— Лив, — я вбежал по ступенькам и услышал грохот в темноте.
— Твою мать! — линза громадного телескопа качнулась в сторону моей головы, но я во время пригнулся. Лив ухватила край линзы, а ее взлохмаченные косы причудливо подпрыгнули за спиной. — Никогда не подкрадывайся ко мне так!
Она повернула ручку, и телескоп вновь закрепился на высокой алюминиевой треноге.
— Вход через парадную дверь вообще-то не считается подкрадыванием.
Я старался не пялиться на ее пижаму: девчачьи боксеры и футболка с изображением Плуто и надписью: «ПЛАНЕТА КАРЛИКОВ ГОВОРИТ: ВЫБЕРИ КОГО-НИБУДЬ СВОЕГО РОСТА».
— Я не видела тебя, — Лив поправила окуляр и взглянула в телескоп. — В любом случае, что ты здесь делаешь? Ты в своем уме?
— Это я и пытаюсь выяснить.
— Позволь сэкономить тебе время. Ответ — нет.
— Я не шучу.
Она окинула меня изучающим взглядом, затем взяла красный блокнот и начала что-то записывать.
— Я слушаю тебя. Мне просто надо кое-что отметить.
Я заглянул ей через плечо.
— За чем ты наблюдаешь?
— За небом.
Она снова посмотрела в телескоп, затем на селенометр и записала еще одну комбинацию цифр.
— Это я понял.
— Смотри, — она отошла в сторону и жестом подозвала меня ближе. Я взглянул через линзу. Небо словно взорвалось миллионами огней и звезд и галактической пыли, которые даже отдаленно не напоминали Гатлинское небо. — Что ты видишь?
— Небо. Звезды. Луну. Довольно занимательно.
— А посмотри теперь, — она оттащила меня от линзы, и я поднял глаза к небу. И хотя все еще было темно, я не смог различить и половины тех звезд, что видел в телескоп.
— Свет не такой яркий, — я снова посмотрел в телескоп. И снова небо усыпали сияющие звезды. Я отстранился от линзы и уставился в темноту ночи. Реальное небо выглядело куда более темным и тусклым, будто одинокий и потерянный космос. — Странно. Через телескоп звезды кажутся совсем другими.
— Это потому, что они не все там.
— О чем ты говоришь? Небо и есть небо.
Лив задумчиво посмотрела на луну.
— За исключением того, когда это не так.
— Что это значит?
— Никто не знает наверняка. Есть созвездия Магов, а есть созвездия Смертных. И это вовсе не одни и те же созвездия. По крайней мере, для глаз Смертных они выглядят по-другому. А, к сожалению, именно такие глаза у тебя и у меня, — она улыбнулась и поменяла одну из настроек. — И насколько я знаю, Маги не могут видеть созвездия Смертных.
— Как такое возможно?
— Как вообще что-нибудь возможно?
— Ну, небо-то у нас хоть настоящее? Или оно таким только выглядит? — я ощутил себя шмелем-плотником в момент осознания, что его обдурили, заставив думать, будто покрывало синей краски на потолке и есть небо.
— А разве есть разница? — она указала пальцем в темное небо. — Видишь Большую Медведицу? Ты ведь знаешь это созвездие, не так ли?
Я кивнул.
— Если посмотришь вниз по прямой, через две звезды ниже ручки ковша, то увидишь ту яркую звезду.
— Северная Звезда, — это знает любой бывший бойскаут Гатлина.
— Точно. Полярная Звезда. Теперь посмотри туда, где заканчивается дно чаши, самая нижняя точка? Видишь что-нибудь там?
Я покачал головой.
Она взглянула в телескоп, поворачивая одну шкалу, затем другую.
— Посмотри сейчас, — она отошла в сторону.
Сквозь линзы я увидел Большую Медведицу: она выглядела в точности так же, как в обычном небе, только сияла в разы ярче.
— В основном то же самое.
— Посмотри на дно чаши. На то самое место. Что ты видишь?
— Ничего.
Лив рассердилась:
— Посмотри получше.
— Зачем? Там ничего нет.
— Что значит «нет»? — она наклонилась и посмотрела в телескоп. — Этого не может быть. Там должна быть семиконечная звезда, которую Смертные называют волшебной.
Семиконечная звезда. У Лены висит такая в ожерелье.
— У Магов это эквивалент Полярной Звезды. Она указывает на юг, а не на север, что имеет особую значимость в их мире. Они называют ее Южной Звездой. Стой. Я найду ее, — она снова склонилась над телескопом. — Но ты продолжай. Уверена, ты пришел сюда не ради лекции по волшебным звездам. Что случилось?
Больше не было смысла скрывать это.
— Лена сбежала с Джоном и Ридли. Они где-то в Туннелях.
Вот теперь я завладел ее вниманием.
— Что? Откуда ты знаешь?
— Трудно объяснить. Я увидел их в одном странном видении, которое не было видением.
— Как, когда ты дотронулся до дневника Мэйкона?
Я покачал головой.
— Я ничего не трогал. Сначала я смотрел на свое отражение в зеркале, а секунду спустя на меня вихрем налетели образы, будто я мчался на всех парусах. Когда я, наконец, остановился, то увидел их на аллее в нескольких шагах от себя, но они не видели и не слышали меня.
Я ходил по крыльцу взад-вперед.
— Что они делали? — спросила Лив.
— Говорили о каком-то месте под названием Великий Рубеж. Где все будет великолепно, и они будут жить долго и счастливо, если верить словам Джона, — я старался говорить без досады в голосе.
— Они прямо так и сказали, что идут к Великому Рубежу? Ты уверен?
— Да. А что? — я вдруг почувствовал тепло Светоча в кармане.
— Великий Рубеж — один из самых древних мифов Магов. Это место могущественной старой магии, берущей свое начало задолго до появления Света и Тьмы — своего рода Нирвана. Ни один разумный человек не верит в существование этого места.
— Джон Брид верит.
Лив взглянула на небо.
— Или только так говорит. Все это чушь, но чушь могущественная. Вроде убеждения, что Земля плоская. Или что Солнце вращается вокруг Земли.
Ну точно как Галилео. Кто бы сомневался.
Я пришел сюда в поисках причины, позволяющей мне вернуться в кровать, назад в Джексон и к своей жизни. В поисках объяснения того, как Лена оказалась в моем зеркале, которое не сводилось бы к тому, что я сошел с ума. В поисках ответа, который не вел бы обратно к Лене. Но нашел совершенно противоположное.
Лив продолжала вещать, не ведая об одном камне, что с каждой минутой все сильнее давил мне на грудь, и о втором, что прожигал карман.
— Согласно легенде, если пойти за Южной Звездой, в конечном счете, можно найти Великий Рубеж.
— А что если звезды там нет? — от одной этой мысли начала зарождаться другая, а за ней еще одна, беспорядочно атакуя мой мозг.
Лив не ответила, торопливо настраивая телескоп.
— Она должна быть там. Наверное, что-то не так с телескопом.
— Что если она исчезла? Галактика ведь постоянно меняется, верно?