Ничего не было!
Но я очень рада
ТЫ рада??
Марк тут чуть ли не скачет по дому от счастья
Серьезно?
Не говори ему, что я сказала.
Я ТОЖЕ ОЧЕНЬ РАДА!!!
Сначала – любовь, потом – женитьба…
ПОТОМ МЭЙ И ТИЯ ВСЕГДА БУДУТ ВМЕСТЕ!
Хаха. Ты такая смешная.
Я тоже тебя люблю, Тия.
И я тебя.
Иммигранты… и так далее.
Да, на нас можно положиться.
Даже в этом…
Эпилог
Я фиксирую последние складки на крошечной паре бумажных ботиночек. Это моя восемьдесят седьмая попытка или около того, но все предыдущие пары отправились прямиком в мусорное ведро. Мне нужны были идеальные ботинки, и я несколько недель тренировалась складывать их по инструкции, найденной в интернете. Потом я достаю фломастер серебристого цвета, который купила специально для этой цели, и рисую волнообразные узоры по краям, прямо над подошвой. И, наконец, добавляю галочки сбоку на носках. Внимательно осмотрев свои поделки, я удовлетворенно киваю. Они и правда похожи на миниатюрные КТ3. Дэнни будет в восторге.
Сегодня мы едем на кладбище, чтобы убрать на его могиле в честь Цинмина, он же «Праздник чистого света». Еще его называют «День подметания могил», но это название звучит как-то жутко, я его не люблю. Этот день предназначен для поминовения усопших предков и близких людей. На самом деле Цинмин уже прошел – на Тайване, как объяснила мама, его отмечают пятого апреля, а в Китае, по папиным словам, в первый день пятого периода по лунному календарю, что бы это ни значило. Короче, в Китае он приходится либо на четвертое, либо на пятое апреля. Так или иначе, в этом году мы совершенно про него забыли из-за маминых проблем на работе и моего протеста.
Мои родители, особенно мама, очень переживали, что пропустили первый Цинмин Дэнни. Я припоминаю, как мы вместе ездили убирать на могилах бабушки и дедушки. Но мама, наверное, привыкла отмечать его с большим размахом, ведь на Тайване Цинмин – государственный праздник. Кажется, традиции неизбежно слабеют, когда люди оставляют родной дом позади.
Загрузив в машину стопки ритуальных денег, еду и цветы, мы едем в Хаф-Мун-Бей. Магистраль 280 огибает пологие холмы, минует лазурное водохранилище, по поверхности которого кто-то будто рассыпал блестки. Вдалеке с холмов к солнцу поднимается толстый слой тумана. Папа петляет, сворачивает на магистраль 92, а потом – на незаметную дорогу, ведущую к мемориальному парку «Скайлон». Благодаря тому, что туман сегодня сошел рано, нам открывается великолепный вид на горы Санта-Круз, Тихий океан и залив.
Мы находим место, где захоронен Дэнни, и достаем привезенное добро. Могила, в общем-то, не нуждается в уборке: кладбище и так поддерживается в идеальном состоянии. Но родители все равно поправляют неровно стоящие цветы и протирают надгробие. Потом папа достает маленькую жаровню для сжигания денег, а мама раскладывает еду. Она привезла самые любимые лакомства Дэнни – говяжий суп с лапшой, апельсины, даже бургер из In-N-Out. Ну а я захватила коробочку «Поки» и оригами, которые до поры до времени спрятаны у меня рюкзаке. Потом я достаю маленькую курильницу, которую мы купили на прошлой неделе в Чайна-тауне, и золотисто-красные палочки благовоний. Я кладу их рядом с едой, чтобы зажечь позже.
Дожидаясь, пока родители закончат, я начинаю складывать слитки из ритуальных денег. Это помогает мне отвлечься от мысли о том, что здесь, под землей, лежит тело моего брата. Я не хочу об этом думать.
Тщательно фиксируя каждую складку на золотисто-красной фольге, я словно впадаю в транс. Постепенно рядом со мной вырастает небольшая горка бумажных лодочек. Мама собирает деньги в полиэтиленовый пакет, чтобы их не сдуло ветром. За все это время никто из нас не произнес ни слова – мы целиком погрузились в собственные мысли.
Мама дотрагивается до моего плеча и вручает мне три палочки благовоний. Она помогает их зажечь, потом зажигает свои и папины. Аромат напоминает мне о бабушке с дедушкой на Тайване. Они воскуряли благовония перед маленьким алтарем со статуэтками изящной Гуаньинь и нескольких будд с большими животами. Я вспоминаю, как мы с Дэнни изображали байбай[48], вставая на колени перед алтарем вслед за бабушкой и дедушкой.
Мама встает перед надгробием, поднимает палочки благовоний и замирает на какое-то время с вытянутыми руками, глядя в небо. По щеке у нее катится слеза, и мама медленно кланяется три раза. За ней следует папа, а потом настает и моя очередь.
Я поднимаю благовония и представляю лицо Дэнни. Я делаю поклон и обращаюсь к нему. Мне тебя не хватает, гэ. Я так скучаю, что не могу дышать. Где бы ты ни был, я надеюсь, что ты счастлив. Как во время баскетбольного матча или марафона «Звездных войн».
Еще один поклон. Спасибо за песню и за микрофон. Твое пение было идеально, как всегда. Мне показалось, будто ты все еще жив. Интересно, ты сейчас поешь и играешь на арфе в каком-то ангельском хоре? Впрочем, тебя наверняка выгнали бы из-за ужасного голоса.
Я поднимаю благовония и низко кланяюсь в третий раз. Теперь слезы текут и по моим щекам. Мне бы хотелось снова услышать твой голос. Но я знаю, что ты по-прежнему рядом, присматриваешь за мной. Я знаю: молчание небес не означает, что тебя больше нет. Мне просто нужно научиться слушать по-новому. Я слишком редко показывала это раньше, но я тоже хочу тебя поддержать. Я по тебе скучаю, Дэнни. Я всегда буду тебя любить.
Я открываю глаза и понимаю, что так и не разогнулась. Мои слезы капают на траву. Мама подходит ближе и помогает мне выпрямиться. Я утыкаюсь ей в плечо и рыдаю.
– Мама, это ужасно. Мне бы так хотелось, чтобы он был здесь.
– Мне тоже, мэймэй. Мы всегда будем по нему скучать. Всегда. – Она гладит меня по спине. После того как я позвонила Кэтрин Ло, лицензированному клиническому психологу, мы с родителями начали ходить на терапию – как вместе, так и по отдельности. Специалистка помогает нам не только справиться с горем, но и поговорить, выслушать друг друга. У нас пока не очень хорошо получается, но мы стараемся. – Давай напомним ему об этом.
Она указывает на еду, разложенную у надгробия на красивых тарелках. В том числе и на бургер. Дэнни сможет все это съесть, где бы он ни был.
Папа подходит ближе, сжимая пакет со сложенными деньгами.
– Давайте начнем. Как известно, лучший способ выразить любовь – сжечь целую кучу фальшивых денег. – Он подмигивает, и я улыбаюсь вопреки слезам.
Мы встаем на колени у жаровни и сжигаем ритуальные деньги. Считается, что после этого они попадут к Дэнни и он сможет потратить их в загробной жизни. Интересно, что там можно купить?
Не знаю, что я на самом деле думаю о жизни после смерти. Может, Дэнни действительно получит эти деньги и найдет им применение. А может, он сейчас радостно закидывает мяч в небесное кольцо, паря на ангельских крылышках. Или и то и другое. Лучше перестраховаться.
Я сжигаю деньги, которые складывают мама с папой. Они негромко обсуждают собеседования, которые предстоят ей на следующей неделе. После протеста мама уволилась с работы. Потом, вернувшись домой, тут же пришла в ужас – обычно такая импульсивность ей не свойственна. Но после новостей о нашем протесте она начала получать самые разные предложения о работе. Меня очень радует мысль, что протест поможет ей найти место, где ее будут по-настоящему ценить. Даже мистер Макинтайр предложил ей несколько вакансий, но мама отказалась от его помощи. Она не торопится: