сказал Билл.
– Кэт нас не задержит, – сказал я. – Если ты ее имеешь в виду.
– Я знаю, что она не хочет задерживать нас, – сказал Билл, – но если работа непривычна…
– Ну, так дай ей какую-нибудь работу, – сказал я.
– Встань-ка сюда, – сказал Отец, взглянув мимо Кэт на Стену. – Следи, чтобы ни одна из овец здесь не пролезла.
Кэт, раскинув руки, как канатоходец, пробралась через вереск к широкому провалу между стенкой Джима и очередной грудой камней.
– Лучше бы она осталась на тропе, – высказался Билл.
– С ней все будет в порядке, – возразил я. – Ей нужно понять, что делать.
Билл взглянул на приближающиеся тучи и пошел вслед за Отцом и собаками.
Овцы разбрелись по всему пастбищу. Низкое солнце удлинило их тени, а когда они блеяли, из пасти у них вырывались облачка белого пара. Они щипали жесткую от инея траву и сухие стебельки вереска. Пустошь кормила их, сколько могла, но теперь наступила пора спускаться вниз. Большая часть маток отправится в овчарню на спаривание, но четырежды стриженные – старушки со стертыми зубами – пойдут на продажу. Здесь, на холмах, им уже не придется производить потомство, но фермеры с равнин, где больше места и мягче трава, могут продержать их еще пару сезонов. Родившихся весной барашков – сейчас уже крепких, с мощным крупом – отправят на бойню. А ярочек оставят еще на год – подрасти. Для спаривания нужно, чтобы у них созрела утроба.
Много лет подряд Загон проводили по одной и той же схеме: овец сгоняли к Стене – тем самым десяти ярдам, что заново отстроил Джим у подножия Седла Пострельщика, – и с боков приставляли по собаке. Таким образом, когда Мушкет и Муха перемещались вперед, овцы предположительно могли идти только одним путем. Трудность состояла в том, чтобы, во-первых, отгонять их от всех трещин и ям, а во-вторых, не дать им так напугаться, что они, не соображая, что весят-то немало, бросятся через проломы в стене на старую куропаточью пустошь.
Муха поначалу проявляла чрезмерное рвение, и Отцу пришлось прикрикнуть на нее, чтобы поумерить ее неистовство и заставить идти волчьей поступью, иначе овцы разбегутся еще до того, как мы начнем спускаться.
Мушкет, старший из них, превыше всего ставил послушание и поэтому реагировал на свистки и оклики, едва они раздавались. Он устремился наверх, к Седлу Пострельщика, петляя между кочками вереска, и погнал пасущихся там овец на равнину. Пока они ковыляли вниз (овцы всегда кажутся хромыми, когда торопятся), Мушкет отклонялся от курса, чтобы проверить, не попали ли в скрытые канавки и торфяные ямки матки с ягнятами, появившимися на свет одновременно с куропатками.
Остальные кормились у травяного перешейка, соединяющего два моховых болота. Отец послал меня в самый его конец с задачей согнать овец к Стене. Мушкета и Муху отправили на края болот, чтобы овцы не посмели даже и думать о том, чтобы рвануть в сторону и оказаться в болоте, так что их потом придется спасать. За все прошлые годы мы теряли овец именно таким образом: их затягивало в тину до того, как мы успевали пробежать пятьдесят ярдов, отделявших нас от них.
Мушкет держался рядом со мной, как велел ему Отец, но Муха слишком торопилась и убегала вперед. Слыша ее лай, передние овцы поворачивались и натыкались на тех, что были позади них. Отец резко свистнул, потом крикнул, и Муха умерила пыл, с угрюмым видом позволяя овцам под взмах моего посоха снова двинуться вперед.
Некоторые из них – отщепенки или бестолочи – попытались проскочить мимо меня, но я быстро переместился и, выставив посох горизонтально, как планку изгороди, заставил их вернуться в строй. С безумным видом они неуклюже развернулись и влились в стадо, гулко стуча копытцами по мерзлой земле.
Хотя теперь у нас не так много овец, загонять их – дело непростое.
Мы проработали примерно полчаса, отгоняя их от каждой ямы и удерживая рядом со Стеной. Кэт хлопала в ладоши, если овцы подходили слишком близко, но вообще ее присутствия было достаточно, чтобы заставить их развернуться и втиснуться между другими шерстистыми горбиками.
Пока собаки сдерживали сбившихся в одну кучу овец, Отец занялся подсчетом голов. Билл сделал то же самое. Потом пересчитали повторно, и наконец я посчитал их в третий раз.
– У меня получилась шестьдесят одна овца, – сказал Отец.
– То же самое и у меня, – отозвался Билл. – Джон, у тебя?
– Шестьдесят одна, – сказал я.
– То есть не все, – заключил Билл.
– Далеко не все, – подтвердил Отец.
Семьдесят овец – маток и ягнят – весной направили на верхнее пастбище. Цифры занесли в учетный журнал с крапчатой обложкой. Старик вел ее годами, и ею же я пользуюсь теперь сам. Отец влез на кучу камней, бывших в прошлом Стеной, и обвел взглядом куропаточью пустошь.
– Вперед! – скомандовал он, и Мушкет, петляя между камней, устремился на поиски.
Муха бросилась было за ним, но Отец шикнул на нее, и собака осталась лежать у его ног, наблюдая за овцами, которые забеспокоились, как только Кэт двинулась с того места, где она стояла, в нашу сторону.
– Ты не пропустила ни одну из них? – задал вопрос Билл.
– Нет, – ответила она.
– Точно?
– Она же ответила, – сказал я.
Мушкет среди вереска вертел носом во все стороны, стараясь что-нибудь унюхать, но через несколько минут встал и посмотрел на Отца с выражением, выражавшим сомнения настолько, насколько вообще на это способна собака. Что именно ему предлагается искать? Тут ничего не нет.
– Ведите этих вниз, – сказал Отец, – а я пойду искать остальных.
– Тебе помощь не нужна? – сказал я. – Чем больше глаз, тем быстрее найдутся пропавшие.
– Обойдусь, – сказал он. – Со мной будет Мушкет.
– Мы покроем большую площадь, если пойдем все, – возразил я.
Отец взглянул на Кэт и снова перевел глаза на куропаточью пустошь.
– Идти будет трудно, – сказал он. – Дожидаться, пока народ подтянется, мне будет некогда.
– Тогда придем за ними завтра, – предложил Билл. – Ничего с ними за ночь не случится.
– Они могут уйти еще дальше, – возразил Отец.
– Они привыкли быть здесь. Подожди денек – и найдешь их снова, – сказал Билл. – Я уверен.
– А если нет? – сказал я.
– Они никогда раньше так далеко не уходили, – рассуждал Отец. – Что-то тут не то.
– Если ты подождешь до завтра, мы вернемся все вместе и сможем тебе помочь, – сказал Билл.
– Скот загоняют в один день, – упрямился Отец. – Всегда так делалось.
– Я о тебе забочусь, – сказал Билл.
– Вот все мне, черт побери, только об этом и говорят, – отозвался Отец.
– Так оно и есть, Том, – сказал Билл. – Мы же всегда держались вместе, верно?
– Тогда останься и помоги нам, – сказал я.
Билл посмотрел на низко висящие темные тучи.
– Думай головой, парень. Если все это обрушится на тебя, ты руки перед глазами не различишь, – сказал он.
– Ладно, – бросил Отец. – Пока