на иудейку…
Макс переглянулся с Алекс, та растерянно, торопливо заговорила:
– Нет-нет, грима в самый раз! Ты очень красивая сегодня!
Снежана просияла:
– Спасибо! Но вы бы видели Владика! Не передать, как ему идёт его костюм!
– Успеем налюбоваться, – поджав губы, сухо сказал Макс, – А где девочки?
– Влад их наряжает. У них роли без слов, но они всё равно очень нервничают! Я пойду к ним, а то он рассердится, что меня долго нет…
Она заспешила к сцене, Макс с Алекс снова переглянулись, Макс покачал головой.
К положенному времени зал был набит битком. Для Лёни Алекс заняла место в первом ряду, сама, вместе с Максом и Макарычем, смотрела стоя, возле занавешенного маркизой окна у сцены. Действо шло. Макс внимательно наблюдал за Владом, тот чувствовал себя на подмостках, как рыба в воде, будто всю жизнь только и делал, что занимался актёрским ремеслом. Чернить себе лицо для роли Балтазара Влад не стал, лишь зачесал назад свои густые волосы и, так же, как жене, подвёл глаза и брови тёмным, и был так умопомрачительно хорош, что вот хоть сейчас бери его, вырезай ножницами да на обои булавками крепи, как это делали одноклассницы Макса с изображениями своих кумиров четверть века назад. Макс кисло морщился. Публика аплодировала.
– Владик бесподобен… – нехотя прошелестел Максу в ухо Макарыч, – Такой красе и Валентино позавидовал бы!
Макс мгновенно разозлился:
– А Валентино-то причём? Он что, сам этот костюм себе сшил что ли?!
Макарыч часто моргал:
– Костюм?…
– Ты сравнил его с Валентино… Он ведь модельер?
Макарыч фыркнул:
– Какой ты неуч, Паша! Причём тут модельер? Рудольф Валентино, в роли шейха, помнишь? Первый секс-символ кинематографа, жуир и сердцеед, и даже он ведь был не так красив, как этот гад.
– Нет, не помню! Это же немое кино!
– Ну и что?
– Слушай, Макарыч, а ты Ленина живым не застал, случайно? А то расскажи, я с удовольствием послушаю!
Макарыч рассмеялся, сказал беззлобно:
– Иди к чёрту…
После представления избранные приглашённые расселись на скамьи и стулья за составленные в ряд столы. Посередине скатерти гудел и булькал огромный электрический самовар. К чаю были домашние сладости и выпечка. Макс узнал вкуснейшие слоёные трубочки Алекс, с которыми она возилась весь вчерашний вечер и потом долго сокрушалась, что они вышли кривоваты, суховаты, и ещё Бог знает, чем не угодили ей. Макс сидел рядом с Вальтером, а напротив них – Снежана, Влад, Серж и Фира. Влад время от времени чуть наклонялся над столом, и будто невзначай бросал взгляд на Фиру, она не поднимала глаз от чашки с чаем. Снежана, казалось, этих гляделок не замечала. Они с Владом остались в гриме и костюмах и были очень похожи на почтенную ближневосточную супружескую чету.
Дочери Ильи Покровского бегали из комнатки в зал и обратно в своих белоснежных костюмах ангелочков. Время от времени они подбегали к Владу за очередной порцией печенья или конфет. Влад улыбался им, угощал лакомствами, давал пить, вытирал салфеткой подбородки. Один раз Макс в гуле голосов ясно услышал, как Валя, взяв у Влада сладкий хворост, привычно и просто произнесла: «Спасибо, папа». Влад поцеловал её в макушку. Макс поперхнулся. Отпил чая. Повернулся к Макарычу. Тот сидел и озадаченно смотрел напротив, на Покровского. Макс наклонился к самому его уху:
– Ты слышал?!
Вальтер непонимающе посмотрел на Макса. Потряс головой. Очнулся.
– Что?… Я задумался, Паша…
– Так, ничего… Неважно.
Подошли Алекс с Милой, Макарыч посмотрел на них без обычной своей улыбки:
– Где вы были?
– Помокали текорации упирать. Та тут и сесть некте.
Вальтер встал:
– Садись на моё место. Я уже сыт.
Мила села, подняла глаза на мужа:
– Антрюша, что с топой?
– Всё в порядке, милая… – пробормотал Макарыч, не отрывая взгляда от Покровского, – Только это как-то странно…
Снежана улыбалась, но Влад заметил, как Вальтер смотрит на него, поднял соболиные брови, посмотрел в упор, громко произнёс:
– Вы что-то хотите спросить, Андрей Макарович?
Снежа улыбаться перестала, Фира, Серж, Алекс, Мила и Макс смотрели на Макарыча.
– Да, Владик, я хочу что-то спросить. Но не здесь. Где бы нам с тобой поговорить?
Влад смотрел в глаза:
– Ведь мы соседи. Вечером приходите, поговорим.
Макарыч кивнул.
Макс встал из-за стола, усадил на своё место Алекс, повернулся к Вальтеру, вполголоса спросил:
– Что у тебя с ним за дела?
Макарыч хмурился:
– Чертовщина какая-то!..
– Папа… Пап! – Лёня дёргал Макса за рукав рубашки.
– Что? – рассеянно ответил Макс, всё ещё в недоумении глядя на Макарыча.
Лёня встал на цыпочки, зашептал:
– У меня живот болит.
Макс, наконец, посмотрел на сына:
– Живот?
– Да. И давно.
– Почему же ты молчал?
Лёня пожал плечами. Макс наклонился к Алекс:
– Саша, мы пойдём домой. Лёнька объелся пирогами, как маленький!
Алекс усмехнулась, кивнула.
Вечером, дома, когда, наконец, удалось утихомирить разбушевавшийся Лёнин желудок и положить сына спать, Макс заговорил с Алекс:
– Ты ничего не заметила сегодня за чаем в клубе?
– А что я должна была заметить?
– Андрей стал каким-то странным в одночасье. Он пил чай, смотрел на Влада и вдруг застыл. Будто что-то увидел или вспомнил.
– Я ничего не заметила Паша, да и когда мне было? Мы с Милой хлопотали, столько дел! Сначала декорации убирали, потом не всем хватило места, чайных ложек недосчитались… Паша, ты куда?
Макс погладил её по щеке:
– Загляну к собакам. Посмотрю, как там Люська.
– Ей ещё рано рожать.
– Бережённого Бог бережёт.
Макс дошёл до псарни, заходить не стал, посмотрел по сторонам, быстро прошагал к маленькой калиточке в заборе, вышел, пошёл по улице.
У Покровских во всех окнах на половине Влада горел свет, было ясно, что они все вчетвером находятся в доме – в спальне девочек горел ночник и мелькали тени, прошла Снежана, послышался голос Влада.
Макс зашёл во двор к Вальтерам, подошёл к освещённому окну кухни. Мила, с равнодушным лицом, резала какие-то овощи и стряхивала их с доски в большую стеклянную миску. Макарыч стоял рядом, спиной к окну, похоже, что-то ей рассказывал. Возле обеденного стола сидел совсем взрослый Мотька и внимательно следил за хозяевами преданными глазами.
Макс, уже было, потянул руку, чтоб постучать в окошко, но в это мгновение Макарыч повернулся, обнял сзади жену, потом развернул её к себе, стал целовать, запустил руку ей под майку, поцелуями заскользил по шее, плечам, ниже, ниже… Мила откинула голову назад…
Макс опустил руку и быстро пошёл домой.
Проснулся он поздно, было уже совсем светло, и решил, что сейчас же, до завтрака, пойдёт к Вальтеру и узнает