«Прозрите же, слепцы! Престол окутан злоупотреблениями!»
«Не верьте Янанке! Истина скрыта!»
«Слепцы, бойтесь гнева Первосоздателей!»
«Грядет… ибо осквернили мы дары их…»
Бред.
Я положила листовки на газету и сплюснула всю стопку ладонью.
Судя по всему, какая-то кучка фанатиков в Витриоле распространяет среди населения теории о лжеправителе на троне. Подобные идеи абсурдны изначально, потому что правителей выбирают Вечные Сапфиры Королевств, и их выбор является неоспоримой истиной. Вечный Сапфир Королевства Скорпиона выбрал Янанку Соль, а значит, она — тот идеальный компонент, необходимый Королевству для процветания. Сапфиры не ошибались. Никогда. Они могли гаснуть, если правитель больше не оправдывал доверия Первосоздателей. Но я сама не раз слышала от путешественников, проезжающих через наше селение, что сияние Вечного Сапфира Королевства Скорпиона в руках Янанки и по сей день продолжало быть таким же прекрасным и ярким.
Обвинения в злоупотреблениях в адрес самой правительницы. Бессмысленное тявканье бесполезных людишек. Подобные им ведут праздный образ жизни. От нечего делать начинают поднимать шумиху на ровном месте, будоража народ. Я ненавидела такой сорт людей. Вот кого следует обвинять в злоупотреблениях — для начала в злоупотреблении вниманием горожан.
Но мне было не до злости на каких-то там гавкающих, но не кусающих псевдоидеалистов. Мне предстояло разобраться кое с кем другим.
Расчесав все еще влажные волосы гребнем, найденным у основания рамы змеиного зеркала, я встала прямо напротив двери, вслушиваясь в наружные звуки. Тихо.
Дверь легко открылась. Никто и не думал меня запирать. А я-то беспокоилась, что граф увидел во мне равного себе — серьезного противника, а потому будет более мнительным. Но, похоже, подобных усилий я не стоила.
Из коридора в комнату ворвался холодный ветерок, и я переступила с ноги на ногу, зябко поеживаясь. Вряд ли я выдержу еще одну прогулку по дому босиком.
В полумраке коридора пальцы ног наткнулись на какую-то шероховатую поверхность. Пара мягких темно-синих туфель, обшитых серебристыми нитями, ждала меня справа от двери.
Подкуп?
По стенам с обеих сторон тянулась вереница канделябров, но потревожить покой спящих светоч-камней я не решилась. Ориентируясь на разноцветные отблески, порожденные играми света с витражами, я добралась до конца коридора и вышла к знакомой лестнице.
По этим ступеням спускался Хранитель ядов, и дом ласкал его силуэт, как пес, вылизывающий ладони горячо любимого хозяина. Я обернулась, всматриваясь во тьму, сгустившуюся под далеким потолком. Полупрозрачная дымка над головой создавала впечатление того, что дом дышал. Медленно и глубоко. Его выдохи несли с собой удушливую тяжесть. Изобилие гобеленов на стенах, изображающих природу и животных — охотящихся или скалящих острые клыки, — трещины в деревянных досках под ногами, тусклый свет запертых в стеклянных конусах светоч-камней, — каждый элемент дома давил на сознание, безмолвно, но настойчиво прося сдаться его воле, прилечь прямо на пол и слиться с его холодом.
Вдалеке послышался звон посуды, и я, настороженно глядя по сторонам, двинулась к проходу слева от входной двери. Залитый светом застекленный коридорчик вел к узкой двухстворчатой двери с ручками, весьма напоминающими сильно загнутый хвост скорпиона. Пальцы заскользили по гладким сегментам, и мне удалось лишь слегка приоткрыть дверь.
К звону посуды прибавились всплески.
Помещение, в которое я попала, оказалось странноватой смесью кухни и столовой. Добрую половину занимали массивный круглый деревянный стол и четыре стула с резной поверхностью. На другой стороне помещения расположилась наглухо запертая дверь — на ней висел поблескивающий замок. В нише почти в самом углу ютился каминный дымоход, прячущий в своем нутре плиту. От дымохода и до двери, через которую проникла я, тянулся фасад оттенка темного ореха, сплошь состоящий из выдвижных ящиков. Эту гармонию разбивала лишь наполненная водой мойка, прильнувшая к стене между двумя стрельчатыми окнами.
Вальтер с закатанными по локоть рукавами усердно всполаскивал глубокую чашу. Рядом с ним на мраморной столешнице ожидали своей очереди тарелки и столовые приборы.
Домытая чаша отправилась в деревянную сушилку над мойкой. Вальтер потянулся за следующей тарелкой.
— Доброе утро, госпожа Сильва. — Сегодня необычные очки с одним синим стеклом в оправе были на домоправителе. Они перекосились и съехали к самому кончику носа, но попыток поправить их мужчина не предпринимал. Он лишь морщился и встряхивал головой, отчего очки подскакивали, оказываясь чуть ближе к переносице, но затем снова съезжали вниз. Похоже, требовалось отрегулировать люфты. — Надеюсь, ваш сон был крепок.
— Даже слишком.
Я не потрудилась изобразить вежливость, поэтому мои интонации были несколько грубоватыми. Вальтер оторвался от своего занятия и повернулся ко мне. Уловив движение, я шагнула к нему и подставила руку под сдавшие свои позиции очки. Они рухнули мне на ладонь.
— Благодарю. — Вальтер встал ко мне вполоборота, и я, поняв намек, молча подцепила очки со сложенными дужками за горловину его жилета. — Не стоило мне тянуть до последнего. Было бы жаль, если бы они разбились.
Домоправитель кивнул мне и снова повернулся к мойке.
Мой взгляд пробежался по грязной посуде и наткнулся на нож. Пальцы уже сжались на рукоятке, когда я ощутила, что за мной внимательно наблюдают. Мы с Вальтером стояли всего в трех шагах друг от друга. Он, не отрывая от меня взора, неторопливо мыл чашку. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул даже тогда, когда я подняла нож на уровень его груди. Тишину помещения нарушали лишь тихие всплески, доносившиеся из мойки.
Перевернув нож острием к себе, я протянула его Вальтеру.
— Благодарю. — Ни секунды не колеблясь, мужчина принял нож и утопил его в воде, а затем как ни в чем не бывало поставил чашку в сушилку. — Вы превосходно выглядите, госпожа Сильва. Этот оттенок вам к лицу. Как и говорил Мастер.
— Странно, что вы не заставили меня бродить по дому в неглиже. Учитывая ваш «теплый» прием накануне.
— Мастер, как и все мы, успели уже об этом изрядно пожалеть. Нам следовало быть деликатнее. Полагаю, остальные уже успели попросить прощения. Примите и мои искренние извинения. — Вальтер внимательно осмотрел последнюю тарелку и отправил ее под воду. — С другой стороны, в тот раз время поджимало. Поэтому ума не приложу, как бы мы убедили вас оголиться.
— Для чего вообще требовалось