понимаешь, не бегать и рыть желуди, а немного пройтись, — он видел Машкины черные немигающие глаза напротив своих, и начал им рассказывать, как лучше кормить свинью, чтобы сало у той было с прослойками, чтобы когда жаришь шкварки, то там было что пожевать. А раскосые еврейские глазки с оттопыренной нижней губой были все ближе. И никто не обратил внимания, когда им принесли две жарких керамических кастрюльки под крышками, у ребят уже была своя жара, Мишка наматывал на кулак черные волосы, а длинные ведьмовские пальцы нащупали точку взаимопонимания под балахоном.
Минут через пять кровь вернулась к мозгу. Миша ел быстро, он сообщил, что насекомых не отличить от курицы с грибами, Маша ела лениво и все еще одной рукой. Миша подлил в кружки, если наливка замолчит в их крови, то станет неловко, а еще нужно дотянуть длящееся безрассудство до номера. И они дотянули.
За час с лишним до назначенного Маша и Миша вышли на охоту. Решили сразу направиться по юго-западной дороге в сторону замка Императора, они шли медленней и вальяжней всех, пропуская вперед гвардейцев и стражников, что возвращались в казармы.
Шатающийся одиночка попался довольно скоро. Он петлял и напевал что-то протяжное себе под нос.
— Подонок! — Машка влепила Мишке пощечину, — как ты мог меня променять на эту белобрысую козявку!?
— Я променял? Это ты запрыгнула в чужие подушки, как только подвернулся вариант получше, не хочу тебя больше видеть.
— Я вот сейчас отдамся первому встречному, только напьюсь как следует. — Машка извлекла из складок одежды бутылку с чем-то сизым, больно напоминающим свекольный самогон. — Мужчина, составьте компанию даме, меня сегодня некому согреть! Не бросайте меня одну в этом проклятом городе.
Новый кавалер в легких доспехах под серой накидкой и с мечом, съехавшим на его зад, остановился и пытался навести резкость на Машку. Когда ему наконец это удалось, он звонко икнул и что-то надорвал у себя в брюхе.
— Простите! — от отвернулся и на брусчатке показалось его последнее меню.
— Вот это мужчина! — сказала Машка, — Позволите, я буду первая? — она вытащила из бутылки сухой кукурузный початок и приложилась к литровой посуде. За один присест она всосала почти половину.
На обочине зааплодировали, Мишка хлопал громче всех.
— Вы умеете пить? — спросила она вылупившуюся на нее жертву и потянула ему емкость.
Пьяный воин смотрел на прищуренные девичьи глазки и соблазнительную ухмылку.
— Лучший императорский гвардеец Люццио Гвардини не подведет род мужской!
С этими словами он выхватил Машкин первач и залихватски заработал кадыком. После первого глотка сивушный дух самогона дал ему в ноздри, толпа хлопала и подначивала, сизая вонючая жидкость лилась через нос вместе с содержимым желудка, но Люццио, зажмурив глаза, шумно и страдальчески втягивал это назад. Его бы сейчас перенести за гаражи, куда-нибудь по колено в шахтерскую слякоть рабочего городка, а рядом поставить парочку собутыльников — типичная картина женского горя.
Всадив полбутылки самого отвратительного пойла, что только смогла придумать Наташка, он разбил бутылку о камни и начал шумно нюхать у себя подмышкой, выкатив глаза из орбит. Потом он заорал, а толпа его поддержала.
— Кто-то поможет мне дотащить моего мужчину до постели? — обратилась она к толпе.
— Я помогу тебе женщина, — выскочил вперед Мишка.
Он с легкостью подхватил тяжелое тело Гвардини, обвив его руку на своей шее.
— Воин что-то плел насчет женской коварности и подвоха, но ему было так плохо, что народ их просто обходил стороной.
Маша пристроилась рядом, и они зашагали в поисках укромного места.
Раздели его все за той же конюшней.
Местное солнце и луна висели над Теей у разных горизонтов. Была та пора дня, когда можно сказать, что вечер настал, но можно вполне пожелать доброго дня, и никто не удивится.
Свет был мягкий, и карета с лошадью почти не отбрасывала теней. В вечернем воздухе кобыла играла золотистым цветом и притягивала взоры стражи над задними воротами и собравшихся снизу зевак.
— Ты гляди, кака краса, сынку! — нищая карга в цыпках на коже пристала к кучке скучавших охранников, те и без нее обратили внимание на приметную клячу.
Лошадь, как по заказу стала высоко тянуть копыто, она старалась, будто танцор в чешках и растянутых колготках на утреннике в детском саду. Излишне гарцуя и подымая пыль, кобыла подкатила карету ко входу.
— Шлюха Жанетта ко двору Его Императорского Величества прибыла! — удивившись своей луженой глотке продекламировал Котя из-под своего глубокого капюшона.
— Стой, проверка! — из толпы вышли двое и взяли лошадь под узды, а еще двое, вытащив мечи открыли дверь гаремной кареты.
— Чего уставились, вы шлюху не видели? Пропускай быстрее, а то вытечет все, пока вы тут возитесь! — шлюха точно была не в духе. Но это была шлюха, сомнений у мужчин не было.
Охранники голодно облизнулись, но дверь закрыли. Извозчик, шлюха и карета — все как всегда.
— Открывай! — крикнул один из проверявших катеру людям над воротами. Послышалось “Давай, открывай!” уже за стеной. Застучали засовы, тяжелая дверь медленно распахнулась, и кучер легонько свистнул кнутом по лошадиному заду. Лошадь обернулась и показала зубы, кучеру стало неуютно, но карета тронулась и колеса очутились на внутренней мостовой, с более гладкой и лучше подогнанной брусчаткой, где лошадь повели слуги без оружия, лат и прочих военных атрибутов.
— Бое мой! Какая неимоверная красота! — расшаркивался лакей в вышитом цветастыми узорами костюме. — Император вас ожидает, великолепная Жанетта, я вас провожу. — он отошел в сторонку, не смея прикасаться к принадлежащей повелителю женщине.
Лакей дождался, пока женщина в парандже спустится со ступеней кареты, приподымая свое облачение. Он жадно втянул воздух, когда из-под полупрозрачной ткани показались две объемные стопы в тапках.
— Куда вылупился? Газа в пол, злодей-совратитель! — накинулась на него шлюха. Он замотал головой и поклонился.
— Прошу прощения, вы меня сразили наповал, меня всегда так сильно волнует ваше появление, о прекрасная Жанетта!
Лошадь заржала, кучер зашевелился.
— Проезжайте к конюшням, дайте лошади сена и далеко от кареты не отходите, а то вас задержат за шпионаж! — властно прикрикнул лакей на кучера, пытаясь исправить ситуацию с Жанеттой и ее натоптанными стопами.
Шлюху вели широкими коридорами с чистыми коврами. В этих пространствах никто просто так не шастал, это было слышно по слегка спертому застоявшемуся воздуху. Несколько подъемов по ступеням, расположенным в разных концах замка. Без четкой структуры сложно было сказать, на какой этаж вывели Жанетту, по одной из лестниц они поднялись, как показалось, этажа на три. Но очутились в просторном атриуме, с колоннами, высокими сводами, множеством окон и ярких