нужно было больше смотреть на этого странного и до смешного смущенного юношу; он уже сделал в своей голове необходимый набросок со всем малейшими деталями и штрихами. На шероховатом листе острие карандаша вывело острые скулы, несколько больной, но ясный взгляд из-под синеватых кругов под глазами, черканул слегка выпуклости носа и разбросал по отведенному для щек месту с десяток точек, чтобы потом размазать их в прекрасное подобие веснушек. Дауни и сам не понимал, почему зарисовал в памяти именно этот образ — человека, чьей фамилии он даже не знает — и все же чувствовал что-то притягательное в чужом облике, что-то близкое и отталкивающее одновременно. Вильям казался ему какой-то фальшивкой; этот мальчик не должен быть здесь, не должен дышать одним воздухом с ними, обреченными и испорченными; чистой душе крайне необходима свобода, сладость жизни и все лучшее, что в ней есть. Ему бы мчаться босиком по покрытой росой траве, сдергивая с себя майку и надрывая глотку в восторженном крике, лететь вперед, не оборачиваясь на оставленные в прошлом проблемы и неприятности, а вместо этого он стоит в стороне и иногда вздрагивает от очередной крупной капли, приземлившейся на лоб или нос. И брюнету захотелось подойти к несмышленому юноше, осторожно взять его за руку и шепнуть в ухо, раздвинув рукой почти невесомые кудри: «Пойдем со мной. Давай уйдем отсюда, только сейчас, и никогда больше не вернемся к ним. Купим ведро попкорна и засядем на весь вечер перед экраном, может быть, даже не говоря друг другу ни единого слова. Только прошу, позволь забрать тебя от них как можно скорее».
Но Джек так и не выдавил из себя происходящий в его мыслях кошмар наружу, а вместо этого Джаред ловко заглушил неприятную и неловкую тишину:
— Не видел тебя здесь раньше, чувак. Наверное, ты совсем недавно в нашей школе, да и в Бостоне в общем, я прав ведь?
Вильям немного взъерошил волосы и скромно ответил:
— Нет, я тоже оттуда, просто… Так получается…
— Так получается, что малой слишком часто попадается с дурью на глаза неправильным людям, — продолжил за него Джон, жестко отчеканивая каждое свое слово, заставляя парня сжиматься под силой его грубого голоса. — Любит легкие деньги, но вот об осторожности никогда не слышал… Неужели так сложно запомнить, что туалеты и раздевалка — самые часто проверяемые места? — Картер говорил это с такой поучающей нежностью, как будто наставлял своего юного ученика и объяснял ему сложный урок, который сам он понять был не в состоянии. — Но в твою защиту могу сказать, что… они слишком высокого мнения о самих себе. Да, не спорю, что развлекаться подобными губительными для организма способами — не очень-то хорошо, хотя с другой стороны: спроси самих учителей об их привычках? Неужели ты думаешь, что эти святые люди никогда не позволяли себе чего-то подобного? Разумеется, глядя на полный живот мистера Лоуренса, на его гладко выбритые щеки и дорогие часы на запястье, не посмеешь заикнуться, но на самом деле… Кто знает, быть может он пятнадцатилетним мальчишкой прятался в подворотнях с бутылкой пива в руках, а теперь яростно убеждает нас в обратном? Взрослые — те же дети, но с меньшим количеством комплексов, большими возможностями и иногда слишком завышенным самомнением. И все равно я советую завязывать с этим, Ли. Мало тебе неприятностей?
Парень сделал значительный перерыв между последними предложениями и выудил из кармана блестящую пачку сигарет. Неторопливо вытащил одну из них, затем протянул Уилсону и, когда тот послушно взял предложенное, обратился к молчащей до сих пор Оливии. Дауни поначалу думал, что она тут же откажется с криком возмущения или же выдаст тихое и скоромное «нет», но какого же было его удивление, когда тоненькая рука с длинными накрашенными белым лаком ногтями подцепила сигарету и зажала между пальцев. Честерон только благодарно улыбнулась и ничего не сказала.
Далее очередь перешла к еще одному незнакомому Джеку юноше, менее интересному, чем тот же самый Вильям. Это был невзрачный тип лет семнадцати на вид с пластырем, пересекающим всю его переносицу и какими-то стыдливо опущенными глазами, не выражающими эмоции. «Быть может, я для них выгляжу так же», — подумал про себя брюнет, глядя, как легко берет парень свою долю и с каким благоговением смотрит на окружающие его лица. «Такой же жалкий, никчемный и ждущий чего-то от жизни, не понимающий до сих пор, что ничего получить не сможет».
Наконец, подошла очередь самого Дауни. Он несколько бесконечных минут колебался, рассматривая торчащие из упаковки белоснежные зубья, то тянул к ним руку, то мгновенно ее одергивал, качая головой для правдоподобности, и все никак не мог принять, казалось бы, простое решение. Картер поспешил прервать эту небольшую заминку:
— Ты слишком боишься, Джек, и так дело идти не может. Разве одна сигарета повлияет на твое сознание, внешность и отношения с людьми? Подумай сам, сможет ли кто-то осудить тебя за совершенный поступок, если ничего не узнает? Тем более, я не призываю тебя убить человека и не протягиваю тебе в ладони заряженный пистолет — всего одна затяжка, парень. Хочешь сказать, что испугался меня?
«Мне наплевать», — заключил Дауни, все же соглашаясь и с любопытством прокручивая длинную трубочку между костяшек пальцев, наслаждаясь одними только прикосновениями. «Здесь совсем другое. Тебе не понять, Джон, что один раз не повлияет ровным счетом ни на что — даже два или три, я ведь не спортсмен и не сторонник здорового образа жизни, но… Сложно было бы объяснить это тебе, который никогда с подобным не сталкивался. Думаешь, я дерусь с совестью или внутренним голосом; глупости, первая давно отчаялась и закрылась в одиноком уголке, а второй в недоумении смотрит на происходящее и не смеет этому перечить, потому что раньше такого не было, понимаешь? Я уже все потерял — дружбу, любовь, доверие — думаешь, твоя жалкая подачка сможет что-то изменить?»
— Вот и чудно, — наконец, промолвил Джон и быстрым движением пальцев чиркнул спичкой, которую только что достал из небольшого коробка в том же кармане. Затем с прежней скоростью сунул пачку обратно и блаженно зажмурился, втягивая в себя дым.
То же самое повторили и остальные, а Джек продолжал стоять с сырой сигаретой в руках и смотреть, как в сером воздухе вспыхивают один за другим крошечные красные огоньки, то тускнея в каком-то томительном ожидании, то снова разгораясь прежней силой до цвета горячих углей. Заметя замешательство парня, Честерон незаметно отошла от своего спутника и положила тонкую руку ему