— Большой? Целый? Люди там есть? — Быстро задал ему дядя три вопроса, не дожидаясь ответа, ибо похоже Икаоитииоо решил компенсировать своим детишкам последствия бури, одарив негаданным подарком.
— Большой… Много товаров. — Радостно ответил парнишка, в душе еще не принявший главные доблести рода Желтых Долин, — смирение и осторожность, и продолжающий, как все мальчишки, грезить военными подвигами и нежданной добычей. — Люди есть, и они его чинят.
— Много людей? — Нахмурившись осведомился дядя.
— Да нет, не очень. И они без оружия и доспехов… Простые моряки. Они в ужасе побегут от нас, едва заслышав клич аиотееков!
Некоторое время, в душе Руудваака, осторожность боролась с жадностью. И пожалуй первая бы победила. Но потеря одной верблюдицы, — это сильный удар по благосостоянию рода, и репутации Старшего Караванщика. А тут целый корабль товаров. Да еще большой, а значит плывущий издалека. А коли издалека приплыл, — значит и товары дорогие, да и хватятся их нескоро, тем более что потерю скорее всего спишут на бурю.
— …По всему видать, это и правда подарок Икаоитииоо, — подумал Руудваак. — А коли так, пренебречь им, — нанести божеству обиду! А обижать богов нехорошо. — В следующий раз, вместо подарка он преподнесет нерадивому дитю какую-нибудь гадость, и будет громко смеяться, наблюдая с небес за страданиями несчастного лентяя, пренебрегшего его милостью.
Что и говорить. — Руудваак Икаоитииоо шибко уважал, и обижать его никак не хотел.
Так что раздалась команда. Часть товаров слетела на землю, и десяток, наиболее умелых воинов, взгромоздились на их спины.
В ином роду, за такое можно было бы и изрядных неприятностей огрести. Ибо только аиотеекам-оуоо дозволялось биться в кавалерийском строю. Но в роду Желтых Долин, к этому относились проще. — Истинных оуоо там было не больше двух десятков. И у них хватало забот с охраной стойбищ и редких выпасов, так что даже караваны водили простые оикияоо. И коли Руудваак, сможет взять большую добычу, напугав жалких водохлебов видом грозных аиотеекских всадников, — никто не поставит ему в упрек нарушение обычаев.
— Гиргаасак, — приказал он своему помощнику. — Строй остальных караванщиков в оикия. Проверь чтобы все у кого есть копья, были в передних рядах. — Вы пройдете вон той вон ложбинкой… Старайтесь не высовываться. И подойдете к врагам с правого бока. Как только появитесь перед ними, — издавайте больше шума. Но не издавайте клича аиотееков. Пусть они смотрят только на вас. Пусть даже вооружатся и подумают о том чтобы дать отпор. …А они захотят это сделать, приняв вас за обычных бродяг. Тут мы подъедем к ним со спины и заставим пасть ниц. …Если потом кто-то скажет, что мы ограбили его людей, мы ответим: «Они первые напали на аиотееков!».
…Нет, в принципе, все эти предосторожности были не столь важны. В конце концов, — корабль выброшенный на берег, это дар Икаоитииоо, и принадлежит он тому, кто первый его увидел. Но подстраховаться никогда не мешает, ведь если кто-то из моряков уцелеет после битвы, и доберется до своих хозяев и покровителей, — сильный аиотеекский род, может предъявить свои права на товар, и даже потребовать головы обидчиков. Ан хренушки. У Руудаака есть законная отмазка. …Но конечно лучше бы, никто не уцелел. А корабль потом сжечь… хоть и обидно, когда пропадает столько топлива. Но уж пусть лучше море приберет обуглившиеся останки, чем в эти самые обуглившиеся останки превратится сам Руудаак. А так оно и будет, коли род выдаст его разгневанным хозяевам груза.
Сначала все шло как задумывалось. — Пока беспечные мореходы, даже не выставив охраны, что-то строгали и подстукивали на своем корабле, — оикия Гиирсаака, обошла их с фланга. Обошла, и с громкими криками выдвинулась вперед, неспешно наступая на забегавших в панике врагов.
Икаоитииоо и впрямь благоволил сегодня роду Желтых Долин. — Такой большой корабль, не смог выставить даже полную оикия бойцов, — видать буря хорошенько прорядила экипаж безумцев, осмеливающихся доверять свои жизни столь неверной и изменчивой стихии как вода. Ведь даже бесстрашный Икаоитииоо, ездил по небесному своду на верблюде. Но что взять с дурней, вероятно ведущих свой род от лягушек да рыб?
Так что по хорошему, в кавалерийской атаке, особой необходимости уже и не было. — Соотношение сил и так было в пользу рода Желтых Долин. Но стоит ли давать повод Гиирсааку говорить. — «Я бился за товары, пока Руудаак стоял в стороне…»?
Неспешной рысью Руудаак начал подъезжать к чужакам… Подгоняя верблюда и свою команду грозным аиотеекским кличем… Как вдруг, впереди, из-за небольшого бархана, прямо из песка выскочил не пойми кто, и зачем-то взмахнул палкой, которую держал в руках.
Что-то просвистело возле уха старого оикияоо, и позади раздался вскрик. Но времени оглядывать и выяснять что там случилось, у него уже не было. Направив верблюда прямо на торчащую посреди песка фигуру, Руудаак изготовил копье…
Вот… вот… Еще один размашистый верблюжий шаг подкидывает его вверх, и вместе с задницей, рука сжимающая копье начинает движение вниз, пришпиливая чужака к земле.
Однако этот гад тоже шустер. В руках у него непонятная штука… И ей он отклоняет копье Руудаака в сторону.
Но это ничего. — Верблюд проносится мимо, и чужак просто не успевает ударить в ответ. Сейчас Руудаак развернет…
Что-то цепляет его за бок и сдергивает с седла. Но старого караванщика, обычным падением с верблюда не прибьешь. — Руудаак пытается извернуться. Но чья-то нога бьет по ребрам, а опустившееся между лопаток колено, вдавливает тело в мокрый песок. Руудаак рвется что есть сил, и еще успевает заметить как откуда-то из тени корабля выбегает отряд в блестящих доспехах, устремляясь навстречу оикия Гиирсаака… Но следует удар по затылку, и весь мир погружается в темноту.
Громкий вопль… Запах опаленных волос, сгоревшей кожи и раскаленной бронзы…
— …покарает вас… Гнев обрушится на… Вы… овечий помет, скорпионья отыжка…
— Чем ругаться парень, лучше бы рассказал что мы просим, и может быть мы тебя отпустим… — Звучит спокойный и разменный голос… в котором кажется даже слышны нотки добродушия, а то и искреннего сочувствия.
— Мы не… Вы никогда не… Мы найдем вас и жестоко убьем!!!
— Сейчас наконечник опять разогреется… — Продолжает говорить голос, как-то странно выговаривая слова, будто щелкая в середине каждого из них бичом. — Вот смотри. — Пока он еще темно-красный, но скоро раскалится и стянет ярко-красным, а потом, — почти белым… А что будет после, ты уже знаешь…
В ответ скулеж смешенный с проклятьями и плачем… Эх предки… Кажется это голос племянника!
— Что ты хочешь узнать, чужак? — Раздается хриплый голос, откуда-то из груди и глотки Руудаака. — Может я смогу тебе ответить?
Ночь. Костер. Люди.
Очень странные люди. Настолько странные, что кажется Руудаак начинает догадываться на кого, так жестоко пошутив, вывел его Икаоитииоо.
Трудно не узнать. Даже если слышал только лишь одно описание. …Правда раньше он думал, что это все не более чем преувеличение базарных болтунов. Потому как огромный рост, — это уже необычно. Людей со светлыми волосами, говорят не видели с древности. А уж чтобы каждый воин был одет в такие богатые доспехи, какие не всякий Вождь Рода может себе позволить, — это уж точно явное преувеличение. Еще каких-то полдюжины дней назад, он впервые услышал о них, и не поверил. А теперь…
Вот они. Сидят у костра. Огромные. Светловолосые. Одетые в кожу и бронзу. А вон те шлемы, что стоят чуть в стороне? — Каждый из них, настоящее сокровище, а их тут целые дюжины.
Да. Шлемы похоже тут есть у всех. И доспехи. И дорогое оружие. Правда не все из них светловолосы и высоки ростом. Но разве от этого легче, если понимаешь что перед тобой Те Самые, уже ставшие легендарными, чье появление всколыхнуло, ну или всколыхнет целый мир?
…Что именное произошло, толком никто не знал. Но впервые за сотни лет своего существования, утром Храм не открыл Главных Ворот для желающих поднести дары Икаотииоо, попутно испросив у него несколько милостей. …И вездесущая молва, каким-то образом связывала это с высокими, беловолосыми варварами, якобы приплывшими аж из-за моря, и жестоко убившими, чуть ли не половину Аоэрооэо.
Ну может и не половину. Но именно этим объяснили ему подорожание услуг грузчиков, на причалах левого берега. Якобы пришли чужаки, и убили многих… А Храм за них еще и заступился!
Многие, на левом берегу были этим недовольны. Но те кто жил на правом богатом берегу, только посмеивались, и говорили что левобережное жулье и прощелыги, сами виноваты в своих бедах, главные из которых, — чрезмерная жадность и глупость!
А вот потом, как раз в день приезда Руудаака, слухи поползли вообще чудовищные. Настолько чудовищные, что он бы им ни за что не поверил, кабы ему самому не пришлось в недоумении простоять чуть ли не полдня, перед закрытыми воротами Храма.