чтобы первой узнать, как Дженна и что произошло.
С другой — она теряла власть над собой.
Всё больше любопытных глаз стекалось к месту происшествия, и среди них мелькала Лемейн, при виде которой у Николь срывало тормоза. Что она-то забыла здесь, когда Дэвид перевёл её ярусом выше?!
Вампиресса всерьёз испугалась сорваться и кого-нибудь покалечить.
Убедив совесть в том, что всё от неё зависящее она уже сделала, а лишняя суета никому не поможет, девушка шагнула в тень и попыталась смешаться с толпой зевак, пока ненавистная брюнетка не увидела её и не спровоцировала новый конфликт, который всё усугубит.
Дженну увезли в реанимацию, и всю оставшуюся ночь о ней не было никаких вестей. Долгую, бесконечную ночь, в которую Николь думала, что свихнётся.
После случившегося в «Сердце» оставшиеся свидания не отменили лишь из-за нависшей угрозы скандалов и разборок с влиятельными клиентами, не привыкшими получать отказ.
Велев замять неприятный инцидент и удвоить охрану, Дэвид уехал вместе с Райнер в центральную клинику, но и он вскоре остался за закрытыми дверями, так ничего и не выяснив. Состояние подруги оказалось критичным, и никто не мог понять, что стало тому причиной.
Николь и сама не понимала.
В ходе телефонного разговора она рассказала Барнсу всё, что знала, но этого оказалось ничтожно мало, чтобы разобраться в произошедшем. Рассматривались разные версии.
Возможно, Дженну хватил удар, и девушка сама упала незадолго до встречи с важным клиентом, но ни вампиресса, ни агент в это не верили. Райнер умела держаться на ногах. К тому же, она видела подругу перед возможным припадком: она волновалась, но выглядела здоровой и сильной.
Значит, что-то случилось в короткий промежуток времени, что они не виделись. Бессмертной не давал покоя бокал, выпавший из руки ослабевшей шатенки. Правильно, что она его не касалась, но, возможно, следовало присмотреться к расплескавшемуся содержимому?
Могли ли Дженну отравить?
Это первый вопрос, который задал ей босс. Который она сама себе задавала каждую минуту. В их сфере могло произойти что угодно. Но зачем? Кому это могло понадобиться? Кому могла помешать отзывчивая и незлопамятная девушка?
Мысли путались.
При одном упоминании о Дженне эмоции брали верх, и Николь хотелось рычать от ярости. В апартаментах Райнер, где она нашла временный приют, абсолютно всё напоминало о подруге, и вампиресса металась по комнатам, силясь справиться с тем, что становилось неподконтрольным, ширилось и росло.
Тьма заволакивала взор. Хотелось растерзать всех и каждого, кто смел покуситься на Дженну! На её милую ласковую Дженну, которую она успела полюбить всем сердцем и привязаться почти так же сильно, как… Нет, только его не хватало!
К утру состояние подруги стабилизировалось.
Несмотря на улучшения, к ней никого не пускали весь следующий день.
За ночь Николь так извела себя, что окончательно перестала понимать, где реальность, а где фантазии воспалённого разума, где настоящая она, а где глубинная тёмная сущность, которая претворялась ею.
В связи с этим ранним утром она поставила Барнса в известность, что не явится на работу, поскольку ещё не отошла от шока. Деловой агент попытался возразить, но вампиресса оборвала звонок. В том состоянии, на грани которого она находилась, повседневные проблемы казались всё более незначительными.
За коротким разговором следовал длительный провал.
Когда бессмертная вновь включилась в реальность, тело уже находилось на полпути к центральному госпиталю, куда увезли Дженну. Если это не обманчивый сон, то ей, кажется, пришло сообщение от Дэвида: угроза миновала, и к Райнер разрешили посещения.
Похоже, важная новость вырвала её человеческую часть из сладостного забытья и вынудила вернуться к жизни. Задыхаясь от волнения, Николь бежала по проспекту, и стук каблуков перемежался с оглушительным биением сердца.
Дженна осталась её последним якорем в мире смертных, и вампиресса не могла потерять ещё и подругу. Лишиться человеческих привязанностей приравнивалось к тому, чтобы лишиться себя и обратиться к той, кого Николь боялась даже больше, чем Ханта.
Поскольку охотник, по крайней мере, умел себя контролировать. А она если и могла похвастаться тем же, то давно забыла, как это делается.
В общем, они с Райнер нуждались друг в друге.
Взбежав по ступенькам, Николь ворвалась в приёмную и дрожащим голосом назвала имя подруги. Сама не поверила своему счастью, когда ей назвали нужный ярус и номер палаты.
Вот сейчас, совсем скоро она увидит знакомое лицо, услышит радостный голос и звонкий смех, и затянувшийся кошмар закончится. Она сумеет справиться со зверем, рвущимся на волю, усмирит и запрёт его в глубине груди.
Снова станет собой.
Редкие посетители глазели на всклокоченную бледную девицу с явным неодобрением, и, опомнившись под осуждающими взглядами, вампиресса взяла себя в руки. Пока поднималась в лифте, оправила пальто, перевязала шейный платок, сбившийся набок, заправила волосы за уши.
В длинный светлый коридор вышла куда более степенным шагом, озаботившись покоем остальных пациентов.
Было тихо.
Так неестественно тихо, что каждый шаг вспарывал тишину, словно нож.
Бессмертная балансировала на грани, и все чувства обострились до предела. Стерильные запахи клиники щекотали ноздри, звенящее безмолвие давило на воспалённые мысли, метавшиеся в голове, как обезумевшие.
Николь казалось, что если она сию минуту не увидит Дженну, не убедится, что с девушкой правда всё в порядке, то лишится рассудка.
Один поворот отделял вампирессу от нужной палаты, когда чуткое ухо хищника уловило знакомые интонации. Ненавистный голос — тягучий, томный, капризный — заставил её застыть, как вкопанную, и прислушаться.
Камилла Лемейн.
Николь стиснула зубы, сжала кулаки и бесшумно приблизилась к двери. Это без сомнения была она, но что эгоистичной девице могло понадобиться от Дженны?
— Этого не должно было произойти, — прошептала Камилла. — Ты не должна была пострадать, Райнер, только не ты… Ведь ты единственная, с кем мне нечего делить. Единственная, кого я могу выносить. Как такое могло случиться?!
В голосе Лемейн звучала горечь и злость, но отнюдь не раскаяние.
От удивления Николь раскрыла губы, вслушиваясь в тишину, однако ответа не последовало. Затаив дыхание, заглянула в просвет двери. Подруга лежала с закрытыми глазами и казалась мирно спящей. В руку поверх одеяла бежала капельница.
— Я не хотела причинить тебе зла, — голос брюнетки дрогнул, но она совладала с собой и с бессильной яростью продолжала: — Я всего лишь пыталась избавиться от белобрысой выскочки! Это Николь должна была оказаться на твоём месте!
Соперница говорила что-то ещё, но вампиресса уже не слушала её эгоистичные речи. На глаза обрушилась пелена гнева и заволокла мир алым цветом.
В голове билась единственная судорожная мысль: «Это Камилла отравила Дженну!