Тяжело дыша, Алистер свалился на неё сверху, полностью накрыв собой.
— Я… — одышка не позволила сразу начать говорить. — Я, наконец–то, закончил… хух.
— Всё было замечательно. — женщина поглаживала волосы ария.
— Ты не подумай, я могу дольше, гораздо дольше! Но первый раз за такой срок… Мне просто нужно было сбросить напряжение. У меня ведь уже два месяца никого не было.
— Это хорошо. — прошептала на ухо Мовиграна, слегка закусывая его мочку.
Алистер почувствовал, как сила вновь приливает к низу, не давая ему перевести дух.
— Сейчас всё будет по–другому.
— Я тебе верю. — она тихонько усмехнулась, прижимая его к себе.
Романтическая и страстная ночь бесповоротно увлекла за собой обоих. Алистер ещё три раза смог войти в свою партнёршу, прежде чем упал без сил. Засыпая на груди Мовиграны, он ощущал себя самым счастливым человеком на земле. Слыша стук её сердца, он думал только о ней и больше ни о чём другом.
Алистер больше всего в жизни хотел, чтобы эта ночь длилась вечно.
Глава 3 ч.11 Кровавые сумерки
Алистеру снился сон. Он стоял во дворе своего дома где–то в бескрайних полях и расчёсывал гриву лошади.
Сзади окликнул женский голос, он обернулся и увидел свою мать, что стояла в дверях хижины и завала на ужин. Мужчина похлопал лошадь по шее и направился к дому, вдыхая ароматы жёлтых полей. Из–за старушки показалась маленькая девочка, она побежала к нему навстречу, радостно протягивая свои тоненькие ручки.
Алистер подхватил ребёнка на руки и крепко прижал к себе, ощущая глубокое чувство любви к этому человечку.
Крепко держась за сильную мужскую шею, девочка стала радостно рассказывать:
— Мы пъигатовии с бабуей пиог! Мы дабавии в него ябоки и ваенье! А знаешь, что я ещё сказаа дабавить?
— Что же, дорогая? — улыбаясь, спросил Алистер, подходя к дому.
— Я сказаа дабавить кубнику! Пиог такой вкусный и касивый, ты дожен его сесть!
Мужчина искренне рассмеялся, заходя в сени.
— Конечно, ласточка моя, я обязательно его съем!
— Да паседней кошки!
— До последней крошки, моя крошка. — арий поцеловал девочку в лоб и прижал к своему лицу.
Алистер развернулся, чтобы закрыть дверь и его взгляд ударил в снежно–белые рога, что внезапно оказались за его лошадью. Рога начали подниматься наверх и из–за спины скакуна показалась гордая морда белого оленя. Животное пронзительно смотрело на ария, что держал на руках ребёнка.
В голову мужчины тотчас обрушился шквал мыслей, откуда–то из глубины души пробивалось необъяснимое волнение. Арий ощутил на себе невероятную тяжесть взгляда животного, словно мудрость тысячелетий взирает на него с укором и пониманием. Стыд и страх опутали его, словно он стоит голый перед множеством народа; массивный ком перекрыл горло. Мужчина с силой зажмурил глаза, не в силах более выносить суровый взгляд.
— Куда ты смотъишь? — обыденно спросила девочка, также разглядывая двор.
— Никуда, крошка.
Алистер закрыл дверь.
* * *
Всеволод сидел в клетке из крепких веток, связанных толстой лозой. Не смотря на все отчаянные попытки, он так и не смог сломать упругие прутья. Чёрное небо едва обозначалось звёздами, что слабо проглядывались сквозь тучные кроны деревьев.
Арий сидел с кляпом во рту, испытывая сильнейшую жажду; тряпка вытягивала всю слюну, лишая тело жидкости. Отдалённые звуки дикарей давали понять, что они ещё не ушли, а значит и не забыли про него.
Всеволод уже тысячу раз пожалел о том, что вернулся в этот проклятый лес. Он надеялся, что кто–то всё–таки придёт и вызволит его из рук дикарей. Прокручивая в своей голове десятки теорий о том, почему черноволосая женщина приказала связать его и для чего он ей нужен, он раз за разом приходил к ужасающим выводам.
Гул стал усиливаться, из–за деревьев показались факелы и к клетке подошла дюжина человек. Они достали пленника и по–варварски повели сквозь пучину вековых деревьев, пиная, оскорбляя и оплёвывая его. Ария вывели на большую поляну, в её центре горел огромный костёр, ярко освещая стоящую на коленях толпу дикарей, что заполонили собой всё пространство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Возле костра, в окружении жрецов, стояла высокая осанистая женщина вместе со своим ребёнком.
Всеволода подвели и поставили на колени перед черноволосой. Массивный костёр, достигающий высоты в семь локтей, зловеще освещал половину лица женщины, оставляя вторую половину в тени.
Иссиня–чёрные зрачки впились в ария, разглядывая его жалкую душу.
— Из–за твоей оплошности, червь, мой ребёнок лишился притока силы. — жуткий голос ледяной дрожью разлился по всей внутренности пленника. — Теперь лес, что он взращивал, вытягивает из него жизнь; моё чадо увядает. Ты поставил под удар мой план.
Всеволод начал дёргаться и ёрзать, но крепкие руки дикарей удерживали его неподвижно. Глаза ария излучали глубинный страх, отчаянно моля о милости. Он громко мычал, пытаясь что–то сказать сквозь тугой кляп.
— Поздно, ничтожество. Ты не князь и никогда им не был. — она медленно и с отвращением цедила каждое слово. — И то, что даром я тебе дала, ты безобразно потерял. Раз так не ценишь, что имеешь, то и жизнь свою сжигаешь зря.
Она гладила своего ребёнка, который молча стоял рядом. Из–за спины женщины вышел жрец с ножом в руке.
— Ты послужил мне подлостью, коварством, хотя не долог был твой в этом путь. Теперь послужишь горькой кровью, в расплату за грехи свои.
С другой стороны вышел жрец с глубоким блюдом.
Перед арием поставили стул. Кто–то мощно надавил коленом на спину, кладя пленника грудью на стул. Всеволод громко вопил и мотал головой, отчаянно пытаясь что–то сказать.
Твёрдое колено больно давило в позвонки, сильно сдавливая грудную клетку. Крепкая рука схватила светлые волосы ария и оттянула голову назад до хруста позвонков, поднимая глаза пленника на черноволосую женщину. Гибкости шеи хватило, чтобы он мог видеть не выше поясницы, и его взгляд упёрся в лицо ребёнка, что стоял подле матери.
— Твой путь закончится здесь, внук Сварога. — ужасающий голос пронзил душу Всеволода, голубые глаза наполнились слезами.
Жрецы подошли к арию. Первый прижал к горлу нож, второй подставил блюдо, оба посмотрели на свою госпожу.
— Пускайте кровь.
Всеволод почувствовал, как холодное лезвие впивается в кожу, взрываясь невыносимой болью в голове. Он пытался убежать от острия, но крепкая рука не позволяла ему сдвинуть голову. Этот миг казался вечностью. Арий почувствовал, как горячая кровь начала стекать по шее.
Нож закончил движение и отпрянул, из глубокой раны толчками изливалась кровь в подставленный сосуд, мерзко плюхаясь на глиняное дно. Всеволод считал свои последние секунды, с яростью и страхом всматриваясь в невинные глаза ребёнка. Жуткие страдания сбивали с толку, удушье заставляло делать безнадёжные глубокие вдохи. В глазах стремительно темнело, мысли растворялись во мраке, сознание потухло, дыхание остановилось.
Тело ария обмякло.
Жрецы наполнили сосуд до краёв и поднесли горячую кровь к госпоже. Женщина взяла сосуд и встала на колени, поднося его к губам ребёнка.
— Пей моя радость, это даст тебе новые силы. — искренне улыбаясь, ласково проговорила женщина.
Ребёнок взял блюдо двумя руками и прижал губы к краю. Приподняв сосуд и слегка наклонив голову назад, он начал делать большие глотки, разглядывая огненные блики на алой глади. Кровь ария стекала по уголкам губ.
* * *
Алистер проснулся лёжа на спине и на мгновение испугался тому, что снова оказался один. Опустив глаза, он увидел Мовиграну, что лежала на его груди и медленно поглаживала его шрам. Лёгкая щекотка взбодрила мужчину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Доброе утро, Алистер. — не поднимая головы, проговорила женщина.
— Я уже в это не верю. — слегка хрипя, ответил арий.
— Я всегда выполняю обещания.
Мужчина положил руку на её спину. Кожа была всё такой же нежной, гладкой, желанной.