держась стены, пробежала по коридору и застыла у самых створок.
Без информации я не могла делать выводы, а достоверность выводам способны придать лишь сведения, полученные из первых рук.
Обостренное в темноте восприятие забило тревогу, но моя реакция была слишком замедлена. Чья-то ладонь прижалась к моему затылку, чужие пальцы вцепились в волосы, а затем мою голову дернули назад.
— Шпионишь? — заинтересованно мурлыкнул Джерар, коснувшись губами мочки моего уха.
Я не ответила, терпеливо снося затухающую боль в затылке, которую принес рывок.
— Если собираешься подслушивать, то хотя бы делай это правильно, — усмехнулся Джерар.
Он отпустил мои волосы, но схватил за руку и потащил по коридору. Я и пикнуть не успела, а Джерар уже втолкнул меня в узкую нишу в стене и сам забрался следом. Подталкиваемая в плечо, я, шумно дыша, лезла вперед по узкому проходу, шаря руками по шероховатым стенам и боясь лишний раз моргнуть, чтобы не быть застигнутой врасплох.
— Сюда. — Джерар потянул меня за платье и толкнул вперед.
Мои ладони коснулись стены, а затем все тело распласталось на ней, потому что Джерар резко прижался ко мне сзади, будто желая превратить меня в еще один наружный слой стены.
— Тронешь меня, и я…
— Тс-с-с, прелесть, — Джерар потерся носом о мой затылок, — не время для игр. Мы же подслушиваем.
Его ладонь легла на мое плечо, и он, усилив давление, медленно сдвинул меня в сторону, пока мои глаза не оказались на уровне большой квадратной пластины, источающей слабый свет. Я прищурилась. Свет лился между ажурными выпуклыми узорами, покрывающими всю площадь пластины. Приникнув к поверхности лицом, я взглянула сквозь узоры.
Каминный зал. Мы с Джераром и правда оказались за стеной того самого каминного зала, знающего о моем унижении. «Холодная маска» особняка не пустовала и сегодня.
Тэмьен Бланчефлеер сидел в том же самом кресле, из которого наблюдал, как на мне рвали платье. Щек коснулся жар. В разуме вспыхнуло воспоминание о сне, наполненном льдом, змеями и обжигающим пламенем страсти. Чтобы отвлечься, я с силой мотнула головой и ударилась затылком о подбородок Джерара. Тот издал тихий возглас. Я шикнула на него.
Граф был не один. Некто прогуливался вдоль книжных шкафов — медленно и в какой-то степени даже лениво.
— Хотелось бы, чтобы о своем намерении посетить поместье вы предупреждали заранее. Аспид Холл начинает ворчать, когда на его земле появляются незваные гости, — заметил Тэмьен Бланчефлеер.
— Говорите так, словно особняк живой. — Голос ответившего был писклявым. Могло показаться, что он простужен, и голос прорывается сквозь натужный хрип, обращаясь на выдохе визгливыми интонациями.
— Не исключаю. — Граф откинулся на спинку кресла. — Итак, господин Груже, чем я заслужил честь лицезреть вас с самого утра?
— Хо-хо, полноте, господин Бланчефлеер. К чему этот ненужный официоз? — Человек грузно развернулся, задев боком шкаф. Тот качнулся, книги на полках чуть сдвинулись, породив маленький хаос. — Надо же, от меня столько шума. Но в моем положении создавать как можно больше шума — позиция наиболее выгодная, не находите?
— Если ваша цель — находиться в центре всеобщего внимания.
— Именно. Однако я стремлюсь лишь к определенного рода вниманию.
Господин Груже принялся обходить кресло, где сидел граф. Со стороны казалось, что громада горы покинула свое тысячелетнее местоположение и отправилась на прогулку вокруг озера, находящегося у ее подножия. Бордовый сюртук мужчины был расстегнут, а темно-серый жилет едва удерживал рвущуюся на волю телесную массу. Тонкие ножки, облаченные в черные брюки, то и дело выгибались колесом, как будто нести столь внушительное тело им было с каждым шагом все тяжелее. Лицо же мужчины напоминало слегка скукоженную вершинку груши, расплывающейся по плечам подобно расплавленному сыру. Шеи не было вовсе. Черные редкие волосы, глаза, за стеклами круглых линз очков кажущиеся непомерно громадными, приплюснутый нос, пухлые губы и подбородок, успевший слиться с отвисшими щеками. Что ж, господин пузан оправдывал свой «титул».
Присмотревшись ко второму креслу, господин Груже повернулся к нему спиной, глянул через плечо, будто примериваясь, а затем, угрюмо вздохнув, перебрался поближе к кушетке, на которую, в конце концов, присел. Или даже упал.
— Не нравится мне эта гостиная, — проворчал он, устраиваясь поудобнее. — Вечно вы меня сюда приводите. Атмосфера тут не располагает к общению.
— Разве? — Граф медленно обвел взглядом все пространство каминного зала. — Отсутствие лишних деталей, как я думаю, способствует плодотворному разговору. И я убежден, что отвлекаться себе могут позволить лишь те, кто обладает лишним временем.
— Никого не пускаете дальше каминного зала, да и прислугу ограничиваете в передвижениях. Ах да, и пугаете неусыпным контролем. — Господин Груже издал кашляющий смешок. — Должен признаться, это подогревает мое любопытство. Хотя я и помню, что воины Святой Инквизиции обшаривали ваш дом в прошлом году и не нашли ровным счетом ничего интересного.
— Сожалею, что разочаровал вас. — Граф приятно улыбнулся. — Прискорбно, конечно, что подозрения многоуважаемой Святой Инквизиции о моей причастности к незаконной деятельности были беспочвенны и ее доблестные представители зря потратили свое бесценное время на обыск столь скучного поместья, но, как ни прискорбно, не в моих силах удовлетворить желания каждого. — Мужчина изящно развел руками и одарил гостя еще одной обезоруживающей улыбкой.
— А я бы не отказался взглянуть на внутреннее убранство особняка, — задумчиво протянул господин Груже. — Говорят, у вас отменный вкус.
— Люди любят говорить. В этом им нет равных. Вашему же желанию, к сожалению, мне придется отказать. Аспид Холл позволяет топтать свою потрескавшуюся деревянно-каменную плоть лишь нескольким живым существам.
— Первосоздатели вас подери. — Толстяк зевнул. — Снова эти ваши речи о доме, на все имеющем свое мнение. Они действительно наводят страх. Еще чуть-чуть и буду бояться, что он вычихнет меня через главные двери, как раздражающую пылинку.
— Позвольте поправить вас, господин Груже. — Вальтер появился в каминном зале совершенно бесшумно. Вот два мужчины ведут странноватую беседу, а вот их компанию уже разбавляет третий — ничуть не скрывающий презрительного взгляда, обращенного к гостю, и гремящий столовым сервизом на подносе. — Из-за вашего присутствия дом может одолеть вовсе не простуда, а, скорее, тошнота.
Пока господин Груже обескуражено моргал, Вальтер наполнил чашки чаем и сунул одну ему в руки.
— Мастер, —