Дьявол!
— Ты свободен, ― прохрипел. ― Я со всем разберусь сам.
Владимир склонил голову, а я, схватив свой пиджак, вылетел из кабинета, на ходу засовывая мобильник в карман.
— Меня не будет до конца дня, ― гневно бросил, заставляя свою помощницу подскочить. ― Скажи Холли, пусть закончит с контрактом.
Элис тут же кивнула, а её пальцы потянулись к трубке.
Достигнув лифта, с силой стукнул по кнопке.
Эта девчонка окончательно сведет меня с ума! Я так злился на неё, что готов был придушить голыми руками! Она могла вывести меня из себя одним только взглядом. Могла заставить послать к черту свои принципы, которые всю жизнь являлись для меня священными.
Она была ангелом с характером дьяволицы.
И медленно, но верно утаскивала меня в свой персональный Ад.
Завел мотор и резко тронулся, заставляя шины завизжать по асфальту. Разгонялся, лавируя между другими машинами, крепче стискивая руль и с каждой секундой увеличивая скорость. Я желал, чтобы стрелка спидометра достигла своего пика, чтобы помогла сильнее сковать цепями Зверя внутри ― иначе я просто убью эту женщину.
Выкрутив руль, и резко затормозив у знакомого здания, выбрался из машины и практически вбежал внутрь, всё это время стараясь настроить себя лишь на одно ― главное, не сорваться.
Поняв, что оставил ключ в пентхаусе, позвонил в звонок, а затем постучал, пытаясь не думать о том, как сильно мне хотелось выбить эту хренову дверь с ноги!
Шаги послышались сразу. Замок несколько раз повернулся, а затем дверь распахнулась. Эбби подняла на меня глаза, и я успел уловить в них удивление и одновременно волнение. Но совсем не ожидал, что увижу, как в них появляется штиль.
— Что―то случилось? ― подумать только, с каким спокойствием она говорила.
— В моей жизни случилась ты, ― сказал сквозь зубы, проходя в квартиру.
Услышал, как она закрыла дверь и развернулся.
— Снова не в духе? ― выдыхая, спросила она, складывая на груди руки.
— Не играй со мной, когда я в гневе, ― предупредил, подходя ближе. ― Иначе пожалеешь о каждом своём слове.
— Я и не играла, ― как ни в чем не бывало, ответила Эбби. Только сейчас её голос стал тверже. ― Ты действительно не в духе.
Она обошла меня и направилась в сторону кухни, а я, кое―как сдерживаясь, последовал за ней.
— И виной этому ты!
— Какая новость! А я уж было расстроилась, что привилегия раздражать тебя досталась кому―то другому!
Снова зарычал, еле удержавшись от того, чтобы не долбануть кулаком в стену.
— Какого дьявола ты удумала съезжать?! ― она помолчала и, дойдя до столешницы, облокотилась о неё руками. ― Решила в очередной раз показать свою гордость?!
— Причина тебя не касается, ― спокойно сказала Эбби, ― это только моё решение.
— Правда? ― сделал два больших шага, резко схватил её за руку и развернул к себе. ― Но только вот ты не имеешь права принимать такие решения одна.
— Почему? ― вызывающе спросила она. Её глаза потемнели. ― Потому что после того, как ты надел мне на палец кольцо, я должна советоваться с тобой? Это ты хотел сказать?
Её слова ударили хлыстом по обнаженной коже, но ч не подал виду. Я умел терпеть.
— Та помолвка ничего не значила, ― хрипло отозвался, скорее пытаясь уверить в этом самого себя. ― Это был просто спектакль, и ты прекрасно об этом знаешь. ― она будто вздрогнула от услышанного, но сделала и всё возможное для того, чтобы умело это скрыть. ― Но в твоей жизни есть люди, которые заслуживают решать такие вопросы вместе с тобой. Это твоя семья, Эбигейл. Сестры, которые будут идти с тобой бок о бок, и которые так же имеют право голоса.
Она резко выдернула запястье из моей хватки.
— В этой семье решаю только я, ― подобной жестокости в словах и во взгляде, как сейчас, я не видел ещё никогда. От нежной и милой Эбби в один момент не осталось и следа. ― Много лет я пыталась вытащить нас из ямы, в которой мы оказались. Это были долгие и мучительные годы, наполненные болью, страданием, отчаяньем и трудом. Каждодневным, кропотливым и порой слишком непосильным. Мы пробивали себе дорогу вот этими руками, ― она подняла свои ладони вверх, ― и каждую минуту я просила своих сестер надеяться и тихо молиться. Даже тогда, когда сама не знала, стоит ли. Когда уже не верила, что хоть кто―то услышит эти мольбы. Да, мы никогда не знали подобной роскоши, ― усмехнулась она, ― потому что там, где мы выросли, её просто нет. Мне было двенадцать, когда жизнь, которую я любила, превратилась в ад. Мэнди было пять, а Элли всего год. Мы оказались на улице, и единственным местом, где могли получить еду и одежду, был приют. Именно он стал нашим домом. И каждый час пребывания в нём мы боролись за жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Увидел мимолетный страх в её глазах, и понял, как больно ей было. До сих пор.
— Я защищала своих сестер со дня их рождения. И не перестану делать этого после смерти. Твоё кольцо, ― она бросила драгоценность на стол, следом за ним полетел бумажный конверт, ― и твои деньги. Спасибо за всё. Но дальше мы справимся сами.
Задержал свой взгляд на кольце, а затем слегка усмехнулся.
— Не справитесь.
Эбби замерла на половине пути. Остановилась, а затем не спеша повернулась.
— Что ты сказал?
— Что вы не справитесь, ― повторил, встречая её взгляд. ― И не потому, что в тебе недостаточно силы, а потому, что теперь твоя жизнь находится в моих руках.
— Это не так.
— Так, ― ответил, двигаясь в её сторону. ― Вспомни это чувство. Когда ты находишься на самом краю обрыва, и от твоего следующего шага зависит всё. ― Заметил, как на её лице промелькнула тень страха. ― Вспомнила, верно? А теперь вспомни, кто в эти моменты оказывался рядом, ― двигался неторопливо, почти шептал. ― Решал твои проблемы… тянул от утеса назад… не позволяя каждый раз, снова и снова, лететь с него вниз. ― когда подошел к ней вплотную, услышал, как гулко стучит её сердце. ― Ты зависишь от меня. И понимаешь это.
— Нет, ― завертела головой она, ― я отдала тебе деньги. Вернула кольцо. Ушла с работы. И больше ничего тебе не должна.
— Ошибаешься, ― её аромат окутал каждый миллиметр меня. ― У тебя есть неоплаченный долг. И я собираюсь его забрать.
Эбби подняла на меня глаза. Она боялась. Всё ещё боялась, как бы усердно не старалась доказывать обратное.
— Чего ты хочешь?
— Свои призы, ― ответил, резко разворачиваясь к окну, ― не так давно мы заключили пари, правила которого ты приняла. Из пяти благодарностей, которые мне полагались, была использована лишь одна. А остальные четыре всё ещё нет, ― немного помолчав, повернулся к ней лицом. ― Пришло время потратить их.
— А если я откажусь? ― тихо, но гордо спросила она. ― Заставишь меня силой?
— Скажем так, я имею рычаги, на которые смогу надавить, когда захочу. Это не лучшие методы, но самые действенные. Тебе придется выполнить все условия хочешь ты этого или нет, но можешь сама выбрать способ, ― не сводя с неё взгляда, опустился на кожаный диван. ― И почему―то мне кажется, что ты способна мыслить здраво.
Эбигейл замерла, заново прокручивая в своей голове мои слова. Она понимала, что я не шучу. Прекрасно осознавала, что у меня достаточно власти и уверенности для того, чтобы заставить её подчиниться. И именно поэтому не спешила с ответом.
При всей своей вспыльчивости и редкой безрассудности, она была умной и здравомыслящей. И я знал, что недавние события вынудили её стать менее гордой ― теперь она думала прежде, чем сделать или сказать что―то, что могло навредить её семье.
— Что тебе нужно? ― спросила она, и мой Зверь победно заликовал.
Мне бы хотелось ответить иначе, хотелось бы произнести то, что я ощущал рядом с ней, но сказал лишь то, что четко спланировал в своей голове:
— Чтобы вы остались.
Она молчала, наверное, около минуты, ― по крайней мере, так мне показалось, ― а затем я услышал:
— Что―то еще?
Эбби внимательно смотрела на меня. И по выражению её лица я понял ― она злилась. Очень сильно злилась.