десятисантиметровые ресницы удивленно хлопают в такт глупенькой улыбке блестящих губ.
И парень прекрасно осознавал эти простые выводы, ни в коем случае не смел от них отказываться, но почему-то и отвести глаз от Оливии тоже не мог, а только смотрел искоса, как она то и дело жмется к не замечающему ее Джареду, легонько дергая за рукав мешковатой куртки.
— Я не знаю, какого черта ты нас тут собрал, — тихо начал тот в сторону молчащего до сих пор Джона, в очередной раз поводя челюстью из стороны в сторону. — Но начинай быстрее. Иначе смерзнем тут все за пару минут.
Картер вздрогнул, словно впервые увидел вокруг себя все эти хмурые лица, и обвел взглядом их небольшой кружок. Немного задержался на самом Уилсоне, затем оглядел его прелестную спутницу и затронул Джека, всего на ничтожные секунды, чего было более чем достаточно. Парень ужаснулся, когда его собственные глаза встретились с этими, какими-то непонятными и мутными, почти что стеклянными. Как будто они представляли собой еще не застывший воск: кое-где тонкая пленка едва удерживает за собой жидкую, но неминуемо густеющую теплую массу, а в других местах, там, где слой тоньше, уже застыла и дает небольшие трещинки по всему своему основанию. Так и зрачки Джона — непонятно, что сделало их такими… странными. Только таким словом можно был описать эмоции, ощутимые Дауни в тот самый момент, во время зрительного контакта.
«Я смотрел на этого человека и не понимал, что упрятано в его душе, хоть и видел насквозь длинный зловещий коридор. Хотел заглянуть внутрь, и на меня пахнуло чем-то едким и отталкивающим, до одурения мерзким и таким непонятным, что я мог только по-прежнему стоять на месте с раскрытым от удивления ртом и позволять силе этих глаз пожирать меня. Картер либо сумасшедший, либо под действием каких-то препаратов, иначе объяснить безумство внутри него было бы почти невозможно».
И хоть само действие продлилось несколько мгновений, впечатление в голове Джека оставалось там весьма долго; он постоянно держал перед глазами этот странный взгляд, пытаясь найти ему объяснение — показывал кусочек пленки робко отпирающемуся работнику мысленного кинотеатра, а тот только качал головой, умолял сжечь поскорее несчастный фрагмент и вырезать его навсегда из памяти.
— А что же твоя сестренка? — вкрадчиво вопросом на вопрос ответил юноша, еще раз останавливая дикие глаза на говорящем с такой уверенностью и скукой. — Дженни, она разве не придет сегодня? Жаль, очень жаль. Не хотел признаваться вам в этом, друзья, но мне начинает казаться, что крошка Джен намеренно избегает наш милый кружок. Я видел ее на днях, но она даже не заговорила со мной, а только быстро отвернулась и бросилась прочь. Неужели ты сказал ей обо мне что-то плохое, Джон? Разве так поступают настоящие друзья?
Джаред уже было дернулся в сторону, чтобы выудить свой кулак из уютного кармана и проехаться по нахально улыбающимся губам, раскроить черезчур самоуверенно вздернутый нос и заставить наполненные дурным спокойствием глаза взметнуться вверх, но в самый решающий момент сделал над собой усилие. И неизвестно, что помогло удержать его — легкие прикосновения Оливии к щекам и плечу, ее настойчивый и примиряющий шепот или же осознание, произошедшее внутри парня — тем не менее он как можно сдержаннее сказал, не скрывая ядовитого презрения в собственном голосе:
— С ней все более, чем в порядке, Джон. У нее всего лишь появились другие интересы, в область которых ты, к счастью, не входишь. Оставь ее в покое. Это не должно тебя касаться, ясно?
Картер вытянул вперед руки в сомнительном примиряющем жесте и развернулся теперь к Дауни, превратив свое лицо из саркастичного в веселое и несколько приветливое, если в царящей вокруг серости и можно было случайно посчитать это выражение за нечто подобное. А Джек никак не понимал. До него все еще не доходило, что он делает среди этих наполовину незнакомых ему людей, почему слушает их разговоры и какое вообще отношение к ним имеет. Эти мысли немилосердно его терзали, заставляя в самых малейших движениях мимики и тел искать волнующие ответы и скрытые намеки — правда, пока найти их не представлялось возможным.
Ты заблудился, Джеки, и тебе срочно нужна помощь. Видишь эту темноту позади тебя? Она поглощает все, до чего только прикоснется, и вот уже неумолимо пожирает растущие вдалеке кусты и деревья. Но почему ты стоишь на месте? Перед тобой бесчисленное количество тропинок, поворотов и путей, а за некоторыми из них — долгожданная дорога к цветущему полю и пьянящему благоуханию цветов мака, к месту, где ты сможешь незаметно от всех раствориться, скрытый от опасностей и проблем, от холода и этого отвратительного ветра. Там будете только ты и маленькая рыжеволосая девочка, которая счастливо засмеется, завидев тебя еще издалека, и угостит как всегда вкусными и прекрасными мятными пряниками; вы сядете под теплыми лучами августовского солнца и улыбнетесь друг другу, оставляя на губах небольшие крошки от лакомства; разольете в пластмассовые кружки чай и начнете говорить о чем-нибудь бесконечном, прекрасном, легком.
Почему же ты до сих пор не бежишь?
Парень настолько глубоко погрузился в приятные светлые мысли, что не сразу смог вынырнуть обратно, в мерзкую реальность ноябрьского дня. А потому Картеру пришлось еще раз повторить все только что сказанное, чтобы Джек, наконец, его услышал:
— А теперь скажу еще раз для нашего нового друга. Джек Дауни, знакомься, это лучшие люди из всех отбросов общества, которых ты только можешь встретить в этом несчастном городе. Нет, мы не режем руки по приветствию, если ты об этом, и не составляем основу какой-нибудь секты. Здесь просто происходят разговоры по душам, не более того. Мы так выражаем свои чувства — это что-то наподобие кружка избитых жизнью анонимных алкоголиков, которые не позволяют себе взять в рот ни единой капли спирта. Добро пожаловать.
— В тебе говорит пессимист, — вставил свое неизвестный брюнету парень лет шестнадцати с забавными кудрявыми вихрями на голове и укутанным в высокий ворот пальто лицом. — Кстати, меня зовут Вильям. Но эти идиоты называют просто Ли. Так что не обращай внимания, это не мое настоящее имя. Я считаю, что человеку должно быть безразлично его изначальное прозвище — тебя называют так, как считают нужным или удобным. Собственное имя давно уже потеряло прежнее значение и смысл в глазах окружающих.
Выдав это, он отступил на шаг назад, вновь сливаясь с серой стеной здания и скрывая себя таким образом от лишнего внимания и любопытных взглядов. Но Джеку не