким огнем.