указывала мне, что трубку курить можно только на улице.
Однажды я припёрся в кафе с толстым томом "Преступления и наказания", из коей каждое слово можно брать в цитаты. Книга эта великая, и тем более великая, что её невозможно испортить в глазах читателя даже долгим обязательным списком школьной программы. Несмотря на выражения "за застойкой", и "Он припомнил теперь это, но ведь так и должно быть: разве не должно теперь всё измениться?" на последней странице книги — и уж знаменитый "круглый стол овальный формы", который решительно все идиоты ставили в упрёк Достоевскому
Так вот, я утверждаю, что её можно разобрать по абзацам на эпиграфы.
"В начале июля, в чрезвычайно жаркое время под вечер один молодой человек вышел из своей каморки, которую он снимал от жильцов в С-м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешительности, отправился к К-ну мосту".
"Не то что он был так труслив и забит, совсем даже напротив, но с некоторого времени он был в раздражительном и напряжённом состоянии, похожим на ипохондрию".
Впрочем, всё это было не про меня. Накануне я сделал себе кефирный супчик, и если ничего не случится до вечера, рассчитывал быть весел: несмотря на чтение истории Раскольникова.
Я уже придумал чудесное название поэмы про Раскольникова — "720 шагов".
Но в этот момент поднял глаза от страницы и осознал, что окружающая действительность изменилась. Я пришёл в полупустое кафе, а теперь оно было заполнено скорбными людьми в чёрном и заплаканными женщинами. Они давно сдвинули столы, и теперь я со своей чашечкой кофе сидел в середине длинного поминального стола — пили в разброд и никто мне не удивлялся, благо я был в чёрном.
Время текло, безвкусное как дистиллированная вода, как оздоровлённая пища — кофе без кофеина, безалкогольное пиво и обезжиренное масло.
Извините, если кого обидел.
24 апреля 2008
История про социальные сети
Беседовал с другом о социальных сетях. У меня вообще сильное убеждение, что социальные сети — это такой современный МакГаффин. ("Это по всей вероятности, шотландское имя из одного анекдота. В поезде едут два человека. Один спрашивает: "Что это там на багажной полке?" Второй отвечает: "О, да это МакГаффин". — "А что такое МакГаффин?" — "Ну как же, это приспособлаение для ловли львов в горной Шотландии" — "Да, но ведь в горной Шотландии не водятся львы". — "Ну, значит, и МакГаффина никакого нет!" Так что МакГаффин — это в сущности ничто. Этим термином обозначается все: кража планов и документов, обнаружение тайны — все равно что. Бессмысленно требовать постичь природу МакГаффина логическим путем, она неподвластна логике. Значение имеет лишь одно: чтобы планы, документы или тайны в фильме казались для персонажей необычайно важными. А для меня, рассказчика, они никакого интереса не представляют") — я не помню, где это он написал. Понятно, что если бы Хичкок знал слово "хуёвина", то он не стал бы придумывать какого-то МакГаффина, и так бы и говорил "хуёвина".
Так вот, макгафины растут как на дрожжах.
Одноклассники, которые по моему мнению, должны себя исчерпать вскорости — лишь один пример.
Меня вот, кстати, интересует — кто ходил на презентации этого snob.ru? Что, сказали новое? Озвучили бизнес-модель?
Извините, если кого обидел.
24 апреля 2008
История про кофе (III)
Потом пришла пора иных кофеен.
Я выходил из дому, сворачивал направо по Дюринерштрассе и заходил в итальянскую кофейню. Кофе стоил там три двадцать — три марки двадцать фенежек. Собирал я их — так сильно отдающие безалкогольным вариантом 3.62 — из мелочи, и вот, шёл в кофейню.
А потом полюбил я Кузнецкий мост с его старым "Кофе-бином". Оглядываясь назад, нужно признать, что там было мало места, неудобные стулья, всё же хорошо. Правда было там нельзя курить, но я думаю, если бы было можно, отовсюду бы набежали архитектурные студентки со своими длинными архитектурными сигаретами.
Рядом были Сандуны, по ещё непонятной, скачущей цене за посещение, и хоть в неполной формуле "Потом за трубкой раскалённой, волной солёной оживлённый, как мусульман в своём раю, с восточной гущей кофе пью", но последовать совету класскика было можно.
Потом я стал ходить на работу в газету этим маршрутом — сворачивая в арку у метро.
Потом открылся потомок этой кофейни и туда я ходил сам, вместе, порознь и по-разному. Ходил с чужой женой гулять, и брал иногда её мужа. Он, правда, пил пиво, а мы — кофе с сырными пуфами. Что-то давно я не вижу этих шаровидных булок, у которой вершина отрезана, а внутри сыр со всякой всячиной. Всякая всячина — это грибы, помидоров маленькие кусочки, и прочее. Готовили их, кажется, в микроволновке.
Фокус в том, что сыр горячий, и всё это можно есть ложечкой, будто из хрустящей съедобной кастрюльки.
Извините, если кого обидел.
25 апреля 2008
История про кофе (IV)
Я застал ещё кофе в Центральном Доме Литераторов. Если кто не знает, там был собственно ресторан, с исписанными стенами. Надписи на меня впечатления не произвели — было понятно, что писателям была завидна письменность взявших Берлин. Пили там крепко, будто чувствуя литературный мене-текел-фарес, году в 1996 всё это у писателей отобрали и превратили его в приличный ресторан. Писателям остался так называемый "нижний буфет" — я как-то зашёл туда и обнаружил себя соглядатаем на балу вампиров.
Иссиня-запойные люди не сидели, не стояли, а как-то колыхались над столиками. Казалось, что вот повеет сквозняк и кто-то из них прибьёт ко мне и услышу я в ухе трагический шёпот: "Всё было, всё было, карета с гербами…"
Следующее поколение собиралось в других местах. Кто-то мне рассказывал, что было кафе "Гномик", что переименовалось в кафе "Литературное", но я убоялся его навещать.
Извините, если кого обидел.
25 апреля 2008
История про кофе (V)
…В этом старом "Кофеине" я взял в привычку читать свою газету. На редакционных совещаниях то и дело кому-нибудь кричали "Вы, что свою газету не читаете!" — вот я и читал. За большим окном плыла Дмитровка, и ради этого вида из окна я даже не курил.
Курение за кофе, кстати, особая статья. Что я ненавижу, так это плотный сигаретный след в свитерах и пиджаках, который ты обнаруживаешь наутро.
Есть места — что-то вроде кафе "Билингва", в котором