радоваться.
— Если бы она умерла, то же случилось бы и со мной.
— Так говорит ведьма, которая приговорила наш народ, — ворчит он.
Бронвен вздыхает и произносит имя моего отца, чем только зарабатывает его сердитый взгляд.
— Я понимаю твоё нежелание верить Юстусу. Правда. Но Мириам не злодейка, как мы предполагали. Она точно такая же жертва Косты Регио, как и все мы.
Пара белёсых и пара золотых глаз, а также несколько пар глаз разного цвета, подведённые углём, смотрят на меня.
— Да, она создала магический барьер, но только для того, чтобы не дать Прийе попасть в Люс. Она боялась, что её мать попытается разлучить её с любовником-фейри. Похоже, королева Шаббе была не рада этому союзу.
— Это правда, — бормочет Бронвен. — Прийя ненавидела моего отца.
Я завожу за ухо прядь волос, затвердевшую от соли.
— Изолировать Шаббе было идеей Косты.
Имоген приподнимает одну из своих чёрных бровей.
— А отдать рунические камни королям Глэйса и Неббы также было его идеей? — её голос звучит слабо, но он, наконец, возвращается к ней.
— Нет. Это было идеей Марко.
Юстус проводит рукой по своему лбу.
— Он использовал их, чтобы заключить долгосрочный союз.
Я смотрю в сторону Неббы, на морскую послегрозовую гладь, напоминающую расплавленное серебро.
— Мы должны их вернуть.
— Мы уже нашли люсинский камень, — Киан кивает на моего деда. — Росси отдал его моей паре. Также мы вернули камень Неббы. Эпонина, а точнее, — редкая улыбка приподнимает уголки его губ, — королева Неббы отдала нам его в день своей коронации.
— Королева? — шепчу я. — Значит Пьер… мёртв?
Улыбка Киана становится шире, а Лор бормочет: «Очень даже».
Отойдя от шока, я спрашиваю:
«А разве есть такое понятие, как «не очень мёртв»?»
И наконец-то по нашей мысленной связи я чувствую его тихую улыбку.
Улыбку, которая заставляет меня закатить глаза, а сердце подпрыгнуть.
«Боги, ты такой любитель чёрного юмора, Лоркан Рибав».
Мой небольшой диалог с Лором заставляет меня пропустить вопрос моего отца, но не ответ Юстуса:
— Зендайя находится в море.
ГЛАВА 41
Малодушный человек, вероятно, съежился бы под тяжестью пристального взгляда моего отца, но не Юстус. Но опять же, Юстус далеко не малодушный.
— Где в море? — хрипло произносит Кахол.
Я щурюсь на резвящиеся волны, где посреди стальной поверхности воды проступают пятна цвета индиго.
Тени Лора начинают клубиться и касаются моего лица, не загораживая при этом вид.
«Если бы этот человек был таким честным, каким ты его себе представляешь, он бы тебе рассказал».
«У нас не было времени на разговоры».
«Не было времени? У вас был чёртов месяц!»
«Половину из которого я пробыла без сознания».
«Что значит, без сознания?»
«Они вырубали меня магией».
«Я. Убью…»
«Никого. Никого ты не убьёшь. Ты поклялся».
«Я не клялся».
«Пожалуйста, Лор».
Он скользит по моей щеке своими призрачными пальцами.
«Почему бы тебе не воспользоваться нашей сделкой, Behach Éan? Я ведь тебе должен…»
«Я надеялась использовать её для более весёлых вещей».
«Если наши представления о весёлых вещах совпадают, тогда ничто из того, что у тебя на уме, не потребует принуждения».
Я бросаю на него свой самый лучший косой взгляд, но в итоге уступаю, так как хочу сохранить жизнь Юстусу.
«Лоркан Рибав, я требую исполнения условий нашей сделки: ты не можешь причинить вред Юстусу Росси».
Мою кожу снова начинает пощипывать, и сделка исчезает с неё, точно кто-то разорвал нить между мной и Лором.
— Где в море, Росси? — повторяет мой отец, на этот раз более резко.
— Зендайя потеряла много крови в ту ночь, когда её поймали, — говорит Юстус.
Меня наполняет чувство вины. Я, может быть, и не единственная, но, без сомнения, главная причина, по которой она потеряла столько крови.
Лор сжимает мой подбородок призрачными пальцами и запрокидывает мою голову.
«Behach Éan, во всём, что произошло, нет твоей вины».
«Если бы она не забеременела мной…»
«Не надо».
Он прижимается лбом к моему лбу, и хотя мой лоб проходит сквозь него, когда я закрываю глаза и замираю, я почти чувствую, что он сделан из плоти, а не состоит из одних лишь тёмных вихрей.
«Я хочу, чтобы ты снова стал цельным».
Мои глаза распахиваются.
«Где твой павший ворон?»
«Не всё сразу, птичка», — он ласково касается моей щеки. — «Сначала, давай отыщем твою мать».
«Почему ты всё время уходишь от ответа?»
Моё сердце начинает учащённо биться из-за нового беспокойства.
«Твоего ворона можно спасти?»
«Да».
«Поклянись».
«Клянусь».
Когда моё сердцебиение возвращается к более привычному ритму, я отгоняю от себя эти переживания и снова обращаю внимание на своего отца.
— Единственное, зачем Мириам сделала то, что сделала, — говорит Юстус, — это чтобы спасти Зен…
— Где конкретно в этом долбаном море находится моя пара, Росси? — рычит мой отец. — Немедленно отвечай, а не то я…
Мой отец делает резкий вдох, а затем выдыхает с такой силой, что издаёт нечто похожее рык, после чего резко переводит глаза на Лора.
— Разве я просил тебя успокоиться, когда ты, мать твою, искал мою дочь, Лор?
Вокруг нас повисает напряжённая тишина.
— В тот день, когда родилась Фэллон, она почувствовала это и обезумела. Она попыталась порезать себе запястья, чтобы выбраться из подземелья Марко.
Окружающие нас камни усиливают мрачный голос Юстуса.
— Сколько бы лечебных или успокоительных кристаллов мы ни помещали в её тело, она не успокаивалась, поэтому я привёл её к матери. Мне отчаянно хотелось облегчить её мучения, Кахол.
— Если тебе так отчаянно хотелось это сделать, почему ты её не отпустил?! Почему не позволил быть рядом с Фэллон?
Вены на теле моего отца раздулись и пульсируют.
— Я тогда ничего не знал о Фэллон! А что касается Мириам, как бы странно это для тебя ни звучало, но я верил в то, что она поступает, как лучше для Зендайи. К тому времени я знал её уже в течение нескольких десятилетий, и я понял, что она не злая колдунья, какой её представлял весь мир. Я понял, что она женщина, допустившая ошибку. Полюбившая не того мужчину. И, боги, Кахол, как же дорого она за неё заплатила! Она проклята и вынуждена сидеть на троне, который пожирает её плоть! Она была заперта в подземелье, в темнице, в течение пяти веков!
Гнев моего отца распаляется ещё больше.
— Она посадила Косту на трон! Она сама навлекла это на себя! На всех нас!
Лор, должно быть, почувствовал, что мой отец в шаге от убийства Юстуса, так как отходит от меня и