переключается на Змейку, стоящую рядом, вся перепачканную кровью врагов. Настя, усмехнувшись, обводит её взглядом с головы до ног.
— Кажется, нашей Змейке срочно нужно к воде, — говорит она, качая головой, и вместе с Камилой уводит её, чтобы отмыть следы недавней бойни.
— Я — Мать выводка, фака! — раздается шипение из коридора. Змейка не в восторге от воды — куда больше ей по душе вылизаться самой. Но девушки, как всегда, найдут способ её уломать: достаточно пообещать кусочек сочного мяса, и она сдастся без особых возражений.
Светка же направляется к холодильнику с таким решительным видом, будто собирается оставить его пустым. После драки на неё напал зверский жор — хоть я и зарядил её энергией, но, видимо, сейчас у неё «хавательный час». Ледзор, скрестив руки и бросив взгляд на утащенную Змейку, с сожалением вздыхает:
— Хрусть да треск! Упустил хорошую драку, судя по кровище на твоей хищнице, — говорит он с долей досады. — Эх, а мог бы и я размяться!
Я усмехаюсь, направляюсь на кухню и успеваю спасти один чебурек от Светки. Откусив большой кусок, выхожу на веранду, набирая номер советника Цезаря. Когда он наконец отвечает, я без предисловий спрашиваю:
— Кто у вас знает все проходы и коридоры подземелий Капитолийского холма?
Советник недоумённо отвечает:
— Зачем вам эта информация, граф? Мы договаривались только о проникновении к Луцию, а не в вотчину Юпитерского. И, позвольте напомнить, с теми складами и винотекой вы уже переборщили. Цезарь недоволен.
Я усмехаюсь:
— Простите, а при чём здесь я? Может, у вас есть доказательства, что это были мои люди?
— Нет, но…
— Тогда ближе к делу, — перебиваю я. — На меня только что пытались напасть. И, полагаю, это дело не Луция. Ему не нужно нанимать наёмников — он давно не стесняется присылать своих эквитов.
Советник пытается возразить:
— Зачем бы жрецам хотеть вашей смерти?
— Смерти — вряд ли, — усмехаюсь я. — Скорее, они хотели бы заполучить меня живым. Вы же в курсе про Аватара Плутона?
Советник замолкает. Поняв, что с этим он предпочёл бы не спорить, я продолжаю:
— Пантифик Аврал может знать план храмового ансамбля?
В ответ — напряжённое молчание. Я добавляю, не давая ему уклониться:
— Где сейчас находится пантифик Аврал?
Советник осторожно отвечает:
— Почему вы решили, что я должен знать это?
— Уверен, что Цезарь постоянно контролирует местоположение всех ключевых жрецов, — отвечаю я спокойно. — Иначе и быть не может.
Советник внезапно замолкает, даже дыхания в трубке не слышно, как будто пошёл совещаться, возможно, даже с самим Цезарем. Через некоторое время раздаётся новый голос — властный и холодный:
— Не слишком ли вы на себя берёте, граф Данила?
Я спокойно отвечаю, добавляя римское приветствие:
— Аве, Цезарь! Ровно столько, сколько нужно. Вас не беспокоит, что Юпитерский уже начал действовать? Может, хотя бы не будем отставать от него? А лучше — опередим, как думаете? Обещаю не причинять вреда понтифику, если его жизнь вам действительно дорога. Но мне нужно знать, что скрывает Юпитерский. Разве вам это неинтересно?
В трубке наступает короткая, напряжённая пауза. Кажется, Цезарь обдумывает мои слова. Наконец, он называет местоположение понтифика, и я, удивлённый, усмехаюсь.
— Ну и местечко для жреца, — бросаю я, не скрывая иронии.
— Договоримся так: никаких убийств. Здесь я могу рассчитывать на ваше слово, граф? Сейчас смерть любого понтифика мне невыгодна. Она может повлиять на благо Юпитерского, а мне важно уронить его репутацию.
— Да без «б». Просто загляну в гости к уважаемому понтифику. Кстати, если речь идёт об «уронить репутацию Юпитерского», вы имеете в виду скандальные пинки статуи?
— Это вас не касается, — резко обрывает Цезарь и бросает трубку.
Я усмехаюсь, довольный. Значит, попал в точку. Прикольно, что тот конфуз сыграл против жреца. Но больше трогать статую пока что не буду. Она мне пригодится потом.
Значит, отправимся в увеселительное место. Эх, жаль, что Гришки сейчас нет — с ним по таким заведениям всегда весело гулять. Но одному идти как-то не по себе, нужен приятель для компании. Я нахожу Ледзора в его комнате — он точит топор. Мои перепончатые пальцы! Ну и дура! Плавник кита, не иначе!
— Не хочешь прогуляться в одно местечко? Там много красивых девушек, готовых пообщаться, — говорю я, приподняв бровь.
Ледзор задумчиво чешет бороду, в его глазах загорается огонёк.
— С девочками? Снегурочками? Да я всегда готов, хо-хо! — Ледзор весело усмехается, но тут же бросает осторожный взгляд на дверь. — Только ты своей светленькой жене не говори, куда пойдем, граф, а то она меня Кострице с потрохами сдаст.
— Договорились, — киваю я, сдерживая усмешку.
Через десять минут мы подъезжаем к борделю «Юнонская страсть» на новой машине и, припарковавшись на соседней улице, выходим вместе с Одиннадцатипалым. Подкрадываемся к охранникам у входа. Ледзор двигается бесшумно — когда нужно, этот здоровый бородач умеет сливаться с тенью. К тому же, будучи морхалом, он невидим для большинства сканеров — качество, весьма кстати для нашего сегодняшнего плана.
Я накрываю нас обоих Облаком Тьмы, позволяя подойти к охранникам в упор совершенно незаметно. На крыльце стоят два физика — почти Мастера. Сильные, выносливые, под стать своему рангу. Ледзор ухмыляется, затем резко хватает каждого из них за голову и с силой сталкивает их друг с другом лбами. Два массивных телохранителя оседают на землю, потеряв сознание и не издав ни звука.
Ледзор передаёт мне мыслеречью через канал, который я наладил:
— Мельчают нынче физики, мельчают…
— Думаешь? А может, это ты разматерел и теперь с высоты своего ранга на всех смотришь? — отвечаю я.
— Нет, точно мельчают. Раньше я хоть напрягаться должен был, — парирует Ледзор.
— Раньше? Это когда ты ещё не был Грандмастером?
— Да какая разница? Хрусть да треск! — раздражённо бурчит он.
Я только ухмыляюсь. Ну, в этом-то вся суть. Но объяснять ему смысла нет.
Формирую пси-клинки и вонзаю их физикам в спины. Их щиты с треском разрушаются. Овладев их сознаниями, приказываю охранникам проснуться и вернуться на пост и стоять так, будто ничего не произошло, не выдавая ни малейшего признака вмешательства. Конечно, с разбитыми головами это выглядит не слишком естественно, но ничего — физики, как-никак, уже остановили себе кровь.
Мы заходим в коридор и тут же сталкиваемся