Чтобы осуществить задуманное, заговорщикам требовалось прежде всего изъять текст с записью речи императора Хирохито до ее передачи в эфир. Но где находится злополучная пленка, майор Хатанака не знал.
Командир 1-й гвардейской дивизии генерал-майор Мори, которая несла охрану императорского дворца, не пожелал участвовать в заговоре и был убит. Отдав от его имени нужные «молодым тиграм» приказы, группа Хатанака проникла во дворец, напала на резиденции премьер-министра Судзуки, лорда-хранителя печати Кидо, председателя Тайного совета Хиранумы, ворвалась на токийскую радиостанцию. Однако обнаружить, разыскиваемых лиц и пленку с записью речи императора Хирохито не удалось.
Тем временем выяснилось, что большинство частей столичного гарнизона не разделяет замыслов заговорщиков и остается верным присяге. Открыто выступить против решения императора о принятии условий безоговорочной капитуляции отказались военный министр Анами, начальник Генштаба армии генерал Умэдзу, начальник военно-морского Генштаба адмирал Тоеда и их единомышленники более низких рангов. Путч «молодых тигров» с треском провалился.
Полученная рано утром 14 августа телеграмма президента Трумэна немало озадачила командующего Тихоокеанским флотом адмирала Нимица. Приказ Верховного Главнокомандующего гласил: «Обязательно оккупируйте порт Дайрэн[69], около бывшей японской базы Порт-Артур, прежде чем туда вступят русские». Цель этого демарша была понятна Нимицу: захватить часть территории Маньчжурии, утвердиться в Китае, вытеснив оттуда японских соперников, и как-то разом поставить в неудобное положение «строптивого советского союзника». Но как это сделать практически, если Желтое и Восточно-Китайское моря все еще контролируются японским флотом, а расположение минных полей в них совершенно неизвестно ответственным службам его штаба? Командующий Тихоокеанским флотом пришел к выводу, что поставленная перед ним задача абсолютно не выполнима, и... направил в Вашингтон срочную телеграмму с таким ответом. Преднамеренно или по небрежности, но ответ адмирала Нимица не был доложен Верховному Главнокомандующему.
Войска Квантунской армии сдавали в Маньчжурии одну позицию за другой. К исходу 14 августа обстановка в полосе обороны 3-го фронта генерал-лейтенанта Усироку стала угрожающей. Окончательно утратив связь со штабами 107-й пехотной и 2-й кавалерийской дивизий, штаб фронта уже не имел представления о том, что в действительности происходит в районе Солуни и Ванемяо. В этот день части 117-й пехотной и 1-й кавалерийской дивизий были выбиты из Тайонаня и Чжаньюя и беспорядочно отступали.
Получив донесение из штаба 117-й пехотной дивизии о том, что войска 6-й гвардейской танковой армии генерала Кравченко овладели сначала Тайонанем, а затем Чжаньюем, генерал-лейтенант Ямада тут же позвонил в Синьлитунь, в штаб 3-го фронта, спросил его командующего:
— Генерал Усироку, вам известно, что Советы овладели Тайонанем и Чжаньюем?
— Нет, неизвестно, Ямада, — в замешательстве ответил командующий 3-м фронтом. С 12 августа я фактически не имею связи со своими правофланговыми соединениями и не могу доложить вам сколько-нибудь уверенно о фактическом положении сторон. Вам не понять, что тут творится.
— А вы знаете, Усироку, что происходит на вашем левом фланге? — поставил следующий вопрос командарм Квантунской. — Вы хоть имеете связь с князем Дэ Ваном?
— Кавалерия Внутренней Монголии повсеместно отходит или сдается в плен Советам, Ямада. Утрачены Долоннор, Канбао, Чжанбэй. Русские атакуют важнейшие узлы сопротивления Калганского укрепрайона.
— Что вы намерены предпринять в ближайшее время, генерал Усироку? — задал кардинальный вопрос Ямада.
— Все наличные силы фронта брошены мною на усиление наземной и противовоздушной обороны Чанчуня и Мукдена, Ямада. Но я не уверен, что мы устоим. Наши призрачные надежды на неприступность Большого Хингана не оправдались. Теперь перед Советами Центрально-Маньчжурская равнина. Остановить их практически уже невозможно.
Доклад командарма 4-й отдельной армии генерал-лейтенанта Микио тоже не порадовал генерала Ямаду. Обороняя протяженную границу по Аргуни и Амуру, командующий 4-й армией сделал упор на полное отсутствие у него резервов и исключительно маневренные действия противника. Командарм Квантунской поставил вопрос прямо:
— Но сил для длительной обороны Цицикара у вас достаточно, Микио? Кроме 119-й и 149-й пехотных дивизий вы вполне можете перебросить на защиту своего штаба еще и 131-ю смешанную бригаду из района Харбина. Впрочем, вам на месте виднее, как распорядиться наличными силами. Полагаю, что на подходе к Цицикару и остатки 123-й пехотной дивизии? Я правильно оцениваю обстановку?
— А разве командование Квантунской армией не в состоянии выделить из своего резерва хотя бы пару смешанных бригад для прикрытия Цицикара? — поставил встречный вопрос командарм 4-й отдельной.
— Нет, это, к сожалению, исключено, Микио, — возразил генерал-лейтенант Ямада. — Вам невозможно себе представить, наше ужасное положение в центре. Это стало известно только к исходу вчерашнего дня. Против наших ожиданий, армада советских танков прорвалась через перевалы Большого Хингана и находится в данный момент в двухстах пятидесяти километрах от Чанчуня. Авиация противника ежедневно наносит массированные удары по столице Маньчжурии и штабу нашей армии.
Генерал-лейтенант Микио ужаснулся:
— Если за пять военных суток враг преодолел свыше пятисот трудных горных километров, то для прорыва к Чанчуню ему потребуется еще не более двух-трех дней?
Командарм Квантунской согласился с этими опасениями:
— Да, это так, Микио Ставка не рискует подкрепить войска на материке хотя бы десятью-двенадцатью дивизиями, поскольку нельзя исключить факт возможного вторжения американских войск в метрополию с юга.
— Но вы, Ямада, в состоянии перебросить к Чанчуню хотя бы две-три дивизии из состава 17-го фронта генерала Кодзуки? В вашем положении это просто необходимо сделать.
— Нет, Микио, войска 17-го фронта по указанию Ставки срочно перебрасываются в Северную Корею, где Тихоокеанский флот русских атакует побережье. Мы уже потеряли Юки и Расин. На очереди Сейсин.
В отличие от прошлых докладов, не чувствовалось большого оптимизма и у генерала Кита. Он мрачно сообщил:
— Мои надежды на прочность оборонительных позиций по реке Муданьцзян не сбываются, Ямада. Город фактически обойден севернее и южнее. Продолжение борьбы на этом рубеже становится проблематичным.
— Нет, Кита, Муданьцзян ни в коем случае сдавать нельзя. Вы же подтянули на этот рубеж обороны сразу пять пехотных дивизий со средствами усиления. Это большие силы.
— Оказывается, Ямада, что и этих сил совершенно недостаточно. В центре 1-го Дальневосточного фронта наступают войска 5-й армии, переброшенные Советами из Восточной Пруссии. Они штурмовали Кенигсберг. Вы должны понять, Ямада, что 1-му фронту противостоит очень подготовленный сильный противник.
— Что вы предлагаете, Кита? — доклад командующего 1-м фронтом посеял немалые сомнения у генерал-лейтенанта Ямады. Но совет он услышал дельный:
— Я предлагаю обратиться к командованию Красной Армии с просьбой о временном перемирии, чтобы попробовать привести войска в некоторый порядок после приграничных боев в укрепрайонах.
— Ваше предложение, генерал Кита, принимается, — закончил разговор командарм Кванту некой.
Вечером 14 августа начальник штаба Квантунской армии генерал-лейтенант Хата обратился по радио в штаб 1-го Дальневосточного фронта с предложением о перемирии. Положительного ответа в Чанчунь, однако, не поступило.
В восемнадцать часов 14 августа государственный секретарь Бирнс получил через посольство Швейцарии официальный ответ Японского правительства о полном принятии Великой Империей условий Потсдамской декларации союзных держав от 26 июля о безоговорочной капитуляции. Правительство Судзуки согласилось сложить оружие. Бирнс ознакомил с документом президента Трумэна, который тут же назначил на девятнадцать часов публичное объявление о капитуляции Японии в присутствии членов правительства и журналистов. На столь торжественное мероприятие был приглашен и бывший государственный секретарь Хэлл.
В Овальный кабинет набилось столько, жаждущих услышать сенсационное сообщение, что просто негде было повернуться. За несколько минут до семи американский президент зачитал официальное заявление Японского правительства о безоговорочной капитуляции без всяких предварительных условий. После этого Трумэн сказал, что 15 и 16 августа он объявляет днями празднования великой победы, которая положила конец Второй мировой войне.
В следующий час, когда все радиостанции Соединенных Штатов Америки раз за разом повторяли это потрясающее известие, начальник штаба Верховного Главнокомандующего адмирал Леги от имени президента направил телеграммы командующим в Тихоокеанском и Западно-Тихоокеанском районах с указанием о прекращении наступательных операций против японских вооруженных сил, за исключением тех, которые могут оказаться необходимыми для защиты самих американских войск на отдаленных островах.