глина сильно искрошена. Едят ее без всякой спешки, даже с ленцой. Многие птицы стоят на одной ноге, удерживая другой горстку сухой глины и потихоньку грызя ее, как дети, ухватившие печенье.
Тем временем ара продолжают скапливаться. Окрестные деревья пылают яркими оттенками их оперения, вспыхивая то красным, то желтым, то голубым, – словно лес заполонили сказочные жар-птицы. Прошло уже добрых два часа с тех пор, как амазоны слетели на землю, но ара пока упорно не покидают ветвей.
Когда их набирается около шести десятков, общий гомон становится заметно громче. Похоже, они готовятся принять коллективное решение. Что они сообщают друг другу?
«Просто, – говорит Дон, – они всегда шумят больше, когда наконец готовы уступить желанию слететь вниз».
Похоже, тот факт, что попугаи помельче чувствуют себя в безопасности и вполне успешно осваивают глинистый обрыв, все-таки не убеждает ара, что им тоже ничто не угрожает. Столь же неубедительными выглядят для них успехи двух гиацинтовых соек, которые безмятежно расхаживают по склону. И то, что гуаны и чачалаки уже давно здесь и с ними до сих пор ничего не случилось, не кажется красным ара надежной гарантией. Складывается впечатление, что у них собственные, сильно завышенные стандарты безопасности. Эти птицы как будто хотят быть твердо уверены, что никто из них не погибнет за крошку глины.
Кого же они так остерегаются? Список их врагов не так уж мал. Гарпия. Гвианская гарпия. Нарядный хохлатый орел. Черно-белый орел. Лесные соколы. Кошки, включая маргая и оцелота, ягуара и пуму. Крупные размеры этих попугаев не дают надежной защиты от хищников.
Дон уверяет, что такая бдительность ара вполне окупается. В окрестностях водится более дюжины видов хищных птиц, однако «за 18 лет из-за них погибли не так много красных ара – можно по пальцам пересчитать». Как бы ни был ловок когтистый охотник, ему едва ли удастся застать врасплох столь зоркую стаю. «Я бы сказал, – замечает Дон, – что они выработали очень надежную систему защиты от хищников».
* * *
Крупные ара бесстрастно наблюдают за тем, что творят внизу попугаи помельче. Наконец некоторые, самые решительные, начинают спрыгивать на ветки пониже, медленно приближаясь к оголенному участку глинистого обрыва, – видимо, стая все же склоняется к мысли, что уже можно спускаться. Это неуверенное продвижение продолжается, пока один наиболее смелый сине-желтый ара первым из всех не отваживается сесть на глину. Заклятие снято, и птицы начинают слетать вниз одна за другой, теснясь на обрыве.
Итак, сейчас на земле сидят уже 20 крупных ара. Примерно половина из них – красные, половина – зеленокрылые плюс еще несколько сине-желтых. К ним вскоре присоединяются восемь горных ара с их жемчужными глазами и двухцветными хвостами, с полдюжины каштановолобых ара и два краснобрюхих – настоящий карнавал.
Крупные зеленокрылые ара самые тяжелые здесь и ведут себя довольно напористо, отгоняя других и удерживая за собой понравившийся участок; они могут просидеть на глине минут двадцать. Красные ара – вдвое меньше. Самые мелкие сине-желтые чаще всего клюют и улетают, не задерживаясь дольше чем на пять минут.
Тем попугаям, которые облепили сейчас глинистый склон, приходится потрудиться. Это не сырая податливая глина, а высохшая, затвердевшая до почти каменного состояния, ее нужно отколупывать или откалывать, как долотом. Интенсивно работая круто загнутыми, похожими на открывашки клювами и толстыми языками, ара вгрызаются в склон ради бесценной добычи – глиняной крошки.
Глина хранит на себе следы многолетних усилий попугаев. Под нависающей над краем обрыва растительностью некоторые птицы полностью скрываются в пещерках и норах, выдолбленных прошлыми и нынешними поколениями.
Некоторые отщипывают кусочек глины и улетают с ним – как говорит Дон, «берут навынос». Потом усаживаются где-нибудь на ветке и неторопливо лижут его, смакуя, как мороженое. Позже, когда они вернутся к скрытым глубоко в лесу гнездам, эта богатая натрием глина достанется вместе с кормом их птенцам.
Большинство присутствующих особей прилетают на обрыв через день. Но, даже оказавшись здесь, они не обязательно каждый раз отправляются клевать глину. Этот обрыв – еще и место для общения. А попугаи чрезвычайно коммуникабельны.
Когда люди идут в бар, чтобы «пропустить стаканчик», они на самом деле ищут общения, и попугаи наведываются сюда тоже не только ради натрия. Здесь они смотрят, что творится в их обществе, кто где и кто с кем, а может быть, и присматривают себе пару. Общение – неотъемлемая часть их жизни, и, подобно нам, они охотно тратят время и силы, чтобы попасть туда, где они могут просто побыть в кругу сородичей. Любые затраты стоят того. В культуре попугаев, как и в культуре людей, социализация играет важнейшую роль.
Одна из самых поразительных особенностей жизни попугаев заключается в том, что у них полным-полно свободного времени. И они как будто никогда не спешат.
«По-видимому, они не испытывают нужды долго искать пищу, – рассуждает Дон. – Плодов в лесу хватает с избытком. Ара способны покрыть за час расстояние порядка пятидесяти километров, но так далеко им летать не приходится». Дон хорошо изучил перемещения попугаев, навесив на нескольких птиц GPS-трекеры. Он выяснил, что окружающий ландшафт они осваивают довольно лениво. «Цветущие и плодоносящие деревья увидеть с высоты полета довольно легко, – говорит он. – Поэтому ара спокойно следят за созреванием урожая – то в одном, то в другом месте». И потому у них остается много времени на общение.
В местах вроде этого они не просто собираются в стаи; внутри стай они коммуницируют и на индивидуальном уровне, и в пределах пары – точно так же, как человеческие пары сохраняют свои особые узы в группе друзей. Личные отношения здесь поддерживаются, развиваются или завязываются.
Дон указывает на двух белоглазых аратинг, которые сидят рядышком, касаясь друг друга, но глядя в разные стороны. Они входят в большую стаю. Но, как показывает эта пара, личные отношения зарождаются и в толпе, как звезды зарождаются в космической туманности.
Поначалу каждая птица поддерживает вокруг себя небольшую сферу личного пространства. Затем какая-нибудь особь начинает понемногу вторгаться в личное пространство другой. Первое время из-за этого могут возникать небольшие стычки, но затем птицы начинают воспринимать излишнюю близость с бóльшим терпением. Потом они переходят от простой терпимости к взаимодействию. И, наконец, начинают садиться бок о бок, касаясь друг друга лапами, но глядя немного в стороны – вот как эти белоглазые аратинги, за которыми мы сейчас наблюдаем. Теперь они уже представляют собой пару и держатся вместе.
На человеческий взгляд, процесс «безумно тонкий», как говорит Дон. И этим попугаи тоже отличаются от остальных птиц. У многие других видов ухаживание имеет более ритуализированную форму: особые брачные танцы,