- Молоко следует подогреть, - сказала она.
- Да, миссис Далвуд, конечно, если вы готовы подождать...
- Если придется пить кофе с молоком, то подожду. Но я предпочитаю без молока и без сахара.
Граймс вылил кофе, припомнив, что кофеварку давно следует почистить. Кофе на "Щитоморднике" обладал неповторимым вкусом. К этому все давно привыкли... Но Комиссар после первого осторожного глотка резко отставила чашку и спросила:
- А на что похожа еда на этом корабле?
- Обычно - на неплохую еду, мэм. У нас нет ни повара, ни какого-нибудь старшины, так что готовим сами, по очереди. Мистер Билль - мой первый помощник - делает отличную тушенку, - пробормотал Граймс. - Ну, на самом деле, это что-то вроде карри, но не совсем, если вы понимаете, что я имею в виду...
- Не понимаю, лейтенант. И не хочу. Как я уже вам сказала, мои роботы универсалы. Могу я предложить, чтобы они взяли на себя эти обязанности и первым делом хорошенько прочистили все кухонные агрегаты, начиная с кофеварки? Кроме всего прочего, это также означает, что ваши офицеры смогут больше времени посвящать своим настоящим обязанностям.
- Если вы так хотите, миссис Далвуд...
- Я так хочу.
К бесконечной радости Граймса зазвенел интерком.
- Простите, мэм... - Он сказал в микрофон: - Капитан слушает.
- Первый помощник, капитан. Только что прибыл мистер Холлистер, новый офицер псионической связи. Послать его доложиться к вам?
- Да, мистер Бидль. Скажите, что я поговорю с ним в рубке. Да, сейчас.
Граймс снова повернулся к миссис Далвуд:
- Боюсь, я должен покинуть вас на несколько минут, мэм. Сигареты вон в той коробке, а если вы захотите еще кофе...
- Скорее всего, нет. И, мистер Граймс... Вы не находите, что бумаги лучше убрать в сейф, прежде чем уходить по вашему срочному делу? - она улыбнулась. - В конце концов, вы не проверили мое удостоверение. Я могу оказаться шпионкой.
"Если ты окажешься шпионкой, я напрошусь расстрелом", - мрачно подумал Граймс.
- Вы слишком известны, мэм, - он смел со стола бумаги прямо на палубу, затем произвел нудную процедуру открывания сейфа. Как обычно, дверцу заело. Наконец он убрал бумаги и, поклонившись миссис Далвуд - она ответила коротким кивком, - покинул каюту. Карабкаясь по винтовой лестнице в рубку, он радовался, что есть хоть одно место на корабле, где он король, не зависящий ни от каких комиссаров.
Бидль ожидал его вместе с высоким тощим и бледным молодым человеком, похожим на пугало, на которое для смеха напялили старую униформу ФИКС. Прежде чем Бидль успел открыть рот, юноша заявил:
- Мне не нравится этот корабль. Я очень чувствителен к атмосфере. Это несчастливый корабль.
- До сих пор не замечал, - мрачно отозвался Граймс.
Обычно Граймс получал удовольствие от управления кораблем. На время старта он неизменно приглашал пассажиров в рубку - и чаще всего они принимали приглашение. Он не сделал исключения и для миссис Далвуд - в надежде, что она откажется. Но она согласилась. И теперь сидела в свободном кресле, не произнося ни слова, но все замечая. Лучше бы она постоянно спрашивала: "Зачем вы делаете это?" "Почему не делаете то?"
Она заставляла трепетать одним своим присутствием. Неровное биение инерционного двигателя казалось ему подозрительным. Медленно поднявшись над космодромом, "Щитомордник" сильно качнулся и отклонился градусов на семь от вертикали. Граймс знал, что выглядит это неважно - но ощущения были еще хуже. Оставалось одно - взлететь побыстрее, прежде чем диспетчер не отпустил шпильку в его адрес. Для пуска реактивного двигателя лейтенант выбрал момент, когда стройный корпус "Щитомордника" чуть отклонился по ветру. Граймс надеялся, что это будет выглядеть естественно. Пусть создастся впечатление, что капитан использует довольно сильный северо-западный ветер для придания кораблю дополнительной скорости. Он ухитрился повернуться в кресле, несмотря на сильное ускорение, и сказал, выдавливая слова:
- Пусть... ветер... поможет...
Совершенно спокойная, Комиссар подняла тонкие брови с прекрасно разыгранным равнодушием.
- Неужели?
- Время... деньги... - настаивал Граймс.
- Как и топливная масса, - заметила она.
Вспыхнув, Граймс вернулся к управлению. После этого дурацкого нырка, корабль шел хорошо. Билль, фон Танненбаум и Словотный молча работали на своих местах. Не было даже обычных шуточек.
Граймс мрачно провел корабль сквозь последние перистые облака - в фиолетовый сумрак, к ярким немигающим звездам. Вскоре фон Танненбаум доложил, что они вышли из пояса излучения ван Аллена. Граймс, по-прежнему чувствуя на своем затылке холодный взгляд Комиссара, заглушил инерционный и реактивный двигатели. Затем медленно - куда медленнее, чем обычно, развернул корабль к нужной звезде. Сделал поправку на дрейф Галактики...
...И понял, что нацелился не туда. Буркнув что-то неубедительное даже для себя самого насчет сверхкомпенсации, через несколько секунд, показавшихся минутами, он наконец развернул корабль в правильном направлении.
Он уже представлял себе, что начнется, когда запустят Движитель Манншенна - но ничего не произошло. Только обычное омерзительное дежа вю. Он увидел себя старым-престарым лейтенантом с длинной седой бородой... Впрочем, это вряд ли было вызвано изменением уровня темпоральной прецессии - скорее, псионическим полем, исходящим от Комиссара. Она не нравилась Граймсу, и он сильно подозревал, что это взаимно.
- Очень познавательно, мистер Граймс, - нарушила тишину Комиссар.
Она отстегнула ремень безопасности. Словотный и фон Танненбаум вскочили с кресел, намереваясь галантно помочь ей встать. Они столкнулись, фон Танненбаум упал, а Бидь плюхнулся сверху.
- Очень познавательно, - повторила Комиссар, грациозно высвободившись из кресла без всякой помощи. - Мистер Граймс, не могли бы вы зайти ко мне минут через десять? Нам нужно обсудить новый распорядок питания.
- Конечно, миссис Далвуд.
Граймс повернулся к сконфуженным офицерам.
- Будни Глубокого космоса, мистер Билль.
Он всегда так говорил. Но на этот раз его терзало смутное подозрение что ничего будничного больше не будет.
Ничего будничного больше не было.
Обычно команда "Щитомордника" предпочитала количество еды качеству, и тугие пояса принимались как само собой разумеющееся. Даже если у кого-то получалась непонятная и, наверное, несъедобная масса, которой все же можно было набить брюхо, она неизбежно съедалась - с бутербродами. Но эти счастливые - относительно счастливые - дни остались позади.
Как Комиссар и говорила Граймсу, ее роботы прекрасно готовили, хотя назвать их шеф-поварами было бы преувеличением. В том, что касалось тонкости вкуса и аромата, а также украшения блюд, их никто не мог упрекнуть. Но для обычного астронавта количество еды столь же важно, как и качество. Добавки были отменены. Должно быть, бездушные машины точно подсчитали, какое количество калорий требуется каждому на корабле, чтобы эффективно работать и люди получали порции в соответствии с этими расчетами. Кроме того, по крайней мере один из механических слуг всегда дежурил на камбузе или в кладовых. Капитану и офицерам стало ясно, что о любой попытке "перекусить" будет немедленно доложено миссис Далвуд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});