будет пристать к охране, а Мишке нужно раздобыть форму гвардейца и вступиться за бабулю, отвлекая на себя внимание.
Если у троих внутри все сложится, то Ведьма с Забойщиком не понадобятся, разве что для организации выхода. Ну а если не сложится, тогда штурм и помоги им Григорий и Святослав.
Кто не любит шлюх? Однозначно девушки. И уж определенно ревнивые. А ревнивая у нас сегодня кто? Правильно — Дашка. И не напрасно!
Императорскую шлюху везли скромно. В карете и усаженную в подарочную упаковку. Что-то в роде паранджи, только из алого тюля, а на голове проволочный каркас с полами шире плеч для придания формы конструкции. А под этим…
Скрип кареты со шлюхой послышался метров за двести. Котя как раз закончил рубить дерево, и то благополучно валялось поперек дороги. Ну почти. Поперек было бы слишком подозрительно. Просто упало, пройти можно, а проехать только одним колесом. Но одним колесом не считается. Дерево было выбрано специально не слишком большое, а оттого не слишком тяжелое. Как раз кучеру попотеть пять минут.
Сердца трех стучали в унисон — можно было бы так сказать, но нет, волновалась только Дашка. И по этой причине она ненавидела ту шлюху, что везла эта кляча, которой правил этот шлюший конюх.
— Мы почему остановились, Викентий? — послышался трубный голос из кареты. Такой мог бы принадлежать какой-нибудь комиссарше с маузером, в галифе и с бутылью самогона под мышкой.
С облучка слез старый дед. Он сложил кнут подмышку и кряхтя направился обследовать преграду, что свалилась с неба. Еще этого ему не хватало. Одно дело заниматься поставкой красавиц ко двору самого Императора Трансмагора, магическому владыке Теи, ее суши и океанов, а другое — таскать тяжести.
— Жанетта, сочная моя, у нас тут непредвиденна ситуация, — проскрипел старый Викентий своему драгоценному грузу, — боюсь, мы вынуждены повернуть вспять, здесь упавшее дерево на дороге!
Операцию сорвать было уже невозможно, Даша хотела поскорее разделаться с той, чью, несомненно, пошлую внешность ей предстояло носить кто знает сколько. Но вот слово “сочная” несколько кольнуло ее сердце.
— Я тебе сейчас как дам, и не постесняюсь своей наготы, а выйду и покажу тебе, как я могу повернуть тебя вспять, я тебе так поверну твое вспять, что будешь бояться посрать сходить, вот как я поверну твое вспять, ты меня понял, хрыч жухлый? Или мне за тебя дорогу расчистить? Ты хоть знаешь, куда я еду. Да я там только слово…
Даша наслаждалась. Если минуту назад ей было жалко мочить шлюху, то этот монолог был как исповедь. Нет больше такого греха, как замочить гребаную шлюху, вывернуть ее наизнанку, выжать досуха, стереть в порошок, поджарить до корочки, насадить на самый большой шампур, что той доводилось видеть.
— … тебя бросят на съедение собакам, кость ты дряблая, лентяй, дармоед…
Но сейчас в своем исступлении шлюха Жанетта кричала уже не по адресу. Котя сжалился над дедом еще при словах, как будут поворачивать ему его вспять. Проход в деревню, зажатый рот, изъятый кнут и Наташкино напутствие в дорогу: — Спросить Маргариту, скажешь, что от Даши, Наташи, Марии или Люка Скайуокера. Сиди там, тебя привезут в город вместе с урожаем. Скажешь, помогал вышеперечисленным и теперь вынужден скрываться. Усек? — это вряд ли, кто запомнит с ходу набор имен?
Дед Викентий со спасенным выворотом вспять утвердительно закивал головой и скрылся в погасшем портале.
— Мадам! — Котя в плаще, рельефный, да еще и в коже, с голубыми глазами и светлыми волосами отвешивал графское приветствие в поклоне прекрасной даме за красным тюлем.
— Вы кто? А где Викентий? — спросила у него шлюха из своей упаковки неожиданно тихо и недоверчиво.
— Викентий! Викентий! — она протрубила на весь лес, чем распугала остатки птиц и разбудила зверей в норах.
— Убежал Викентий, — вежливо обратился к ней все еще учтиво лыбящийся Котя, — он испугался ваших обещаний и убежал во-он туда, — Котя указал в случайном направлении.
Шлюха сместила центр тяжести кареты и по всей видимости всматривалась в указанном направлении.
— А что же мне теперь делать? — спросила совсем уж потерянно она.
— Вам придется вернуть ваше вспять, по всей видимости. — сказал Котя.
Смешной большой столб из алого тюля тихо выл, по ткани шли красивые волны в такт завываниям.
— Вы не могли бы довезти меня до дворца? — с надеждой в голосе спросила она.
— Увы, но нет, — все с такой же учтивой и позитивной улыбкой ответил Котя.
— Но… но что мне… — тканевый столб снова завыл.
— Для начала вам неплохо было бы спуститься и снять с себя эту… ткань.
— Шлюмус.
— Прошу прощения?
— Это не ткань, — сказала Жанетта, — Это шлюмус, шлюший тубус.
Дашка горела от бешенства. Она уже представляла, как на нее саму одевают этот шлюший тубус.
— Боюсь, в шлюмусе вы не дойдете ни до замка, ни назад. Может, вам помочь взобраться на лошадь?
— Я не езжу верхом! — гордо сказала шлюха в тюли.
Из двоих девчонок, стоящих за каретой, сейчас стало не по себе одной Дашке. И если бы ни эта Наташка, которая стояла в шаге от нее и тупо ржала себе в руки, то было бы немного полегче. Еще этот Котя. Мог бы зарубить шлюху и дело с концом. Так нет же, он концерт закатывает. Петросян, блин, херов, думала Дашка.
— На лошадях не езжу верхом. — поправилась шлюха Жанетта.
— А я вас научу, давайте я помогу вам сначала спуститься с этой кареты и потом помогу взобраться на эту замечательную кобылицу.
Даша смотрела, как шатается карета от движений Жанетты. Дальше послышалось натужное кряхтение Коти. Предчувствие еще разочек кольнуло Дашкино сердце.
— Вот так… давайте, я помогу вам снять вашу упаковку… Ба! Да вы богиня! И плевать, что на вас ничего! Я должен сказать, у нашего светлейшего Императора исключительный вкус, ему следует немедленно на вас жениться, если вы не подкачаете в постели. Вы же не подкачаете?
— Спасибо. Не подкачаю. — глотая сопли и вытирая слезы, поблагодарила его Жанетта.
— А вот и мои спутницы. Жанетта, знакомьтесь, это девочки! Девочки, это Жанетта.
— Очень приятно! — сказала заплаканная шлюха.
Перед девочками стоял сияющий, как изумруд Котя, с такой улыбкой, с какой самый лучший конферансье представляет самой дорогой публике наисмешнейший номер сезона, за которым публика пришла в цирк, перед этим подравшись в очереди за билетами. Рядом с разудалым Котей стояла двухметровая бабища, с усами, надбровными дугами, грудью по пуду каждая, соответствующим седалищем и поросячьим вздернутым носиком. Она удивленно моргала длинными красивыми коровьими ресницами на