как, по-твоему? – спросил я.
– Не представляю, чтобы он мог завести их так далеко, а ты? – отозвался Отец.
– Они могли удрать, – заметил я.
– Ну, ты же видел их клетки на заднем дворе, – сказал Отец. – На мой взгляд, они достаточно прочные.
– А кто же тогда?
– Не знаю, – ответил он. – Это может быть кто угодно. Например, какие-нибудь бродячие твари из Вайрсдейла. Иногда люди бросают собак в пустошах. Но откуда бы они ни явились, теперь понятно, почему сюда пришли олени.
– Нам придется вернуться сюда с парой дробовиков, – сказал я.
– Они здесь не задержатся, когда наступит зима, – ответил Отец.
– Это меня и беспокоит. Они могут спуститься в долину.
– Ну, если и спустятся, это уже моя проблема, так?
– Я не вернусь в Саффолк, Отец. Я тебе уже сказал.
Он оступился, и я схватил его за локоть, чтобы не дать ему поскользнуться. Он, должно быть, почувствовал, что овца соскальзывает со спины, и схватился пальцами за шкуру, чтобы удержать ее. Если еще какая-то жизнь и теплилась в бедном животном, в этот момент она покинула его, и голова овцы бессильно повисла и всю дорогу наверх билась о плечо Отца.
Когда Отец был уже на расстоянии вытянутой руки, Кэт бросилась помочь ему. Кровь запачкала сзади его куртку до подола и намочила волосы и шею. Из меха овцы свисал какой-то посеревший мускул, оставляя на снегу капли крови, когда отец сбросил ее со спины.
– Господи, – сказала Кэт, – как вы оба сами не переломали себе ноги там, внизу. И что бы я стала делать, если бы это произошло?
– С нами все в порядке, – сказал я. – Не поднимай шум.
– Даже мне было совершенно ясно, что овца умирала, – сказала Кэт. – Какого черта надо было этим заниматься?
– Я должен был вытащить ее во что бы то ни стало, – ответил Отец.
– Одно дело – заботиться о животных, и другое – быть легкомысленными, – сказала Кэт. – Вы сами видите, какая погода.
– Я знаю, что с погодой, – сказал Отец.
– Так мы можем теперь идти? – сказала Кэт. – Остальные наверняка тоже погибли.
– Я бы предпочел увидеть их своими глазами, перед тем как вернуться на ферму, – объявил Отец.
– Раз уж мы здесь, Кэт, – сказал я, – надо бы посмотреть, не найдем ли мы других.
Она повернула меня к себе, заставляя смотреть ей в глаза:
– Кому ты что-то доказываешь, Джон? Надеюсь, не мне.
– Ты будешь помогать или нет? – сказал я.
– Ты обещал мне, что мы сегодня поедем домой, – сказала она.
– Я ничего тебе не обещал, – сказал я. – Я сказал, что мы едем сюда работать. Это работа.
– Я устала, – сказала она.
– Справишься, – ответил я.
– Джон, я не хочу больше здесь оставаться, – сказала она.
– Почему?
– Ты не всерьез спрашиваешь, надеюсь? – сказала она. – После того, что мне рассказали о Старике? После того, что Грейс сделала со мной?
– Грейс ничего тебе не сделала, – сказал я.
– С беби что-то не так, – сказала она.
– Ты сама не слышишь, насколько все это смешно? – сказал я. – Ведешь себя как ребенок.
– Оставь меня в покое, – сказала она и пошла по тропе.
– Так ты ее не убедишь, – заметил Отец.
– Я и не собираюсь убеждать ее, – сказал я. – Решение принято. Она понимает, что оно верное.
– Ты не можешь силой заставлять ее оставаться там, где она не хочет, – возразил Отец.
– Она сама не знает, чего хочет, – ответил я. – Вот в чем ее проблема.
– По мне, так она хочет уехать домой, – сказал Отец.
– Когда она это говорит, она не имеет в виду дом, где мы живем, – сказал я. – Она говорит о доме родителей.
– Что с того? Пусть едет.
– Нет, Отец, – сказал я. – Пора ей вырасти.
Снег пошел гуще, и Отец поднял воротник, по-прежнему сырой от крови.
– Пошло оно все в задницу, – сказал он. – Пора закругляться.
– Но, может быть, остались еще живые, – сказал я.
– В такую погоду-то? – буркнул он и отправил Мушкета в том направлении, куда ушла Кэт.
Мы шли по следам, оставленным Кэт на снегу, предполагая нагнать ее за несколько минут. Но она ушла дальше, чем я ожидал, и даже Мушкет не смог ее найти. Но заблудиться она не могла. Дорога Трупов по-прежнему была различима, и если она не свернет с нее, то скоро доберется до охотничьих засад, а там уже недалеко до Стены. Оказавшись там, она успокоится, и у нее хватит ума дождаться нас. И тогда мы покажем ей, где кончается тропа, и спустимся вместе с ней вниз, в Долину. Вернемся на ферму, поможем остальным шугануть Дьявола из очага и коронуем барана. Потом попьем чайку и сходим в кладовую за едой, приготовленной ко Дню Дьявола. Посмотрим немного, как на дворе падает снег. А потом сядем и будем строить планы.
Свитинг всегда остается в Черчмидс с пансионерами, которые не уезжают домой на каникулы, так что я смогу позвонить ему после уроков и скажу, чтобы ожидал моего заявления об уходе. В голове у меня уже звучал его голос, и я представил, как его тон, поначалу смущенный, сменяется вкрадчивостью, затем смирением и под конец приобретает философский оттенок. Да, конечно, это очевидно, Джон, что вы какое-то время не чувствовали удовлетворения, занимаясь преподаванием в школе, а жизнь так коротка, жаль, если она пройдет в ощущении неудовлетворенности, и если человек нашел свое призвание и цель, тогда он может считать, что ему безмерно повезло. Но я-то знал, что в глубине души он почувствует облегчение, потому что больше не будет писем от родителей и последствий их недовольства. Ах, подумает он, ситуация оказалась более сложной, чем он себе представлял. Да, это, бесспорно, беспокойство за отца, оставшегося одного. Конечно, возникла тяга к выполнению обязательств перед семьей. Таковы истинные причины трудностей, появившихся в последнее время у мистера Пентекоста. Теперь Свитинг сможет умиротворить миссис Вивер.
И конечно, придется встретиться с семьей Кэт. Барбара, естественно, будет в ужасе, когда мы расскажем ей о наших планах. Потом впадет в гнев и, разумеется, во всем обвинит меня. Преподобный будет сожалеть, что Кэт уедет, но в глубине души порадуется, что дочь задумалась о собственном пути и не собирается копировать жизнь своей матери. Рик будет смеяться, не в состоянии вообразить Кит-Кэт на ферме. Но что бы они ни говорили, что бы ни чувствовали, мы все равно освободим дом и выставим его на продажу. Мы выбросим или раздадим все, что нам не нужно, и уедем навсегда – жить своей жизнью, расти, крепнуть, развиваться.
Кэт, конечно, будет трудно расстаться с детским садом, но, когда родится ребенок, ей все равно придется оттуда уйти. Ее чувства тоже изменятся. То, что кажется важным, почти никогда на самом деле таковым не является, а значит, на первое место выходят по-настоящему значимые вещи.
К моменту, когда мы приедем сюда жить, мы уже избавимся от