Путь до орбиты я про себя материла бюрократов, экономящих на комфорте обучающихся, и жалела беднягу–пилота, вынужденного работать на корыте, не укомплектованном элементарными компенсаторами. Но нужно признать, доставили нас быстро.
Корвет выглядел именно так, как должен выглядеть ветеран — чуть потрёпано, но гордо. Идеальная чистота, присущая военным судам, здесь поражала воображение. Казалось, каждую переборку денно и нощно скоблили–чистили, так как металл сиял даже в тусклом освещении переходов.
— С приехалом! Ну что, бойцы, располагайтесь в карантинном отсеке. Знакомиться будем через неделю, а то мало ли, что за заразу вы нам притащили на борт, — гостеприимно хохотнул кто–то из команды по общей связи.
Только сейчас группа начала осознавать, как долго мы были вырваны из обычного круга общения и уже просто новый, не успевший надоесть голос вызывал довольную улыбку.
— Надеюсь, кэп у нас такой же весёлый, как и команда «Быстрого», — озвучила я мысли старосты.
— Да уж не сомневайтесь, мелкотня! — расхохотался второй голос. Возможно, капитан. — Ладно, шуруйте мыться, вонючки, и на поклон к нашей Танечке в процедурку.
— Мы не вонючки! — возмутилась женская часть коллектива, немалыми усилиями, в том числе и волевыми, сохранявшая чистоту в течение полугода скитаний по холодной и негостеприимной планете.
— Ох уж эти барышни! Потому вас раньше в армию и не брали. Комфорт вам подавай!
С капитаном всё ясно: прошедший огонь и воду вояка, не пожелавший бросить верного железного друга на произвол судьбы. Суда такого плана давно выбыли из рядов Военно–Космических Сил и реставрации не подлежали, слишком устаревшие технологии, а то, что корвет переоборудовали в лазарет и приписали к Академии с самым лучшим снабжением, явно свидетельствовало о благоволении высших эшелонов власти безымянному пока капитану.
— О, ура, одноместные! Я думала, мы до академии будем все вместе жить, — Селена стала первой владелицей личных апартаментов и радостно удалилась, не дожидаясь реакции команды, которая, впрочем, не стала тянуть и оперативно рассредоточилась по оставшимся каютам.
В длинном коридоре остались двое. Прошла минута, две, три. Я не выдержала первой.
— Кир, так и будешь стоять столбом?
— А?
— Бэ! Ты стоишь посреди коридора, проход загораживаешь. Давно стоишь, кстати. У меня уже ножки устали.
— Давно? Ай, Рика, — скривился парень, сообразив, что его разыгрывают.
— Ты лучше приведи себя в порядок, да отдохни немного, к Тане иди последним.
— Сам разберусь!
— Сам, конечно сам. Да разве я спорю? Пойдём, нам достались последние каюты. О, звёзды, наконец отмоюсь по–человечески! — Я хлопнула ладонью по сенсору у входа, резервируя за собой каюту и одновременно открывая дверь.
Так, где здесь у нас душ?
Панели лучевой очистки полноценный душ, конечно, не напоминали, зато функцию свою выполняли за считанные мгновения, очищая с головы до ног вместе с одеждой: удобно, практично и экономно в самом широком смысле этого слова. Но водичка лучше!
Я без сил упала на кровать. Как же мало порой нужно для счастья.
Кирилл
Строго–настрого приказал себе не заниматься самоедством и лечь спать, пока Ида организовывает медосмотр, но как только голова коснулась тонкой казённой подушки пришло осознание.
Таня на борту.
Она здесь.
Моя Таня. Танечка.
Плюнув на первоначальный план, нажал кнопку браслета, вызывая клавиатуру. Взломать систему старенького корвета, подключиться к камерам службы безопасности, найти её.
И сердце замирает.
Смотрю на тёмные локоны, не видя лица, а воображение подсказывает, что сейчас она закусывает губу, вздыхает глубоко, улыбается, когда курсанты шутят.
Вот она вправляет вывих Эле, берёт у неё кровь, отправляет в мед–бокс, вот улыбается Мике, а здесь грозит пальчиком Дитеру. Убью засранца! Пусть только попробует!
Я смотрю и смотрю, пытаясь не моргать, чтобы не терять из вида мою красавицу. Прилетела ко мне. За мной прилетела. Значит, любит.
Когда получаю сообщение–вызов от Идарики, кровь бежит по венам со скоростью олимпийского чемпиона, долбит в уши, ладони потеют, не хватает воздуха лёгким. Трясу головой, применяю все техники, которым научили, и внешне наверняка кажется, что мне удалось обуздать эмоции, в лазарет входит спокойный, уверенный в себе мужчина, но впечатление обманчиво, более того — далеко от правды. Меня едва не трясёт, до того хочется прикоснуться к ней, обнять, поцеловать. Но нельзя. Не на борту.
— Привет, — говорю твёрдо, но ни капли не безразлично. Не могу. Просто не могу сдержаться. Не хочу, чёрт возьми!
— Привет. Присаживайся, пожалуйста, — произносит Таня и кивает в сторону стула. — Сперва возьмём кровь.
А смотрит на меня так же напряжённо и жадно, рвётся, льнёт ко мне взглядом.
— Для тебя мне ничего не жалко, — пытаюсь делать вид, что я лишь очередной курсант, заигрывающий с красивой девушкой.
А она не может ответить. Не в силах выполнять работу, которую необходимо выполнить. И я буквально вижу, как она пытается внушить себе: «Я профессионал, сперва дело! Я должна, я обязана!»
— Отключи ограничитель, — говорю одними губами, прикрывшись от камер, благо, знаю, где они расположены.
— Не сейчас, я просто не смогу… — шепчет она. И невероятным усилием воли мы переключаемся в «рабочий» режим.
— Понял. Продолжай.
Безумно хотел схватить её в охапку, унести к себе, успокоить, утешить, да и просто поцеловать в конце концов! Но работа и долг — это святое. Правила Академии нарушать нельзя.
Ещё неизвестно, как Таня сюда попала, возможно, ей стоит проявлять максимальную осторожность. Я ведь не знаю, как разворачивались события последние полгода и не хочу её подставить. Ждали полгода, подождём ещё немного. Ради её безопасности я всё выдержу.
— Давай расскажу тебе про Амирак? Потрясающая планета! — предложил преувеличенно восторженно, надеясь отвлечь любимую.
— Давай, — выдохнула она еле слышно.
— Она серая. Вот, понимаешь, вообще серая и всё, без вариантов. Земля серая, скалы и камни тёмно–серые, неба не видно совершенно, так как оно всегда скрыто сплошным