Джон усмехнулся и одними губами повторил, как заклинание: «рабой любви», а вслух произнес:
– Шеннон и я встретим француза. Мередит, иди в зал и успокойся.
В этот момент раздался стук в дверь.
Питер что-то шепнул жене на ухо, и она залилась счастливым смехом. И Джон, и Мередит недовольно посмотрели на нее. Гастон постучал громче. Шеннон потянула Джона к двери.
– Будь вежливым.
С самого начала ситуация оказалась безнадежной. Джон с каменным выражением лица; важничающий самоуверенный Гастон. Ради Мередит Шеннон притворилась, что все прекрасно.
– Приятно видеть вас, месье Гарнье. Входите, пожалуйста.
– Bonsoir, mademoiselle,[17] – захлебнулся от восторга Гастон, целуя ей руку. Потом весело взглянул на Джона. – Вернулся бродяга, nest-ce pas?[18] Я – Гастон Гарнье. А вы, должно быть, братец Джонни?
– Джон Катлер, – раздраженный «гость из глуши» крепко сжал руку Гастона. – Надеюсь, вы не поняли превратно наше приглашение, сэр. Моя сестра слишком молода…
– Джон, перестань! – шепотом упрекнула Шеннон. – Вы знакомы с хозяином дома, мистером Ван Хорном, месье Гарнье!
– Несколько недель назад он нанес мне визит, – Гастон ухмыляясь, обошел Джона и поздоровался с Питером. – У нас состоялся… как это сказать?.. Une entente cordiale[19]
– Другими словами, вам дали понять, что вы нежеланный гость в этом доме?
Шеннон ожидала, что Мередит взорвется. Но девушка так же лишилась дара речи в присутствии Гастона, как Бен в ее присутствии. Бен Шиллер издали присматривался к Гастону, будто им предстояло участвовать во всемирном шахматном турнире, главный приз которого – красавица с золотисто-каштановыми волосами.
Однако Гастон был не из тех, кто позволит не замечать себя. С минуту он разглагольствовал перед Мередит. Потом повернулся к Бену.
– Вы… как это у вас говорят?.. Forgeron?[20]
– Я кузнец, если вы это имеете в виду. А вы учитель? – Бен произнес слово «учитель» с едва заметной насмешкой.
Джон весело улыбнулся. Мередит мгновенно вспыхнула.
– Он больше, чем учитель, Бен Шиллер. Гастон… я хочу сказать, месье Гарнье… человек, обладающий многими талантами и способностями.
– Merci, – Гастон поклонился девушке. – Вы неправильно меня поняли. Я уважаю человека, который трудится и… как это сказать?.. A letat brut?[21]
Джон ощетинился, словно еж.
– Меня вы также относите к этой категории?
– Absolutment,[22] – уверил его Гастон. – Я восхищаюсь вами, Джонни.
– Он считает тебя и Бена простаками, Джонни, – нервно пояснила Мередит. – И это правда. Думаю, ты даже гордишься этим.
– Все зависит от того, Мерри, как ты понимаешь это слово, – резко ответил Джон. – Если ты имеешь в виду «напыщенный», «высокомерный», «позер»…
– Дорогой, – Элейн встала между сыном и Гастоном. – Мы лучше узнаем друг друга за обедом. Прошу к столу.
– Avec plaisir,[23] – самодовольно улыбаясь, Гастон предложил руку хозяйке дома.
Виновато взглянув на Питера и Мередит, Элейн пошла с ним к столу.
– Мне все ясно, – проворчал Джон. – Мне кажется, ты назвала его «безвредным»? Его поведение оскорбительно. Он флиртует с мамой. Ты видишь, Шеннон?
– Да, я заметила. Я хотела бы, чтобы и Мередит заметила это. Веди себя прилично за столом и, будем надеяться, бедная девочка поймет, что он из себя представляет.
Намеренно обойдя Бена, Мередит велела Питеру вести ее к столу. Остальные последовали за ними, не соблюдая формальностей. За столом Питер говорил комплименты своей жене. Он хвалил ее наряд, сервировку стола и даже аромат жареной утки, витавшей в воздухе.
– О, Питер, ты говоришь милые комплименты, – счастливо смеялась Элейн.
– Самой милой из женщин.
С едва заметным неодобрением Мередит и Джон наблюдали, как мать откровенно кокетничает с их отчимом.
– Черт возьми, что с ней случилось? – тихо спросил Джон.
– Наверное, заболела, – лукаво ответила Шеннон. – Посмотри, какая она румяная.
Джон сердито взглянул на свою невесту и демонстративно отвернулся к Бену.
– Ты должен погостить у меня. Когда ты увидишь девственные места, ты не захочешь возвращаться в этот город.
Шеннон с сочувствием смотрела на Бена, удивляясь, как можно не замечать его красоты и преданности. Должно быть, Мередит слепа. Отвечая Джону, смущенный кузнец спотыкался на каждом слове, стараясь быть одновременно и вежливым, и интересным.
Гастон был невыносим. Он не замечал явно враждебного отношения со стороны окружающих, перебивал всех и выплескивал на слушателей бесконечный поток «знаний» – розы следует срезать над узлом… свечи немного коптят, если их неправильно охладили… по показаниям его «инструментов» в течение нескольких дней будет стоять сырая погода…
Когда Питер предложил ему вина, Гастон нюхал и рассматривал его так долго, что Шеннон зарылась лицом в камзол Джона, пытаясь скрыть от Мередит насмешливую улыбку. Она надеялась, что девушка прозреет, глядя на француза глазами своей семьи, хотя в глубине души не верила этому ни на грош.
Мередит ловила каждое слово Гастона с восторженным вниманием. Исчезла говорливая веселая девушка с живыми, сверкающими глазами. Появилась спокойная, преданная науке женщина. Только один раз она отвела взгляд от Гастона, посмотрев с раздражением на смеющуюся мать.
Под конец месье Гарнье прочел Джону лекцию о людях, упивающихся красотами дикой природы.
– Я изучаю дикарей, – бодро сообщил он. – Мерри говорит, вы много времени проводите среди них. Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.
– Я не знаком с дикарями, – Джон свирепо смотрел на француза.
– Ах, – Гастон рассмеялся. – Вы их защитник? Очень благородно. Многие из моих соотечественников разделяют… ваше восхищение. Но признайтесь, туземцы – как это говорят? Vicieux?
– Злобны. – Перевела Мередит с сомнением в голосе. – Правильно, Джонни?
– Что ты имеешь в виду? Правильно ли ты перевела, что они злобны? – прорычал Джон.
– Твой французский улучшается, cherie, – похвалил Гастон девушку. – Боюсь, я оскорбил твоего братца.
– Джонни, как всегда, невыносим, – фыркнула Мередит.
– Мерри, ты ведь встречалась с Кахнаваки. Как ты считаешь, он злобный?
– Конечно, нет, – она отвернулась от брата. – Шеннон, заставь его вести себя прилично.
Шеннон обменялась с Элейн понимающим взглядом.
– Месье Гарнье. Мередит сказала, что вы знаете доктора Маршана. Он действительно выдающийся врач, как о нем говорят?
– Он хороший врач, но… выдающимся его не назовешь. Я бы поостерегся применять столь сильный эпитет к этому человеку.