Я достал из кейса бумагу, и пока он читал ее и подписывал, сказал:
– Вот приеду на отгрузку первого вагона – и сразу к вам. Надеюсь, что чаем напоите с дороги… А потом и возиться с новой капризной технологией порошка раздумаете…
Рашид Фархутдинович и на это никак не отреагировал.
Вечером, сидя на креслах пенсионного возраста и радуясь тому, что мы в тепле и сухости (на улице лил дождь и снопы искр из-под пантографов трамваев освещали щербатый асфальт), мы обсуждали итоги дня. В целом он был вполне удачным и Александр Еремеевич был уверен, что после моего сегодняшнего успеха в Техотделе, завтра он «дожмет» Тамару Николаевну. И хотя коробка шикарных конфет, под целлофаном которой лежал хорошо видимый конверт, была уже у него в кейсе, мне все-таки до конца не верилось в успех и хотелось сказать Александру Еремеевичу – «ты, друг, наивен и доверчив» и Тамара Николаевна ещё «даст нам прикурить», а Рашид – совсем «тёмная лошадка». Но я промолчал.
Перед тем, как лечь спать, я пролистал купленную в гостиничном киоске книгу Джеймса Вилларда Шульца «С индейцами в Скалистых горах». Я никогда раньше ничего не слышал об этом авторе, прожившим столь долгую жизнь (родился ещё в позапрошлом веке, в 1859 г., а умер в 1947 г.), но он был единственным более-менее «серьезным» автором в ассортименте этого киоска. В предисловии было сказано: «Это правдивые рассказы о замечательном народе, некогда населявшем Новый Свет и ныне почти истребленном капиталистической „цивилизацией“». А я пока ещё выполнял данное себе же обещание прочитывать перед сном хотя бы пару «серьезных» строк.
И сегодня я заснул, прочтя только один абзац из его воспоминаний, уж не знаю, насколько серьезный: «Сухожилия, проходившие вдоль позвоночного столба убитого нами медведя, имели в длину около полуметра, но этого было вполне достаточно, чтобы сделать из них две тетивы…».
Глава 5
...
О завтраке в магнитоградской гостинице, освоении нами городского таксопарка, встрече и знакомстве с Савелием Ильичом, второй встрече с госпожой Янгель и славной победе над ней Александра Еремеевича, о вечерних терзаниях Савелия Ильича в местном ресторане, а также о нашем отчете по результатам этой командировки и получении заданий на новые трудовые свершения.
Хоть ты не косуля, хоть я не олень,
Не смогут охотничью страсть превозмочь
Белый охотник, по имени день,
Черный охотник, по имени ночь.
С утра мы хорошенько выспались, а потом посмаковали кофе, заваренный в кипятке, который всего за пять рублей вскипятила для нас дежурная по этажу со странным именем Савва Панкратьевна. Это обычно мужское имя очень подходило к ней – была она именно такой, как предписано ономастикой: «Имя Савва – теплое, мягкое, и его обладатель тоже щедр на душевное тепло, которое он дарит и родным, и друзьям, и просто незнакомым людям, нуждающимся в этом тепле». В своем 203 номере мы ещё и всласть покурили, нарушив «Предписание для проживающих», висевшее в рамке на стене у входа. (Александру Еремеевичу вовсе не мешал запах моего трубочного дыма – сам он в командировках курил сигареты с патриотическим названием «Президент»).
Так что на завод мы поехали, памятуя вчерашний намек трамвайного пассажира, именно на такси. И это было мудрым решением – посередине пути мы обогнали вереницу трамваев, стоящих посреди поля – из-за сложных отношений с оплатой за электроэнергию энергетики отключили питание трамвайной линии.
Исходя из гуманитарных соображений мы тормознули и прихватили с собой какого-то веселого толстяка. Он представился – Савелий Ильич.
Толстяк оказался опытным командированным – трещал он без умолку, но ничего о цели приезда не сообщил. Зато от него мы узнали и о степени скрипучести паркета в его номере, и о количестве его сожителей-тараканов, и о том, что колесо обозрения в местном парке скоро рухнет и даже некоторые подробности борьбы друг с другом тех местных «мафиози», кто претендует на утилизацию неизбежно образующейся после катастрофы кучи металлолома.
Высадили мы его возле бюро пропусков, а сами пошли к Тамаре Николаевне.
По предварительной договоренности в кабинет прошел только Александр Еремеевич. Я остался болтать с секретаршей (шоколадка «привет из Морквы», разговор на культурные темы и совместная оборона от пытающихся проникнуть без очереди к Тамаре Николаевне посетителей, а таких желающих всегда находится достаточно).
Александру Еремеевичу хватило семи минут (как он сказал потом сам, для дела хватило бы и трех, но он, как столичный джентльмен, должен был посвятить достаточно времени тонким комплиментам в адрес хозяйки кабинета).
Выйдя из двери с подписанным текстом договора и с явно написанным на его открытом лице торжеством от удовлетворения кипевшей еще со вчерашнего дня «охотничей страсти», Вольский обратился к секретарше:
– Голубушка, зарегистрируйте, пожалуйста, и поставьте печать.
И, обернувшись ко всем сидевшим в приемной, сообщил:
– Тамара Николаевна просила минут десять не беспокоить ее.
В гостиничном номере он рассказал, что Тамара Николаевна была в новом сногсшибательном деловом костюме (жакет в стиле «Шанель» в зелено-бордовую клетку), губы накрасила в томный лиловый цвет, вела себя гораздо теплее, чем вчера, и вообще «косила под возраст „едва за тридцать“». Поздоровавшись (она первой с улыбкой протянула ему руку) сразу же поинтересовалась:
– Ну, что там наши технари вам растолковали?
И проницательно, но и кокетливо добавила:
– Или это вы их «распропагандировали» в свою веру? Вам ведь палец в рот не клади…
Александр Еремеевич раскрыл кейс и достал подписанное мною вчера согласование цены. Тамара Николаевна, увидев в кейсе коробку конфет с конвертом и резолюцию Рашида Фархутдиновича, ни о чем больше не спросила.
Конфеты Александр Еремеевич передавал в обмен на подписанный договор молча, улыбаясь и прижимая руку к сердцу. (В таких случаях никогда нет уверенности, что кабинет не прослушивается).
А, передав, сказал только, что будет рад доставлять себе удовольствие возможностью личных встреч, подобных сегодняшним, как можно чаще, и уж при каждой отгрузке вагона обязательно. Приглашал посетить и наш офис для более тесного общения и знакомства с нашим руководством.
Вечером, в гостиничном ресторане, где мы с Александром Еремеевичем устроили себе небольшой праздничный ужин, мы встретились с Савелием Ильичом, весьма удрученным и нерасположенным к разглагольствованиям.
На традиционный вопрос «Как дела?», он мрачно отшутился:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});