ему попадался хмурящийся Павел, Фалафель останавливался, задирал голову и, изображая на лице крайнее любопытство, говорил что-нибудь вроде:
– А вот интересно бы, отец благочинный, знать, сколько бы это стоило, купол-то нашей церкви-то взять да перекрыть, а, отец Павел?.. Я думаю, тут большие деньги понадобятся.
– Купол, – переспрашивал Павел, поднимая голову и еще не догадываясь о том, что попался. – Что ж, что купол? Купола тоже разные бывают. Это уж как взять. Если, допустим, листовое железо три на метр двадцать, да еще с допуском, тогда… тогда…
Тут глаза его стекленели, он шевелил губами и загибал пальцы, причем некоторые совсем, а некоторые только до половины, затем он закрывал глаза и начинал слегка раскачиваться и гудеть, словно это был не отец благочинный, а электронно-вычислительная машина, для полного сходства с которой не хватало только электрических огоньков вокруг тела. Наконец отец благочинный открывал глаза и говорил:
– Если брать у Копысова, то выйдет четырнадцать тысяч триста, а если у Вакерса, то 15 тысяч сто двадцать один рубль сорок копеек. Сам видишь, где выгоднее.
Глаза его между тем добрели, и черты лица смягчались, он весь словно оплывал, возвращаясь в мир, который всегда можно было посчитать и привести к общему знаменателю.
– И слава тебе Господи, – говорил отец Фалафель и уже на ходу крестился на купол.
– А тебе-то зачем? – спрашивал Павел вслед уходящему отцу Фалафелю.
– Так ведь, как же… – говорил тот, удаляясь и неопределенно улыбаясь, словно знал какую-то тайну, о которой еще не время было распространяться. – Это ведь, отец благочинный, всем любопытно, сколько стоит купол наш покрыть… А разве нет?
– Это, конечно, – соглашаясь с Фалафелем, говорил Павел, совершенно забывая, куда и зачем он шел и на всякий случай оглядываясь вокруг в надежде посчитать еще что-нибудь, поддающееся счету.
57. Продолжение великого путешествия. Обед
У развилки напротив городской Администрации, под самым знаком «Пешеходный переход», друзья остановились.
– Отсюда до Дедовцев по прямой ровно четыре километра, – сказал отец Фалафель, указав на уходящую в лес дорогу. – Если что, встречаемся на мосту.
– Тут, оказывается, и мост есть? – поинтересоваться Сергей-пасечник. – Про мост разговора не было.
Стеклянная посуда в его рюкзаке призывно звенела.
– Мост есть, – твердо сказал отец Фалафель и показал куда-то в сторону. – Я сам его видел сто раз, так что не сомневайся.
– Тогда, может, примем слегка? – предложил Пасечник. – Путь не близкий.
– На глазах у Администрации, – съязвил отец Фалафель. – Чтобы нас высекли, а потом догнали бы и добавили еще?
– Везде люди живут, – меланхолично заметил Пасечник. – И в Администрации так же водку хлещут, как и везде.
– Я и не говорил, что они не пьют, – пытался защититься Фалафель. – Я только имел в виду, что они не пьют посреди проезжей части. Это уж можешь мне поверить,
– Возможно, – неуверенно согласился Пасечник, но спорить не стал. Вместо этого он снял рюкзак, достал из него салфетку, постелил ее на лежащем у обочины камне, потом вынул бутылку водки с замысловатой этикеткой и, поставив ее рядом, украсил травкой и сказал: «Прошу».
– Ну, ты даешь, Пасечник, ей-богу – сказал отец Фалафель, разглядывая ненавязчивую сервировку камня. – А если милиция поедет?.. Они, между прочим, здесь часто ездят.
– Что нам милиция? – задумчиво сказал Пасечник, доставая пластмассовые стаканчики и разливая водку. – Пускай поймают нас сначала, а там посмотрим.
Потом он приподнял свой стаканчик и ни с того ни с сего сказал:
– А потреблять горячительный напиток следует трепетно и аккуратно, иначе можно погубить все дело.
– Это точно, – со вздохом сказал отец Фалафель и, на всякий случай озираясь, выпил.
– Не боись, – подбодрил Пасечник. – В случае чего, встречаемся у моста, как и было предусмотрено генеральным планом. Ты сам сказал.
– До моста еще дойти надо, – и Фалафель быстро опрокинул стаканчик, после чего закусил своей рясой. Глаза его снова загорелись.
– Дойдем, – обнадежил его Пасечник и наполнил стаканчики снова. Возможно, он и успел бы выпить трепетно и аккуратно, как грозился, однако в эту самую минуту на развилку выехал и остановился бело-голубой ментовский газик.
Постояв немного, он выключил мотор, словно давая понять, что он здесь всерьез и надолго.
– Плохо дело, – не разжимая губ, сказал отец Фалафель, делая вид, что завязывает шнурки. – Что делать будем?
– Водку прячь, – сказал Пасечник, тоже делая, в свою очередь, вид, что рассыпал какие-то вещи и теперь их аккуратно собирает. – Загороди, загороди меня!
– Покажи им удостоверение, – сказал отец Фалафель, загораживая Пасечника.
– Оно просрочено, – сообщил Пасечник и добавил:– Бежать надо. Если через лес побежим, то не догонят.
В это время до того молчавшая машина вдруг ожила, покашляла и сказала совершенно мертвым, металлическим голосом:
«Это что тут у нас за посиделки такие на дороге?..»
– Сам ты посиделки чертовы, – проворчал Пасечник, поднимаясь на ноги и делая вид, что он совершенно тут ни при чем. При этом он радужно улыбался и посылал в сторону газика что-то вроде воздушного привета.
Машина между тем снова заурчала и сказала:
«Граждане монахи! Вы нарушили 23-ю статью Гражданского кодекса Российской Федерации, по которой запрещается употребление крепких спиртных напитков в общественных местах. Подойдите к машине и сдайте дежурному запрещенный товар!»
– Что-то я не понял, – сказал отец Фалафель, поднимаясь из-за кустов. – Ты слышал?.. Это как, интересно, понимать?
– Слышал, – Пасечник, не переставая улыбаться, пытался закатить ногой бутылку водки в кусты.
Машина, между тем, снова издала какие-то звуки и сказала:
«Поторопитесь, граждане монахи. Время-то к обеду».
Потом она захрипела, закашлялась и запела какую-то ерунду.
– Где? Где мы чего нарушили? – закричал Пасечник, показывая пустые руки. – И не думали даже!
– И в голову не приходило, – подтвердил отец Фалафель. – Зачем нам нарушать?
– Вы лучше настоящих преступников ловите, – продолжал Пасечник, закатив, наконец, бутылку в кусты. – Вон их сколько вчера по телевизору показывали… Страшно на улице появиться!
На этот раз дверца газика открылась, и оттуда выглянул здоровенный детина в милицейской форме.
– Ну, чего орем? – спросил он, переводя сердитый взгляд с отца Фалафеля на Пасечника и обратно. – Или у вас с ушами проблемы?.. Слышали, что сказали, – время к обеду. А у нас еще маковой росинки во рту не было… В переносном смысле, конечно.
Потом он быстро осмотрелся и, открыв пошире дверцу, сказал:
– Залезайте, залезайте… Чего зря на виду у всех маячить?
– Мы свои права знаем, – проворчал отец Фалафель, но в машину вслед за Пасечником влез.
Кроме детины в машине находился еще один лейтенант, который, обернувшись к сидящим за его спиной монахам, весело сказал:
– Ну что, граждане монахи, я вижу, нарушать – это вы все готовы. А вот как загладить ваш ущерб, это еще надо подумать. Тем более что и обед, как говорится, не за морями.
– Я им говорил, – сказал детина.
– Ничего. Пускай еще подумают. Лишний раз оно не повредит.
– И то, – сказал детина.
– Что-то я не пойму, – сказал Пасечник. – Вы преступников ищете или чего наоборот?
– А ты угадай, – сказали одновременно детина и