Девериусов, а сюда я пришла лишь за тем, чтобы наконец-то поставить этих зазнавшихся аристократов на место. И в этом мне нужна ваша помощь.
— Помощь? Ха-ха, — засмеялся кто-то в глубине помещения, — ну ты, конечно, и шутница! Посмотри на нас, идиотка! Какой помощи ты хочешь от людей, прикованных к стене гвоздями?!
— Информации. Расскажите мне всё, что знаете об этом месте, и я обещаю: однажды Анжи обязательно проклянут тот день, когда лишили нас всего.
— Вот как… Но с чего нам тебе верить? — снова безглазый.
— Можете не верить. Но я ваш единственный шанс сделать свою смерть хоть слегка не бессмысленной.
На пару секунд в помещении повисла гробовая тишина, и я уже было подумала, что вот-вот и меня пошлют куда подальше, однако, вместо этого, тот же безглазый сказал: «Спрашивай».
— Почему вы здесь?
— Не дал тварям изнасиловать собственную дочь. Решил, пусть она лучше умрёт быстро и безболезненно от моей руки, чем пройдёт все круги ада вместе с ними.
— Не смог предоставить нужное по норме количество продуктов.
— Неуважительно посмотрел на царскую персону. Ха-ха, не думал я, что умру из-за того, что у меня всю жизнь дёргается глаз.
Дальше пленники начали говорить все вместе, в один голос, и, по правде сказать, мне с трудом удалось разобрать хоть что-то важное. Поскольку времени и так было немного, пришлось перебить их словесный поток.
— Хорошо, я поняла. Ещё меня вот что интересует: почему здесь, да и вообще во всём замке, нет совершенно никакой охраны? Что не так с этим местом?
— Хах, да быстрее будет найти, что с ним так, чем наоборот. Анжи не боятся вторжений или бунтов, у них лучшая в мире армия, но, по большей части, она только и делает, что заливается нашим пивом. Они не-нор-ма-ль-ные, ясно тебе?
— Почему Анжи не боятся бунтов? Ведь очевидно же, что каждый человек в этом проклятом мире желает их смерти.
— Так и есть. Вот только пошла бы ты сама на бунт, зная, что он провалится в любом случае? Стала бы ты бессмысленно рисковать, зная, что после этого твою жену и детей будут при всех разрывать на части? Отрывать от них кусок за кусочком. Один за другим. Я ненавижу Анжей. Ненавижу каждого существующего в этом мире эксиля. Однако я не настолько отчаянный, чтобы рисковать своими близкими.
Не сказать, что я его не понимала. Объединённые силы всех стран и народов не смогли ничего противопоставить войску эксилей, так на что же в этом потухшем мире может надеяться столь слабое существо, как человек? Конечно же, на семью. А когда ты знаешь, что такое боль утраты, она становится ещё важнее. Похоже, что Анжи прекрасно знают обо всём этом и весьма неплохо используют в своих целях.
— У меня есть ещё один, последний, вопрос.
— Ну так спрашивай, маленькая принцесска, — безглазый мужчина оказался самым разговорчивым.
— Это правда, что Жатва в двенадцатой зоне проводится чаще, чем раз в месяц?
— Ха-ха, тогда, принцесска (и почему он вдруг стал меня так называть), у меня к тебе тоже есть вопрос: а правда, что во всём остальном мире это не так?
Ясно. Я так и думала.
— Как часто?
— Три раза в месяц… четыре… десять… Нет точного количества, и обо всех случаях мы не знаем. Всё зависит от настроения Анжей. От того, с какой ноги они встали сегодня утром.
Анжи… Какие же вы всё-таки твари, ублюдки и ничтожества. И как же сильно я ошибалась, считая, что более сильную ненависть к эксилям мне уже никогда не предстоит испытать. Жизнь там, откуда я пришла, конечно, не подарок, однако, по крайней мере, мы имеем нечто, за что вправе цепляться, вроде правил и законов, установленных Сирилом. Там у нас есть близкие, на которых мы можем положиться, и которые не будут расплачиваться за совершённые нами ошибки. Там мы знаем, что, переступив через себя и склонив голову пред эксилями, сможем пусть и не жить, но выживать. Однако здесь нет ничего из вышеперечисленного, алюдей, опустившихся в пучины тьмы сильнее, чем сейчас стоящие передо мною, я ещё никогда не видела.
— Спасибо, что поговорили со мной. Обещаю не дать этим сведениям пропасть впустую, — сказала я, решив, что более интересной информации мне здесь уже никто не предоставит.
Однако, собравшись уходить, я была остановлена заставшим меня врасплох вопросом уже знакомого безглазого мужчины.
— А что насчёт тебя? Я вот, к примеру, тоже хочу кое-что узнать. Мне просто до безумия интересно, как именно человек смог не только попасть в поместье Анжей, но и забраться так глубоко в его недра, не продав при этом душу дьяволу? Или эксилю, если быть точнее.
— С чего вы взяли, что я человек?
— Не нужно прикидываться тем, кем ты не являешься, милочка. Ты сказала: «Обязательно проклянут тот день, когда лишили нас всего». Да и сама подумай: какой эксиль будет обращаться к человеку на «вы».
Чёрт! Столь глупая ошибка! Сама виновата.
— Никто не должен знать о том, что я была здесь, ясно вам? Я могу спасти человечество, и именно за этим я сейчас здесь. Я…
— Да плевать нам на то, кого ты там хочешь спасти! Выпусти нас! Помоги нам! Ты же ненавидишь их также, как и мы, разве нет?! — снова голос из глубины.
— Хватит, Ли, — прервал буйство своего друга безглазый. — Ты знаешь, что это ничего не изменит, и все мы здесь — лишь ходячие мертвецы. А что насчёт тебя, принцесска… Мы тебя не выдадим. Скажу правду: я не верю тебе сейчас и не собираюсь верить всему тому, что ты ещё скажешь нам в будущем. Однако в то же время я чувствую в тебе то, что, как думал, исчезло ещё десять лет тому назад, а именно: желание сражаться. Надеюсь, оно к чему-то тебя всё-таки приведёт. Дам тебе один совет напоследок: не сдохни также, как мы.
Покидая темницу, я слышала крики, проклятия, стоны, мольбы и слёзы. Но моё лицо не дрогнуло, когда я закрыла дверь прямо пред лицом этих смертников. Не сейчас. Не здесь. Я не могу просто так наделать глупостей. Не имею права. Ради Ната. Ради Ричи Джонса. И ради семей всех тех, кто сейчас томится за закрытой мною дверью. Так что прости, безглазый дяденька. Прости… и спасибо.
По моим подсчётам, сейчас было три-начало четвёртого, так что, в принципе, запас времени (пусть и не большой) у меня всё-таки был. Беспрепятственно вернувшись на высшие этажи, предназначенные для Анжей и