Выделенная курсивом фраза цитаты принадлежит народному комиссару обороны, «первому маршалу» Советского Союза К.Е. Ворошилову, который 1 мая 1939 г., выступая с трибуны Мавзолея на праздничном военном параде в Москве, заявил дословно: «Советский народ не только умеет, но и любит воевать!». А главный партийный орган журнал «Большевик» счел уместным пропагандировать ее в своей передовой статье.
Публичное заявление кремлевских верхов о том, что наш народ, якобы, только и ждет, чтобы заняться «любимым» делом — воевать, означало готовность Сталина и его подручных пожертвовать собственным населением во имя чуждых для простых людей классово-имперских замыслов. Что и показала Вторая мировая война, когда на долю Советского Союза пришлась половина — 27 миллионов (если не больше) из 50–55 миллионов всех жертв мировой войны!
Чтобы оценить по достоинству откровенное восхваление наступательной войны (помимо всенародной «любви» к войнам — «нам сподручнее и выгоднее сражаться не на своей, а на чужой земле») главным политико-теоретическим органом сталинского руководства, следует принять во внимание международную обстановку того времени, когда появился цитируемый номер журнала «Большевик» — июнь 1939 г. То есть за три месяца до начала всеобщей войны на Европейском континенте.
Время, когда фактически оформились враждующие группировки крупнейших капиталистических держав: блок агрессоров — нацистская Германия, фашистская Италия, милитаристская Япония и противостоявшие им государства демократического Запада — Великобритания и Франция, не без оснований рассчитывавшие на поддержку заатлантических Соединенных Штатов Америки. В Европе, на Дальнем Востоке, в Африке столкновения этих государств — тоталитарных с демократическими — уже привели к системному кризису международных отношений.
Время, которое Сталин настойчиво определял как наступление «второй империалистической войны», которая «на деле уже началась» (сентябрь 1938 г.){609},[53] но «еще не стала всеобщей, мировой» (март 1939 г.){610}. Исходные определения, от которых отталкивался советский диктатор, формулируя цели своей экспансионистской внешней политики.
Время, когда решались судьбы европейского и всеобщего мира, время исторического выбора между демократией и тоталитаризмом.
Понятно, что Советский Союз как великая евразийская держава отнюдь не стоял в стороне от мирового тренда, всё более вовлекаясь в водоворот предвоенных международных событий. Заметной вехой в этом плане стал XVIII съезд ВКП(б), прошедший в марте 1939 г. Центральным пунктом отчетного доклада Сталина на партийном съезде принято считать провозглашенную им задачу не дать втянуть страну в назревший в Европе всеобщий вооруженный конфликт «провокаторам войны» (читай: странам демократического Запада. — В. Н.), привыкшим загребать жар чужими руками{611}. Но в условиях невиданной милитаризации страны — первой в мире по этому показателю! — задача оставаться вне войны воспринималась не как стремление избежать участия в мировой войне вообще, а самому выбрать момент для вступления в нее. А. Гогун, изучивший объемистый стенографический отчет съезда, охарактеризовал общий тон выступлений делегатов как «съезд воинствующих»{612}.[54] Сталин, вспоминал Н.С. Хрущев (ставший после съезда полноправным членом Политбюро ЦК), готовил высшие партийные кадры к неизбежной «большой войне» с врагами социализма{613}. С исходно «враждебным капиталистическим окружением». При этом советские партийно-государственные деятели смотрели вперед с нескрываемым оптимизмом.
Мировые события развивались в как бы предвиденном коммунистами русле, приближая сроки неизбежного вооруженного конфликта страны Советов с буржуазными государствами. Начало было положено Октябрьской революцией 1917 г. и рождением социалистического государства, бросившего вызов «исторически обреченному» капитализму. Так началось тотальное противостояние в новейшей истории — антагонизм двух систем. Считалось, по Ленину, что отныне «все события мировой политики сосредоточиваются неизбежно вокруг одного центрального пункта, именно, борьбы всемирной буржуазии против Советской Республики…»{614}.
Новое государственное образование на месте бывшей Российской империи, провозгласившее наступление коммунистической фазы в истории человечества, вступило в борьбу не на жизнь, а на смерть с мировым капитализмом. С классово чуждыми государствами, прежде всего с ведущими капиталистическими державами европейского Запада. «Советская власть несовместима с капитализмом Западной Европы, между ними не может быть мира, в лучшем случае может быть неустойчивое равновесие, как в классовой борьбе между трудом и капиталом», — так характеризовал в марте 1922 г. в своей записке в ЦК РКП представитель РСФСР в Италии В.В. Боровский отношения между революционной Россией и странами Запада{615}. Последние не остались в долгу, и извечное геополитическое противостояние Восток — Запад пробрело еще одно, классовое измерение. Лидеры стран по разные стороны классовых баррикад считали конфликт идей и ценностей неустранимым, видя в противнике постоянную угрозу собственному существованию.
То обстоятельство, что большевистская революция в России произошла на фоне и в условиях Первой мировой войны 1914–1918 гг., имело опаснейшие для всеобщего мира последствия. Этой войне обязана своим рождением ленинско-сталинская теория «общего кризиса капитализма», на первом этапе которого — в результате и под непосредственным влиянием мировой войны — произошло «отпадение» России от капитализма. Согласно этой фаталисткой теории, последующие этапы все более «углубляющегося» кризиса системы капитализма должны были вести к новым мировым войнам, и, следовательно, к революционному выходу из войны, по примеру и с помощью России, других стран, подготавливая тем самым окончательную гибель капитализма. Следовало, переводя теорию в область практическую, вести подготовку к очередной «мировой империалистической войне», а значит и к новому раунду всемирной борьбы за коммунизм. Положение о том, что сутью международной политики всего послеоктябрьского периода являются противоречия двух систем и что помыслы «всемирной буржуазии» нацелены, прежде всего, на то, чтобы сокрушить родину социализма, проходит в решениях буквально всех партийных съездов 1920–1930 гг., с завидным постоянством подтверждавших линию на конфронтацию «двух миров».
Десятилетия, отделяющие Первую мировую войну от Второй, характеризуются взаимным стремлением СССР и капиталистических государств подорвать позиции друг друга с применением всего богатейшего арсенала средств борьбы — от экономических и дипломатических до политических и военных. Идеологизация международных отношений в XX веке, изменившая многие устоявшие представления о межгосударственных отношениях, восходит к Первой мировой войне с ее радикальными социальными последствиями, препятствуя нормализации межгосударственных отношений. Факторами идеологизации стали, помимо размежевания между двумя системами — социализмом и капитализмом, зарождение итальянского фашистского и немецкого нацистского движений в противовес западной либеральной демократии, а также привнесение в межгосударственные отношения пацифистскими и другими общественными организациями Европы и Америки критериев морали и нравственности.
Возложив на себя роль «базы и инструмента мировой революции» (Сталин){616}, большевистское руководство СССР рассматривало «мирное сосуществование двух систем» как специфическую форму классовой борьбы в международном масштабе. Рано или поздно мирному сосуществованию должен был прийти конец, так как оно не устраняло, по глубочайшему убеждению его пропагандистов, антагонизма между социализмом и капитализмом. Классовый подход к явлениям международной жизни, наряду с верой в мессианскую роль революционной России в истории, не могли не препятствовать установлению подлинно нормальных отношений с капиталистическим государствами. Разрушительные для цивилизации коммунистические идеи Советская Россия стремилась распространить всюду, где для этого появлялся малейший шанс. Общепризнано, что советская агитация за мировую революцию через разветвленную сеть Коминтерна сама по себе была источником перманентной международной напряженности.
Весьма показателен «знаменитый» Декрет о мире, принятый по предложению В.И. Ленина II Всероссийским съездом советов на четвертом году Первой мировой войны. В этом обращении новой власти России к правительствам и народам воюющих стран с предложением немедленно начать переговоры о «справедливом демократическом мире» достижение такого мира увязывалось со свержением буржуазных правительств — тех самых, которым предлагались переговоры о мире. Написанный Лениным документ заканчивался призывом к «сознательным рабочим» Англии, Франции и Германии «довести до конца дело мира и вместе с тем дело освобождения трудящихся и эксплуатируемых масс населения от всякого рабства и всякой эксплуатации»{617}. Обращение к народам воюющих стран, а не только к их правительствам, Ленин объяснял тем, что «везде правительства и народы расходятся между собой, а потому мы должны помочь народам вмешаться в вопросы войны и мира». По его убеждению, только победоносное международное рабочее движение «проложит дорогу к миру и социализму»{618}.