попросту весь воздух замещён этим сигаретным настоем.
Отношение к запахам вообще прихотливо.
Я курил разное за кофе, и понимал связку кофе с табаком — но вот сигареты недолюбливал.
Итак, я смотрел на медленное движение машин в пробке и пил кофе из френч-пресса.
Потом я обнаружил, что мне где-то надо принимать хвосты у нерадивых студентов. Преподавал я сплошь в частных университетах, что выросли, как грибы после дождя, и мне полагались отчисления за всякий лишний зачёт, как за лишнюю работу.
Однако ж аудитории были арендованы только на время занятий, и вот я принимал студентов в кафе.
Однажды ко мне пришли сразу три девушки. Были они затянуты в чёрную кожу, в рискованных мини, и блистали всей свежестью возраста, чисто которого начинается на единицу.
Первым делом они достали не зачётки, а деньги, которые мне передали из учебной части. В этот момент несколько сотрудниц кафе как бы невзначай принялись вытирать окно рядом — но я уже отпустил своих студенток.
Одна из барменш только покачала головой — Тверская улица текла рядом, а сам я был похож на того героя, которого сочиняет на ходу герой Трентеньяна, стремясь понравиться героине Анук Эме.
Деньги, впрочем, тут же превратились в коньяк — так что на каждую из молодых красавиц пришлось по пятьдесят грамм. День начинался прекрасно, был промыт как стекло.
Лучше всего про это написал Василий Гроссман в своих армянских дневниках: "Так бывает. Иногда выпьешь сто граммов, и мир дивно преображается — мир внутренний и мир вокруг, всё звучит внятно. Тайное становится явным, с лиц спадает паутина, в каждом человеческом слове есть особый смысл и интерес, скучный пресный день наполняется прелестью, она во всём, она волнует и радует. И самого себя чувствуешь, сознаёшь как-то по глубокому, по-странному. Такие счастливые сто граммов случаются обычно утром, до обеда…
А иногда пьёшь, пьёшь, и становишься всё угрюмей, словно наполняешься битым, колючим стеклом, тяжелеешь, какая-то ленивая дурость охватывает мозг и сердце, вяжет руки, ноги. Вот в таких случаях и дерутся ножами шофера и слесаря, охваченные жуткой злобой, ползущей из желудка, из охваченной тошнотой души, из тоскующих рук и ног.
И вот в таких случаях пьёшь много, всё хочешь прорваться в рай, выбраться из лап тоски, из беспричинного отчаяния, из гадливости к себе, из жгучей обиды к самым близким людям, из беспричинной тревоги и страха, из предчувствий беды…
А уж когда понимаешь, что в рай не попасть, снова пьёшь. Теперь уже для того, чтобы одуреть, заснуть, дойти до того состояния, которое дамы определяют словами "нажрался, как свинья"".
Впрочем, я отвлёкся от кофе.
Извините, если кого обидел.
26 апреля 2008
История про "Ностальгию"
Сегодня ночью забрёл на канал "Ностальгия" и принялся там смотреть программу "Тема" образца 1993 года с Владиславом Листьевым. Ну, понятно, тогда в стране кризис власти — общее смятение. И вот, среди прочих сидит в передаче Владимир Шумейко.
Удивительный какой-то морок от этой передачи, не говоря уж о том, что и раньше-то я дурно относился к покойнику, а тут, освежив в памяти, снова испытал довольно-таки мерзотное впечатление. Листьев бегает по студии и тюкает тех, кто ругают Ельцина. Причём в роли мелкого ябеды: дал задать вопрос, и тут же вопрошающему бросает: "Как, вы профессор МГУ? Но вы сейчас только что назвали выступающего идиотом? Ну и профессора у нас пошли". (При этом зрителю ничего не было слышно).
Интересно, чем сейчас занимается Шумейко? Правда по возрасту он может быть вполне пенсионером, живущим на даче. Ну, там нажитое непосильным трудом… Обнаружил меж тем цитату: "По-видимому, его можно считать одним из самых характерных российских политиков, "чистым" типом россиянина, ввязавшегося в борьбу за власть при полном отсутствии какого-либо собственного мировоззрения. В его персоне кристаллизованы черты многих — без всяких примесей и отклонений от некоего "политического стандарта" современной России. Он не коммунист, не либерал, не социалист, не националист, не христианский демократ, не радикал, не консерватор. Правда, в последнее время представляется как "государственник". В.Бондарев.
Извините, если кого обидел.
28 апреля 2008
История про назначенные сроки
Скоро, скоро уберу я ёлку.
Извините, если кого обидел.
29 апреля 2008
История про Митяева
Я вот лучше расскажу про миномётчика Митяева. Только что умер миномётчик Митяев. Его в некрологах постоянно называют детским писателем. так-то оно так, но ещё он был человеком поколения, рождённого в 1924 году, тех самых "навеки девятнадцатилетних". Это потом он стал главным редактором журнала "Мурзилка" и написал ворох книг и сценариев к мультфильмам. А так вполне себе рязанский мальчик ушёл на фронт добровольцем в сорок втором. Не помню кто, перефразируя Бисмарка, сказавшего, что битву при Садовой выиграл прусский школьный учитель, заметил, что Отечественную войну выиграл советский старшеклассник — так вот это самое оно.
В 1970-ом он написал "Книгу будущих командиров" — и это была Книга моего детства. По ней я учил знаки различия и рода войск. Это из неё я узнал про Фермопилы и Марафон. Это её я листал, бормоча "полк левой руки… Полк правой руки… Засадный полк…"
Великая это была книга.
Митяев был таким детским Клаузевицем и Сунь Цзы, Лиддел Гартом и Жомини.
Извините, если кого обидел.
29 апреля 2008
История про сны Березина № 281
Сегодня во сне видел Смерть. Она была похожа на не очень высокую женщину средних лет. Лицо её было плоским, будто она из какой-то восточной страны.
Смерть была чуть пьяна, и время от времени, нагибаясь, показывала свои упругие полные ноги.
Я видел её издали.
Извините, если кого обидел.
30 апреля 2008
История про ночь
Настала ночь, покрыла и т. п., послышались тяжёлые шаги и пришло время пить метиловый спирт. Пойду на улицу, посмотрю, кто там летит на Вернигероде.
Извините, если кого обидел.
01 мая 2008
История про ёлку
Вынес ёлку.
Извините, если кого обидел.
01 мая 2008
История про цензуру
Меня позвали в телевизор — поговорить про цензуру. Почему именно про цензуру, почему сегодня и почему именно меня — решительно непонятно. Но у меня жутко трещит голова