суждено оказаться.
Все окружавшие «фанаты» не особо друг от друга отличались. Среднестатистические люди, одетые в самую обычную одежду: джинсы, кожаные и плащевые куртки; кто-то был обут в кроссовки, другие предпочли классические туфли. У одного парня он даже смог разглядеть ботинки фирмы «Тимберленд» (распространённая модель, некогда бывавшая у него в коллекции). Женщин среди них не было – все мужчины. Макс навскидку оценил их возраст – от тридцати до шестидесяти лет.
– Чего вам надо от меня? Даже не думайте подходить. Я…
– Не дашь автограф? Или легавых вызовешь! – возбужденного, растерянного Макса перебил один из молодчиков, по-видимому, самый нетерпеливый и суетной.
Седовласый старик тут же наградил его осуждающим взглядом. Конечно, в полумраке Фримен не смог бы разглядеть такую деталь, однако по характерному движению выскочки, напоминавшему пресмыкающегося волчонка перед альфой, взгляд был именно таким.
– Многие вещи в ваших книгах вовсе не являются порождением фантазии, – продолжил старик.
– Вот как? Вы хотите поговорить о моем вдохновении? – словно позабыв о не самой благоприятной обстановке, с издевкой заявил Макс.
– Смею заметить, местами разговор пойдёт о весьма грубом плагиате, а отнюдь не о вдохновении, – ответил старик.
К этому моменту группа людей во главе с мужчиной в костюме-тройке уже окончательно замкнула круг и стояла в десяти футах от писателя.
– То есть вы считаете, что я вор? И что же я украл у тебя?
– Нет, господин Фримен. Не у меня. У нас у всех. Нам известно, что к вам попала одна удивительная вещица, которую моя семья ищет уже третью сотню лет.
– Я по-прежнему не понимаю, о чем речь! – слегка раздражённо сказал писатель.
– В ваших словах есть маленькая доля правда. Вы можете не понимать до конца смысла и значения той реликвии, что находится в ваших руках, но, прошу вас, избавьте нас от своего ложного удивления.
Макс нахмурился, на самом деле не догадываясь, о чем речь:
– Хм… Ну раз вы все знаете, так ответьте сами!
– Речь идет об одной необычной и старой рукописной книге с содержанием… – старик на секунду задумался и правой рукой почесал левую бровь, – крайне личного и даже запретного характера.
Повисла мертвая тишина. Глаза Макса, его напряженный и испуганный взгляд начали выдавать его. Несмотря на преклонный возраст, седовласый мужчина сумел заметить это, однако молчал. И правда, Фримен после немногозначительных подсказок с точностью определил предмет интереса странной компашки. Речь шла о книге, притащенной М, после, как он говорил, «долгой прогулки». «Долгой прогулкой» М называл периодические пропадания, длившиеся от недели до полугода. Макс не знал, где шляется и что делает его «родитель». Любые попытки получить подробности непременно оканчивались туманными неопределённостями и очевидной ложью, которую М находил весьма забавной. Иногда он путешествовал по самым длинным горным цепям, затем посещал места концентрации жизненной энергии и просто гулял по городам страны. Почти всегда М выдумывал размытые легенды, явно неправдивые по своей сути. Макс, конечно, не был гением дедукции, но со временем понял, что М определенно занимается поиском кого-то или чего-то.
Старик говорил о бледно-бежевой книге, которую М приволок после очередного своего исчезновения. Макс вспомнил, как был увлечен готической составляющей рукописи, написанной на непонятном языке. Она представляла собой энциклопедию о злачных местах мира, а также о различных тварях, скрывавшихся во тьме. Писателя посетило мимолётное воспоминание о том, как М зачитывал отрывки и переводил их на понятный язык современности. Для кого-то информация, содержащаяся на страницах данного артефакта, могла показаться лишь горстью предрассудков древнего человека или же выдумкой религиозного фанатика с очень богатой фантазией. Более впечатлительных людей, с ранимым сознанием, она могла вогнать в депрессию или погрузить в кошмарное откровение об истинном лице естества окружавшей его жизни. Что касается Макса, то все вышесказанное не относилось к нему. Подготовленный и заинтересованный, он был вдохновлён и неоднократно пролистывал её, всматриваясь в картинки и магические символы, казавшиеся инородными в человеческом понимании жизни.
– Не припоминаю ничего подобного из моей книжной полки. Вы ошиблись… – он говорил спокойно и без эмоций, потому что понимал: случись что – путей к бегству нет и лучше снизить свой пыл. Уж больно сильно серьезны были лица людей, окруживших его.
– Давайте попробуем ещё раз… – произнес Мартин Новак. – Твой роман содержит подробные инструкции по воздействию на человеческий рассудок, взятые из Нашей рукописи. Это относится и к описанию неких злых существ, запертых в холодных глубинах Мира. И апогеем является зашифрованное сообщение об организации, которую мы представляем, с нашими секретами и ритуалами, доступными лишь избранным членам!
Старик начал слегка нервничать и повышать голос:
– И не поверишь…эти все знания содержатся лишь в этой рукописи.
Старик сделал паузу, нахмурил не менее седые, чем его волосы, брови и с наивностью десятилетнего ребёнка спросил:
– Как тебе, вообще, удалось перевести этот текст?
Макс замешкался с ответом, который старик не особо ожидал сейчас услышать. После секундной паузы мужчина в костюме указал ладонью с растопыренными пальцами на Макса и наклонил голову, как бы отворачиваясь от противного ему действа, последовавшего за этим жестом. Фримен не успел ничего толком понять, как в то же мгновение получил два сильных удара со спины. Хлёсткие, жесткие, словно били не руками, а металлической дубинкой, они пришлись в область, где находятся почки. Стоило телу Макса слегка изогнуться под натиском боли, как сбоку прилетела нога, обутая в те самые «Тимберленды». Все померкло. Слабо светивший фонарь окончательно погас. Писатель стремительно летел на встречу с мокрым асфальтом.
– Вспоминайте, господин Фримен… – раздражённо злорадствовал старик.
Макс к этому моменту уже лежал лицом на шершавом покрытии парковки. Нос был разбит, и текла кровь. При приземлении несильно пострадали подбородок и бровь, но ссадины были четко видны. Затем подошёл тот самый выскочка и небрежно перевернул ногой Макса с груди на спину. Последовал ещё один удар, но уже сверху вниз – выскочка приземлил свою подошву четко в центр живота. Макс нечеловечески взвыл от сильной боли.
– Нет, стойте… – он хрипел, выплевывая сгустки крови.
– Поднимите это! – скомандовал Новак.
Молодчики тут же схватили Фримена под руки и, как грузное полено, привели в вертикальное состояние.
Все это время старик стоял, отвернувшись и не спешил вновь продолжать говорить, видимо, давая отдышаться Максу. И Макс отдышался. Когда седовласый мужчина повернулся и, слегка прихрамывая, стал приближаться к нему, Фримен, воспользовавшись расслабленностью остальных членов группы, которые дружно уставились на старика, как на мессию, в ожидании чуда, замахнулся и, как профессиональный боксер, ударил выскочку в правую часть челюсти. «Нокдаун!» – загорелась невидимая надпись в слегка мутноватых глазах писателя. Какова истинная причина, и вызвана она яростью или же инстинктом самосохранения – сейчас даже сам Макс не смог бы объяснить этого.
Ответная реакция оказалась незамедлительной