Читать интересную книгу Чистая любовь - Кэнди Стайнер

Что, черт возьми, произошло на рождественской вечеринке? Пап, я проработала на винокурне всего месяц. Я еще прохожу обучение. Я не гожусь для должности дяди Мака, так же как ты не годишься на роль хорошего отца.

– Следи за тоном, юная леди.

– Эта должность предназначалась Логану, – продолжила я, прижав указательный палец к столу, словно показывая на неоспоримое доказательство. – И тебе самому это известно.

Папа закатил глаза.

– Заканчивай этот спектакль. Это было деловым решением. Мы не можем допустить, чтобы Беккер руководил целым отделом, не говоря уже о самом главном с точки зрения прибыли.

– Почему? – спросила я, от усталости вскинув руками, а потом хлопнула ими по бедрам. – Что у тебя за вендетта против его семьи? Они потеряли отца во время единственного пожара, случившегося на нашей винокурне. Мы им должны. К тому же дедушка любил их деда. Они были партнерами.

– Не были они партнерами! – возразил отец с красным лицом, раздувая ноздри. – Это не было нигде зафиксировано в документах!

– А это и не нужно фиксировать. Они знали это, потому что были друзьями. Вы все были друзьями. Я помню, как дедушка рассказывал теплые истории о Джоне, отце Логана. Помню, что он относился к нему, как к сыну. А еще помню твои фотографии с их мамой, Лорелеей, когда вы учились в старших классах. Похоже, вы тоже с ней дружили. Что случилось?

Папа стукнул кулаком по столу, а его лицо стало таким красным, что я испугалась, не полопаются ли у него сосуды, если он не успокоится.

– Довольно! Решения, которые я принимаю относительно бизнеса, касаются только меня. Я не обязан отчитываться перед своей дочерью.

– Обязан, если они касаются меня! – заспорила я. – Когда это касается моей жизни, работы, друзей…

– Логан Беккер тебе не друг.

– Ты прав. Он для меня намного больше, – я выпрямилась и подавила сомнения, которые одолевали меня до этой минуты. – Пап, я люблю его. И мне плевать, что ты этого не разрешаешь. А еще плевать на твои планы относительно меня, потому что с меня довольно. Я увольняюсь с винокурни. И ты отдаешь эту должность Логану.

Папа долго смотрел на меня, медленно моргая, а потом расхохотался. Он смеялся громко, вытирая выступившие слезы, и снова сказал:

– О, милое мое дитя. Твоя храбрость так умиляет.

– Ты отдашь это должность Логану, – повторила я, не отступая от своего решения. – Потому что он ее заслужил. Потому что он прекрасно для нее подходит. Потому что так будет правильно.

– Я не стану этого делать.

– Станешь, – повторила я, скрестив руки на груди. – Или я пойду к твоей любимой журналистке из «Стратфорд Газетт» и в красках расскажу ей о той ночи, когда мне было четырнадцать, когда начальник нашей полиции сексуально домогался меня, а мой отец ничего не предпринял.

С лица отца сошли все краски.

Миранда Холлис любила разносить в своих статьях моего отца и винокурню. Она словно задалась целью вытурить «Скутер Виски» из Стратфорда, избавить город от гнилого бизнеса, по ее мнению. Поскольку ее отец занимался политикой, папе не удалось ее заткнуть.

К его превеликому разочарованию.

И он не хуже меня понимал, что, если она узнает об этой истории, для него, для нашей семьи, для шефа полиции и всего города это обернется скандалом.

Он положил ладони на стол, очень медленно встал и навис надо мной, смотря прямо в глаза.

– Ничего подобного ты не сделаешь, юная леди. Не знаю, какого черта на тебя нашло, но, если помнишь, это я оплачиваю счета за ту небольшую студию, которую ты так любишь. Это я купил квартиру, в которой ты спишь каждую ночь. И это все я могу у тебя отнять, – сказал он, демонстративно щелкнув пальцами. – Легко и просто.

– Ладно, – пожав плечами, сказала я. – Вперед. Забирай студию, забирай квартиру. У меня останется машина и чувство собственного достоинства, и они меня вполне устраивают.

Папа засмеялся, качая головой, словно я была не в себе.

– Девочка, ты сошла с ума. Ты будешь изгнана из семьи, отлучена от наших денег, от всего – и твоей мастерской конец. Это не угроза. Это обещание.

Я пожала плечами, хотя сердце болезненно сжалось в груди. Я знала, что именно так он отреагирует, и, выходя сегодня утром из студии, понимала, что мечта, которую я в ней строила, скоро исчезнет.

Но это стоило жертв, потому что я поступала правильно.

– Я не против, если ты так решил, – спокойно сказала я. – Но я тоже приняла решение.

Папа покачал головой и от недоумения переменился в лице, словно я была не в своем уме. И, возможно, он прав. Я знала, что не смогу смириться, не смогу играть по его правилам ради студии, которую, возможно, однажды смогу заполучить собственными силами. Да, понадобится больше времени. Мне нужно будет взять кредит, составить бизнес-план, найти инвесторов. Придется нелегко.

Но в моей жизни всегда так было.

Одно я знала точно: я не хочу быть в долгу у отца и не хочу становиться частью плана, причинившего боль мужчине, которого я люблю.

– Знаю, ты не хочешь, чтобы эта семья погрязла еще в одном скандале. И знаю, что сейчас закрываются многие компании, карьера знаменитостей летит в тартарары, когда женщины смело делятся своими историями, но ты не хотел бы разглашать такого рода скандал. Потому, если хочешь, чтобы я держала рот на замке, я так и сделаю. Но и ты мне должен.

Красный от злости отец сжал челюсти. Я бросила на него последний выразительный взгляд, повернулась и пошла к двери.

– Исправь все, пап, – сказала я. – Даю тебе время до Нового года.

А потом я захлопнула дверь перед дьяволом и поклялась больше никогда не заключать с ним сделок.

Логан

Неделя отпуска – это слишком долго, когда ты несчастен.

Рождество стало счастливым даром. После случившегося на вечеринке я точно не хотел быть сейчас на винокурне, и праздник с семьей оказался именно тем, что мне было нужно. Но в ту ночь, когда вернулся домой, я понял, что неделя будет долгой и одинокой.

Я так привык проводить время с Мэллори, что не знал, чем себя занять. Теперь привычная рутина казалась пресной и душной, словно я тратил время впустую вместо того, чтобы проводить его с пользой. Я жутко хотел связаться с ней, поговорить, обнять, даже если до сих пор было больно.

Братья советовали оставить ее в покое, отпустить.

А сердце возражало: иди к ней, не отпускай.

Всю неделю я мучился этими мыслями, пытаясь