роста, почти такого же, как Лиён, периодически указывал хворостинкой, которую держал в руках, то на седовласого старца, то на молодого парня, и они послушно выходил на ковер. Танцуя, подходили к женщине или девушке, жестом приглашали ее на танец. Веселье продолжалось какое-то время, пока хворостинка не указала на Оленьку.
– Ну, наконец! – подумала Оленька, а то ей уже хотелось взять бразды в свои руки и выйти самой в круг. Она забросила концы своего платка за спину, вышла на ковер, имитируя движения предыдущих барышень. Напарник ей достался горячий джигит, который выплясывал перед ней, выпячивая грудь, неоднозначно заглядывая ей в глаза, распахивал руки, и делал движения кистями рук, подзадоривая и без того давшую себе волю танцорку.
Оленьке надоело быть лебедем, и она, копируя движения джигита, взялась за мужскую партию.
– Носок-носок, носок-носок, притоп, притоп, коленце, коленце, – проговаривала она про себя в такт музыке. Подняв руки кверху, она кружилась, слушая барабан, и ничего не видя вокруг.
Дома, Оленька всегда одевалась по последней моде. Но, в дорогу она одела простенькое, просторное платьице плиссе, ниже колен, акцентом служил широкий пояс на бедрах. Когда она кружилась, плиссировка раскрывалась, юбка становилась «колоколом», слегка обнажая ее длинные, стройные ножки.
Обернувшись в очередной раз, вокруг себя, вместо джигита, она увидела перед собой Лиёна в папахе, и со свирепым выражением глаз. Он тоже танцевал перед ней, но, приблизившись, зашипел:
– Глаза опусти! Рот закрой! Дура!
Оленьку как будто окатили ледяной водой, и как ни странно, но она подчинилась, опустила глаза и поплыла по кругу. Танцевать расхотелось, да и Лиён, теснил ее к краю ковра на женскую половину.
А в круг, пригласили очередную красавицу. По всему было видно, что она скромна, но с чувством собственного достоинства. Новоявленный джигит в нахлобученной папахе не отставал, также выпячивал грудь и всячески выказывал уважение девушке.
Оленька стояла между женщинами, и незаметно вытирала слезинки краем платка.
Стемнело, и длинная, шумная процессия возвращалась в село.
Последний раз Оленька видела Лиёна, когда он закончил танец и обнимался с мужчинами, похлопывая друг друга по плечам. Похоже, ему были рады, и он каким-то образом нашел с ними общий язык и взаимопонимание. Все с острым интересом и довольно таки почтительно общались с ним. Почему? Задала сама себе вопрос Оленька, и сама же ответила, он принадлежит к той породе людей, на которых сам собой останавливается взгляд, это внутреннее состояние непринужденности и уверенности в себе. Что еще? И еще, пожалуй древний, животный магнетизм. Лев, пантера, тигр, кто усомнится в их превосходстве в зверином царстве? У всех великих полководцев была уникальная способность, умение подчинить себе толпу. Но я-то не толпа???
Оленька вздрогнула от легкого прикосновения. – Что?
– Вот, здесь живет Гюль-Бике, говорю, которая тебе нужна, а я тремя домами дальше. Заходи, мы гостям всегда рады. – Не очень-то сердечно, попрощалась тетушка Мариам.
Оленька смертельно устала, припухшие от слез глаза слипались, так хотелось спать.
– Ждать?.. Или пусть, его, может он тоже судьбу свою уже нашел, какую ни будь императрицу местного разлива…– размышляла Оленька присев на корточки возле ворот. Однако как же спать-то хочется… Она заставила себя сосредоточиться на Лиёне, и сразу же почувствовала, что он приближается. Узкая улочка была пустынна и темна. Где-то вдалеке играла музыка, и даже слышны были выкрики – Асса! Хорса!
Она уже погружалась в дрёму, как вдруг, кто-то схватил ее за руку.
– Лиён? Что случилось?
Вместо ответа, он зажал ей рот рукой, и, увлекая за собой, что-то говорил на незнакомом языке. Сон мгновенно испарился, она попыталась вырваться, но не тут-то было, ее, словно клещами, удерживали крепкие мужские руки. Она пыталась тормозить ногами, но и это не помогало, ее куда-то тащили насильно. Она приняла единственно правильное решение – перестала сопротивляться, и ее, словно куль, продолжали волочить всё дальше в темноту.
Первым делом, она освободила свой мозг от страха, затем отыскала Лиёна, крикнула – Помоги! – и занялась насильником. Скорее всего, это тот, с кем она танцевала на ковре. Она вспомнила его похотливый взгляд.
– Хорошо, глаза, я помню его глаза пойду через них.
Но ей не пришлось этого делать, послышался грозный окрик.
– Подлец! Так вот кто оскверняет наших жен! – и далее звук падающего тела.
Оленька мгновенно вскочила на ноги. Напротив, стояло слегка запыхавшееся «Монаршество», а на земле лежало нечто, не подающее признаков жизни.
– Вам еще нужна моя помощь, многоуважаемая госпожа? – грозно чеканя слова, проговорил Лиён.
– Ты, ты убил его? – ахнула Оленька, не обратив внимания на тон, которым было произнесен этот вопрос.
– Полагаю, ваш, ммм… поклонник пребывает в блаженном состоянии беспамятства. Но не стоит волноваться, очнувшись на рассвете, он будет опять силен, как молодой тигр перед охотой. Мы заночуем рядом с ним? – последняя фраза была произнесена с явной издёвкой.
– Нет! У тебя еще хватает наглости ёрничать?
– Ну, что вы, вовсе нет,– ледяным тоном отвечал Ван Ли Ён, – напротив, прошу прощения, возможно мое внезапное появление помешало вашим любовным утехам?
– Да кто ты такой, как смеешь мне говорить такое?
Оленька наконец обратила внимание, как изменился тон этого пришельца из прошлого. До сих пор такой внимательный, покладистый и послушный, он вдруг стал изображать из себя императора, хотя, чего греха таить, он ведь на самом деле таковым и является. Возможно, она даже посмеялась бы, глядя на эту сцену со стороны, но эти несправедливые намеки были обращены именно к ней!
– Возможно и никто, но до сих пор я искренне считал вас милейшим слегка избалованным ребенком, однако после вашего поступка…
– Продолжай, чего замолчал? Или опять провалы в памяти? Кстати, я нашла Гюль Бике, если ты еще помнишь, зачем мы здесь.
– В каких заведениях вас научили дерзить старшими, госпожа вертихвостка?
– В заведениях?!? Кто, Я?!? Кто?!?– Оленька, полная негодования, и в тоже время изумления, сделала шаг назад.
– Ну не я же… Мои подданные забили бы камнями за такое поведение. А эти люди лишь качали головами. Неслыханное везение для такой безответственной, безголовой девицы.
– Да, конечно, особенно хорош тот, что валяется сейчас позади.
– На вертлявую козочку, прежде всего, обращают внимание, а эти достойные люди не обмолвились ни одним словом порицания. Вы обратили внимание, что невеста ни разу не подняла глаз? Скромная, уважительная жена, заботливая, любящая мать, только такая девушка достойна уважения.
– Сам козел! Если такой умный, что ж молчал, почему не остановил?
– Мичхиннён! (сумашедшая двушка)– пробормотал Лиён, скрипнув зубами. Я вам мысленно сигналы посылал, отчего же вы не считывали, или от обилия черкесок, голова кругом пошла?
– Ну, знаешь, это уже слишком. Все, я с тобой не разговариваю! Сам то, хвост распушииил, да кочетом, кочетом, вокруг девушек. У вас, что тоже лезгинку танцуют? Быстро, однако, ты в роль вошел. Что замолчал? Правда