Эмблемы
То сожаление, что шло с тобою, днями,С листвой увядшею и снятыми гроздями,И за которым шли, боясь земных погонь,Чтоб за пяту кусать или лизать ладонь,Волчица злобная и верная борзая,Остановилось вдруг, замолкнув и вздыхая,Услышав ту свирель, которой смерть поет.И вот, пока оно и слушает и ждет,Оно, что некогда твоим же телом былоИ чует кровь твою в своих текущей жилах, -В холодный превращается гранит.И, стоя, слушает в том эхо, что молчит,Напев свирели той, что смолкла и которойОно сокрыто в плен безмолвный и тяжелый,В то время как у ног, закованы в металл,Все, чудится, рычат, друг - эта, недруг - та,Одна лижа ладонь, другая пядь кусая,Волчица медная и медная борзая.
Бой
Когда и твой корабль на каменистом бреге,Измучив в странствии иль в радостном пробегеБольшие паруса - как пару жарких крыл,Вонзит свой острый клюв в прибрежный мокрый илИ веслами в траву вопьется, как когтями,О странник, гневными измученный морями,Чей ветер пощадить твою Судьбу не мог,На этом острове, где разных нет дорог,На камни иль цветы наступишь ты ногою?Болота ль темные с зеркальной пустотоюИль быстрые ручьи, что плачут и поют,К себе твой легкий путь послушно привлекут?Быть может, к вечеру войдешь ты в дом приветный,И лампу там зажжешь, и встретишь час рассветный.Иль, может быть, в иной, трагической судьбе,Прельщен и разъярен опасностью в борьбе,Ты будешь, как и он неукротимо воя,Гнуть черному быку рога в смертельном бое?
Лампа
Я пел тебя, Весна, я в бочке жал, играя,Твой спелый виноград, о Осень золотая!Хотя бы сохранил на вечны временаСвой легкий смех Апрель, а красный от винаИ листьев вянущих, и сладко утомленныйИ тирсом поднятым и чашей осушенной,За кипарисами Сентябрь молчал и спал,Хотя бы новый сон амфоры наполнял,Хотя бы черные по той реке, где былиНедавно белые, к нам лебеди приплыли,Хотя б огромный лес открыл моим шагамПути страшнее тех, что я изведал там, -Не буду ль все же я идти среди приветныхТеней, что посланы мне юностью заветной?И разве я не к той свирели вновь прильну,Которую любил я слушать в старину,И на которой брать мои уста умелиИ гаммы звонкие, и трепетные трели?И я хочу на стол, где все плоды горьки, -Изделие моей слабеющей руки, -Поставить лампу глиняную тоже,Чтоб бледный вечер мой был на рассвет похожим.
Заря
На небе, на воде, на кипарисе тонкомОставь, не затворив ключами двери звонкой,Павлина, голубя и спящих лебедейИ слушай, не дыша, как время меж ветвейСтекает в тишине то медленно, то быстро, -Песочные часы, душистая клепсидра.И тихо отойди, чтоб эхо не поднять.И белых лебедей оставь спокойно спать,Под крылья головы склонивших, и павлинаНа кедре царственном оставь, и на вершинахВысоких кипарисов - голубей.И уходи теперь. Все тихо. Лишь свежейОт приближения зари дыханье ночи.Оставь лопату, серп и посох свой рабочий,И лишь косу возьми, горящую крыломСтальным, и затвори на ключ калитку в дом.И выйди, унося в плаще своем широком,От дома милого и очага далеко,К проснувшейся заре, по медленным камням,Что поступь звонкую дадут твоим шагам,Навстречу новым дням и блеску солнц опасных,Стального, с клювом злым и гребнем красным,Что клохчет, хохлится, но спит еще пока,Со злато-медным криком петуха.
Морская эклога
1. Человек
Раз в бороде моей уж серебрится нить,Я сесть хочу себе позволить, чтоб испитьОт светлого ручья на берегу зеленом.Раз прялки быстрые и спицы легким звономСвоим безмолвный мой не наполняют дом,Открытый сумраку, что уж хозяин в нем,Раз нет такой руки, которая бы нежноЗашила мне края разорванной одеждыИ на могильный склеп мне принесла цветы,Раз нет песку в часах и лампы все пусты,И вечер сумрачный свой бег еще ускорит, -Я сесть хочу в тени перед спокойным морем,На жертвенник, увы, повесив светлый меч,Которым прежде я на пир безумных сечСтада живых людей водил, пастух кровавый!Я слышал дикий вопль победы, клики славы,Что крылья распускают на ветру,Вдыхая мощь свою в металл огромных труб.И вот, устав от битв, от бурь, от пробужденьяС зарею раннею и от ночного бденья,От страшных мертвецов, приявших страшный сон,И в черном небе реющих знамен, -Пришел я отдохнуть теперь сюда, к фонтану,Где пенье тихое я слышу флейты Пана,Сатиров пляшуших на маленьком лугу,А дальше, на морском, пустынном берегуТаинственную песнь, что в раковинах сонныхПоют луне на отмелях тритоны.
2. Сатир
Все жалобы твои я слышал, человек.Услышь теперь мои. Я от богов навекВ наследье получил и длинный тирс и флейту.Цвет смуглых щек моих и рук - смешенье цветаОсенних гроздей и весенних роз,А лето вкруг рогов листвою обвилось.Мой рот гримасой стал от жажды поцелуя,Уж вместо божества козла в себе ношу я,Мой смех беззубым стал и весь в морщинах рот,Погоня злит меня, сон - отдых не дает,Мешают ветви мне, пугают непогоды,Когда на пасеку, на сладкий запах медаКрадусь я - на меня кидается пчела.Лук ломится в руке и не летит стрела.Тирс - надвое разбит, и эхо, что, бывало,Меня звало к себе - теперь смеяться стало.Дриаду не найти, а нимфу не догнать.Ручьи дразнят меня, а птицы любят спатьНа двух моих рогах. В моей свирели нетуДля песни нот иной, чем для печальной этой,Я стал почти слепым. В лесу иль на лугуНагую обхватить я нимфу не могу,Лишь воздух я ловлю дрожащими руками.Года мои идут, неслышно, дни за днями,И вечер близок мой, и я уж отдаюТому, кто весел - тирс, кто юн - свирель мою.Близь твоего меча, что вдет в ножны тобою,Позволь повесить их слабеющей рукоюИ дай испить воды в фонтане, а потом,Немного отдохнув, мы встанем и пойдемК морскому берегу, где на зеленом илеТритоны, что ни вин, ни мяса не вкусили,Под шум огромных волн, что возле них гудят,На раковине золотой трубят.
3. Тритон
Ты, с бородой седой, ты, с бородою рыжей,Зачем мой старый сон пришли нарушить вы же?Я не украл у вас ни гроздий, ни плодов,Зачем же вы пришли нарушить время сновТритона старого, что на песке у моряЛежит, ни с временем, ни с волнами не споря?Оставьте же меня! Пусть новые, увы,Придут заместо тех, кем были я и вы,Такие ж смелые, такие же нагие,Кораллы яркие и перлы дорогиеНырнувшие найти на темной глубине.Я молод, как они, был прежде: на спинеДельфина я скакал по водяным просторам,Сирен преследуя и настигая скоро.Но старость уж и к ним лукаво подошла,Измяла чешую и косы расплела,А тело нежное ветрами искусала.В их рыжих волосах уж много белых стало.Все смертно, человек судьбой к земле склонен,И Боги спотыкаются, как он.Час, вылетев пчелой, осой вернется в улей...Сатиры старые в лесах своих уснули,И дремлющий тритон, скучая на песке,С усильем голову покоит на руке.Все те же самые приливы и отливыКо всем, кто умерли, уносят всех, кто живы…И тою же судьбой отделены навекОт человека - Бог, от Бога - человек.Не умерев, в волнах еще живут сирены,И нежные тела опять ваяет пена,И люди в будущем опять увидят их,И гoлоса того, что невозвратно стих,Уже я слышу вновь воскреснувшее пеньеВ дыхании ветров и тяжких волн биеньи.И чтобы заглушить отчаянье моеИ голос дальний тот, что плачет и поет,Я раковину бледно-золотуюХватаю и в нее безудержно трублю я.
Приговор