— Давай что ли? — вздохнула Нат, не видя иных альтернатив.
— Нет, я лучше спать…
Не хватало мне в довершение всего нарваться на прабабкино заклятье. И так уже нарушила один раз главное семейное правило: до сих пор расплачиваюсь…
…Ночью мне снился странный сон. Луна в чёрном небе, пустая улица, тёмные окна домов и тонущие в тумане фонари… Между небом и землёй раскачивался на длинной и толстой цепи гигантский брегет с агатовой каплей на крышке, и за золотым диском едва различался в густом сумраке силуэт мужчины в инвалидном кресле.
— Подойди, не бойся, — позвал он меня. — Не бойся.
Негромкий голос завораживал, размеренное покачивание маятника успокаивало. К тому же я знала, что это всего лишь сон.
— Ты прекрасна, — вздохнула восторженно темнота. — Ты — жизнь. А я… Посмотри на меня…
Я застыла, не дойдя до него всего несколько шагов, когда вдруг узнала этот горький шёпот. Узнала и пожелала тут же проснуться. Не вышло.
А он сам выехал мне на встречу из тени, и я отшатнулась, увидев бледное, осунувшееся лицо, на котором живыми, казалось, были только глаза, чёрные как угольки…
— Посмотри на меня, — повторил он. — Видишь, как оно, Настюха…
— Нет, — я затрясла головой. — Ты не он, ты не можешь им быть.
Ноги отказывались слушаться, тело сковал ужас — не отступить, не шевельнуться, когда тонкие холодные пальцы коснулись моей руки.
— Я не могу быть… без тебя. Только ты сумеешь помочь, Настя. Только ты. Ты же знаешь, что нужно делать?
Глава 17
Больше всего на свете мне не хотелось выбираться из постели, куда‑то идти, что‑то делать… Но за окном вовсю светило солнце и горланили птицы и скандальные тётки у подъезда, извещая о том, что утро далеко не раннее. Натали уже встала, а с кухни долетали беззаботные голоса и аппетитные запахи. Интересно, кто у нас сегодня решил блеснуть кулинарными талантами?
Потянулась… перевернулась на другой бок и снова закрыла глаза. Хорошо… Только оставьте мне кусочек…Что там у вас так пахнет…
— Просыпайся, соня, — прошептали мне на ухо. В шею ткнулось что‑то тёплое и колючее.
— М–м, Серёжка… — я попыталась спрятаться под подушку. — Побрился бы…
— А надо? Я думал, брутальная двухдневная щетина — это именно то, что нравится девушкам.
— Вот и иди к этим девушкам, — проворчала я.
— Глаза‑то хоть открой, — усмехнулся Серый.
— Не хочу, мне и так хорошо.
— Насть, ну посмотри на меня.
…Посмотри на меня!
Я резко вскочила, испуганно озираясь по сторонам. Голос из сна прозвучал совсем близко…
— Всё в порядке? — обеспокоенно спросил Серёжка. — Ты так…
— Всё хорошо. Действительно, нужно вставать.
Он задержал меня на миг, обнял, внимательно вгляделся в лицо, выискивая причину внезапной тревоги… Телепат, угу. От сжимавших мои ладони рук шло живое тепло, такое же тепло было и в чёрных, как ночь, глазах. Тепло, нежность… Совсем не так, как в том сне.
— Насть, что‑то не так?
— Нет, — я замотала головой, отворачиваясь. — Просто… мне надо…
О чем только думают сценаристы романтических мелодрам? Они сами пробовали целоваться с утра пораньше, даже не почистив зубы? Неужели понравилось?
Коснулась колючей щеки плотно сжатыми губами и выскочила из комнаты… Ох, и чем же это так пахнет?
На раковине лежала вчерашняя рубашка Сокола: замоченный воротничок, судя по всему, долго и усердно тёрли. Прежде чем зашвырнуть эксклюзив от «Gucci» в ванну, я со злорадством отметила, что помада полностью не отстиралась.
…Качнулся на длинной цепочке золотой брегет…
Немного болела голова. То ли от недосыпа, то ли наоборот. В последнее время ни о каком режиме и речи не было, и мой бедный организм, за годы привыкший к определённому графику, не слишком хорошо относился к поздним чаепитиям и внеплановым побудкам.
…Тёмная улица, зыбкий свет фонарей…
Нервы опять же. Как‑то не привыкла я к атакам зомби, похищениям и маньякам, режущим себя на кухне среди ночи. Суккубы мне тоже раньше не встречались. К счастью. Нужно будет тетрадочку господина доктора ещё раз пролистать и заварить себе что‑нибудь покрепче. Упокоительное… Тьфу ты! — успокоительное, конечно же.
…человек в инвалидном кресле…
Я зачерпнула в ладони холодной воды и «нырнула», задержав дыхание. Хорошо. А что до больной головы — в сумочке должен быть анальгин… Пока ещё тот чай заварится.
Посмотрела в висевшее над раковиной зеркало…
…Бледное лицо, горящие глаза…
— Ты знаешь, что нужно делать!
— Настя! Ну наконец‑то! — обрадовалась моему появлению Натали. — Мы тут уже слюной захлёбываемся.
— М–м.. — Я принюхалась. — Понимаю. И что это?
— Антон приготовил омлет с грибами, гренками… Ещё с чем‑то. Но пока ты не придёшь, даже попробовать не даёт!
— Хочу, чтобы Настя первая оценила, — смущённо пролепетал охотник.
— Либо он решил тебя отравить, либо Сергею пора ревновать, — с ухмылкой вывел Сокол.
Сегодня колдун изображал из себя респектабельного джентльмена, восседая за столом с газетой в руках, в новой отглаженной рубашке, строгих костюмных брюках… и босой. А газетка наверняка прошлогодняя, с хозяйских антресолей.
— Снова куда‑то собираешься? — Я проигнорировала его насмешку.
— Была такая мысль. А что, хочешь составить компанию?
— Похоже, Сергею в самом деле пора ревновать, — состроил злобную рожицу Серый.
— Давай ты потом этим займёшься, а? — предложила Нат, ёрзая на стуле от нетерпения. — Антош, дели уже свой омлетик! Не вынуждай меня повышать голос.
Голос… Далёкий и близкий… Голос в моей голове…
— Хлеб забыли нарезать. — Я направилась к шкафу.
— Настя, ну вот же он! — баньши указала на тарелку, на которой были разложены тоненькие кусочки пшеничного батона.
— Я чёрный хочу. У нас ведь остался?
Взяла из шкафчика нож. Аккуратно проверила пальцем лезвие — острый.
Обошла вокруг стола, ища доску для резки. Видела же где‑то здесь!
— Антон, не заставляй людей нервничать. — Сокол отложил газету. — Насыпай. Обещаю, что не притронусь, пока Анастасия не снимет пробу.
Я стояла как раз за его спиной. Видела сильные широкие плечи, загорелую шею, тёмные волосы. Вдруг захотелось подойти к нему, прижать к себе, запустить пальцы в густую шевелюру…
— Настюха… — Серёжка сглотнул. — Насть, т–ты чего?..
Натали испуганно застыла с открытым ртом. Светлый замер с ложкой в руке, а на стене позади него выросла тень и медленно двинулась в мою сторону.
— Антон, не смей. — Голос Сокола звучал негромко, но ровно и уверенно. Даже не смотря на то, что я сейчас одной рукой держала его за волосы, а второй уже прижала к горлу отточенное лезвие кухонного ножа.