опустил взор и едва слышно сказал, что то позорное преступление, но он своё наказание понёс и посему говорить о том не желает. Принудить его я не мог, и пришлось на этом оставить его в покое, хоть услышанное от него вносило ещё больше неразберихи.
После того мы вернулись в дом и допросили старика-слугу, которого привёл к нам сянь То. Однако ж ничего нового от него не узнали. Час уж был поздний, и мы, условившись о новой встрече, когда могли б переговорить и с прочими слугами, покинули дом почившего чиновника.
–
До дома моего отца мы шли молча, и, лишь оказавшись в моей комнате, принялись спорить о том, как следует толковать всё услышанное, и не приходили ни к единому мнению, ни к разгадкам. А там уж и мастер Ванцзу по возвращении подкинул дров в костер наших мучительных раздумий.
Он явился незадолго до того, как всех позвали к столу для вечерней трапезы, и весь ужин задумчиво молчал, а после, пожелав спокойной ночи моим домашним, позвал нас с Сяодином к себе и шёпотом поделился с нами тем, что разузнал за день.
По его собственным словам, весь день он провёл, вначале силясь разузнать что-либо о тех убитых, что мы нашли в безымянной гробнице, а потом — о самой гробнице и её предполагаемом владельце, но Синфу-ван не пожелал обратить к нему свой лик. А ведь он даже попытался что-нибудь вызнать о пропавших без всякой вести людях, и в самом Цзыцзине, и в его окрестностях.
— И что ж, совсем ничего?
— Ничего! — с досадой подтвердил мастер. — Ещё бахвалились тем, что люди у них пропадают столь редко, что они б непременно знали.
— Однако ж… — помедлив, произнес я, — вы уверены, что те двое были убиты?
— Да, — кивнул мастер. — Ведомственный лекарь оглядел их и так, и эдак. Должно быть, он проклинал меня за подобные просьбы. Однако ж он подтвердил, что обоих зарезали и выпустили из них всю кровь словно варвары-кочевники из своих баранов.
Я поморщился, а Сяодин дёрнул бровью. Хотя меж тем ничего удивительного в подобной вести не было. Некоторое время мы задумчиво молчали, покуда мастер не хлопнул себя по колену, как это бывало с ним, когда он внезапно что-то вспоминал или радовался. После этого жеста он запустил руку в один из своих поясных мешочков и вытащил оттуда маленький шёлковый сверток. Когда ж он развернул его, взору нашему предстала костяная женская шпилька, украшенная изображением совы. Мастер протянул её мне, а я, не учуяв подвоха, взял её в руки и принялся рассматривать. Совершенно наверняка подобные вещицы не изготавливал ни один мастер в Цзыцзине. Откуда ж тогда она?..
— Где вы взяли это, мастер? — спросил я.
— Лекарь из прически той красавицы достал и отдал мне, — даже не поморщившись, ответствовал начальник.
От его слов я едва не выронил злосчастную шпильку и лишь волевым усилием возвратил её обратно старшему товарищу.
— Зачем же вы её забрали?
— Забрал, дабы она была всегда при нас и не было б нужды её потом требовать. Лекарь сказал, что шпильку достал лишь одну. А ведь она наверняка парная. И я всё обрыскал будто охотничий пёс в той гробнице да шпилек более никаких не нашёл. Ни целых, ни обломков.
— Как вы могли там всё обрыскать, мастер? Ведь она могла выпасть и покуда…
— Думай, как желаешь. А я тебе так скажу — вовсе вторая не выпала, выдернули её намеренно да бросили где-то. И наше дело — сыскать, где.
Мы с Сяодином молча обдумывали догадки, высказанные нашим старшим. Спорить я бы с ним не сумел, и оттого, что переспорить его едва ль вообще возможно, и оттого, что не было у меня ни единого доказательства его неправоты.
— Должно быть, людей этих похитили? — робко предположил Сяодин.
— Иль так, иль иначе. Могли ведь их и обманом туда заманить. Только вот, отчего никто их не ищет, яснее ни от того, ни от другого не делается.
— Верно, это от того, что некому их искать. Иль ушли они с тем, кого все их близкие знали.
— Ты правильно мыслишь, сяо-Байху, — похвалил мастер нашего младшего товарища. — Но легче от того не становится.
— Отчего ж, мастер? — вмешался я. — Брат Байху прав. Кабы увели иль унесли их против воли, кто-нибудь да хватился б. Не в лесной же хижине они жили.
— А с чего ты взял, что они из Цзыцзина?.. — начал было мастер, и тут осекся. Мы трое переглянулись и каждый издал по-своему возглас сиюминутной радости. — Верно! А потому завтра я велю направить запросы по всей провинции. А вы останетесь следить, коль я так ничего не добьюсь и уеду.
— Уедете? — вмиг встрепенулись и помрачнели мы с Сяодином. — Отчего? И куда?
— В столицу. Я многих стариков в твоем городе опросил, да своим молчанием они лишь подтверждают мои догадки. Одно дело — не помнить иль не ведать, и совсем иное — молчать под страхом кары. Как бы то ни было…Ежели я прав, то ответ сыскать смогу лишь в столичном ведомственном архиве, а вам, мои юные друзья, туда доступа нет. Особливо к подобным тайнам. Посему, хочешь аль нет, ехать придется. Без имени мы бессильны.
— Какую ж тайну вы в этом подозреваете? — спросил Сяодин, когда я вдруг начал догадываться, что к чему.
— Убили их, дабы вернуть в Срединный мир из владений Кэн-вана того, кто был погребен в той гробнице. И, ежли нет тут какого ещё секрета, то почить тот должен был с сотню лет как, а то и поболее того. И, быть может, кто-то нарочно там устроил его гробницу. Но в одном я теперь почти что и не сомневаюсь — лишь одна причина могла заставить людей предать забвению имя умершего и пытаться стереть из людской памяти само его существование.
— Неужель?.. — озарило меня. Мастер Ванцзу кивнул и сделал слышимыми мои мысли:
— Тот человек, кем бы ни был он, совершил страшное преступление, запятнав себя занятиями оскверняющим колдовством. И дабы он никогда не возвратился и не продолжил творить свои злодеяния, истерты отовсюду были