Камила, которая хоть и модница, но с безупречным вкусом. Ей не нравится, как Луций демонстрирует свою состоятельность. Она с лёгкой усмешкой добавляет: — У него слишком много внимания к атрибутам и слишком мало к делу.
Учитывая, как ярко горят склады Луция, я склонен согласиться с женами.
Виргиния встречает нас лично и почти сразу начинает распевать хвалебные оды своей внучке Корнелии. Это немного странно, ведь сегодня не праздник девушки, а как раз именины самой Виргинии. Впрочем, кто знает, какие там традиции у макаронников?
— Вот она, моя гордость! — восклицает она, её восторженные слова звучат в воздухе, как музыка, придавая особое настроение вечеру. — Корнелия, садись за пианино, пора удивить наших гостей!
Корнелия, смущённо улыбаясь, по просьбе Виргинии подходит к инструменту и начинает играть. Звуки мелодии начинают наполнять комнату, и Виргиния, с гордостью смотря на внучку, добавляет:
— Какой же счастливец достанется моему «цветку»!
В это время Светка и Камилла обменяются напряжёнными взглядами.
— Кажется, кто-то хочет устроить свадьбу, — бурчит Светка по мыслеречи.
— Да, и это точно вульгарный стиль подачи, — кивает Камилла с явным недовольством.
— Вы что, думаете, домина нацелилась на меня? — спрашиваю я недоверчиво.
— Нацелилась? Боеголовка уже летит, — фыркает Светка.
— Да бросьте, может, не всё так серьёзно? — пытаюсь успокоить их и себя.
В этот момент Виргиния берёт меня за руку и с энтузиазмом предлагает:
— А хотите посмотреть награды Корнелии на музыкальных конкурсах? Они хранятся в её комнате!
— Разве что немного позже, — иду в вежливый отказ. — Я бы хотел познакомиться с вашими гостями.
— Ну хорошо, — отвечает Виргиния, явно решившая взять меня измором. — Корнелия, познакомь графа Данилу с домином Нрвитом.
В это время Луций появляется с дамой, вероятно, своей женой, и с эквитами.
У Луция тоже есть свои планы на меня — скорее всего, он намерен унизить, и на большее он вряд ли сможет рассчитывать на этом вечере. Я делаю такие выводы, наблюдая, как один из эквитов подходит к Светке с улыбкой и предлагает ей танец. Светка охотно соглашается, и в её глазах вспыхивают огоньки озорства, ясно давая понять — эквиту, скорее всего, хана.
На танцполе играет медляк, и эквит пытается ухватить Светку покрепче, скалясь в тридцать два зуба. Но он не осознаёт, что в ловушке здесь вовсе не бывшая Соколова. Светка, с лёгкой улыбкой на губах, делает усиленный шаг и с удовольствием наступает эквиту на ногу, явно наслаждаясь моментом.
Он, заорав от боли, начинает прыгать на одной ноге.
— А-а-а! Моя нога! Она раздавлена! Ты кем, дура, себя возомнила⁈ — вопит он, прыгая от блондинки.
Светка, не задумываясь, с гневом кричит:
— Как ты графиню называешь?
С этими словами она без колебаний заряжает ему в челюсть. Эквит, словно мешок с картошкой, падает на пол. В зале на мгновение воцаряется тишина, а затем раздаются удивлённые шепоты и хохот. Светка, словно на турнирном поле, с гордостью оглядывается вокруг, наслаждаясь вниманием всех присутствующих, которые теперь прикованы к ней.
Слуги оттаскивают бесчувственного эквита в сторону, чтобы он мог отлежаться и прийти в себя. Я, тем временем, направляюсь к Луцию.
— Думаю, ваш человек поступил неразумно, — произношу. — Позвав мою жену танцевать. Не считаете?
Луций, его лицо искажено яростью, смотрит на меня:
— Глупый мальчишка! Зря ты приехал в Рим. Ты между молотом и наковальней. Думаешь, это я напал на твою машину вчера? Юпитерский хочет твоей крови, а Цезарь считает тебя наглецом. Я могу тебя уберечь, могу помочь выбраться обратно в замороженную Россию!
— Неужели? — приподнимаю бровь. — Спасибо, но у меня есть свой самолет.
— Думаешь, тебя выпустят⁈ Хаха! — смеется он, брызгая слюнями, — ты — пленник Рима. Живым тебе уже не улететь! Да и здесь ты недолго проживёшь!
— Правда? — удивляюсь.
— Разве ты уже не ощутил слежку⁈ — делаю задумчивое лицо, и он с триумфом добавляет: — Я могу тебя спасти, но ты должен отдать мне свою сестру. Я женюсь на Екатерине, а ты будешь свободен.
Мне с трудом удаётся сохранить на лице задумчивое выражение, удерживая себя от того, чтобы не послать его в одно темное место. Всё же ответ префекту лучше дать действием, а не словами.
За окном где-то вдалеке раздается тихий взрыв-хлопок.
Люди встревоженно переглядываются. Проходит всего полминуты после взрыва, как в зал вбегает гвардеец Виргинии, с широко распахнутыми глазами и сбившимся дыханием. Виргиния поднимается, в её голосе слышится тревога:
— Что там случилось? Всё ли в порядке?
— Да, домина, — отвечает гвардеец, тяжело дыша. — Но… произошло кое-что. Господин префект Луций, ваша машина… вдруг взорвалась! Сама по себе!
Луций резко поднимает голову, его лицо мгновенно искажается от паники:
— Моя машина? Вы, наверное, ошиблись!
Гвардеец качает головой:
— Нет, господин префект, вашу ни с чем не перепутать. Такая роскошная… была.
— Как это возможно⁈ — Луций с отчаянием хватает себя за волосы. — Там ведь был бронированный салон, защита от проникновения! Как?
Его лицо то заливает краска гнева, то резко бледнеет, руки дрожат, а глаза мечутся по сторонам в поисках объяснения.
Луций, охваченный горем, вырывает у официанта бутылку вина и пьёт прямо из горла, не обращая внимания на окружающих.
Тем временем эквит, которому Светка так эффектно зарядилa в челюсть, приходит в себя. Его опухшее лицо пылает от ярости и унижения. С трудом поднявшись, он делает несколько шагов ко мне, глаза сверкают решимостью:
— Сеньор! За оскорбление вашей супруги я вызываю вас на дуэль! — голос его звучит напряжённо, но громко, так, что привлекает внимание остальных гостей. Он явно осознаёт, что это шаг отчаянный и опасный, но решился — для него это единственный шанс восстановить свою репутацию после унижения от рук женщины. Что же, с одной стороны я его даже понимаю:эквит потерял лицо, и теперь ему грозит увольнение.
Я пожимаю плечами:
— Да без проблем.
Луций, услышав нашу горячую беседу, подскакивает к эквиту, его лицо искажено злобой и страхом:
— Ты что творишь? Он тебя прикончит! — шипит он, едва сдерживая гнев.
Эквит же, в своём невыносимом унижении, отвечает, гордо выпрямившись:
— Монсеньор, положитесь на меня!
— Положиться⁈ Ой, дурак! Откажись! Ты меня ещё больше опозоришь!
Я, наблюдая за сценой, спокойно добавляю:
— Да, откажитесь, сударь. Не думаю, что