государственных предприятий в России и при Ленине, и тем более после него, была и осталась такой, что русские рабочие не имели и не имеют прав, позволяющих им менять положение в государственной промышленности или влиять на уровень реальной заработной платы, приравнивая ее хоть сколько-нибудь к уровню заработной платы рабочих, занятых на государственных предприятиях так называемых капиталистических стран.
Но кто же, по Ленину, представляет государство, определяющее сущность и условия работы на государственных предприятиях СССР?
«… когда мы говорим „государство“, — объясняет Ленин, — то государство это — мы, это — пролетариат, это — авангард рабочего класса»[260]. Что такое авангард рабочего класса, Ленин много раз объяснял, — это партия. Следовательно, партия и определяет сущность и условия работы на государственном предприятии. И по логике Ленина государственный капитализм в СССР следовало бы назвать «однопартийным коммунистическим капитализмом».
Разбавляя демагогией и перефразируя эту мысль, Ленин повторяет: «… государство это — рабочие, это — передовая часть рабочих, это — авангард, это — мы …»[261]. Форма этого государства хорошо известна, — диктатура партии, — обычно называемая «диктатурой пролетариата» (по той же вышеприведенной ленинской схеме) и определяемая Лениным как «власть, опирающаяся непосредственно на насилие, не связанная никакими законами»[262].
И на XI съезде Ленин досадует лишь на недостаток «уменья» у партии: «… от нас зависит, каков будет этот государственный капитализм. Политической власти у нас достаточно, совершенно достаточно („власть — не связанная никакими законами“. — Н.Р.); экономических средств в нашем распоряжении тоже достаточно, но недостаточно уменья у того авангарда рабочего класса …»[263], т. е. у партии.
Такова сущность экономического и политического режима, который был введен Лениным и партией и в своей основе продолжает существовать в России и поныне.
Ибо, с ликвидацией мелкой частной собственности в городе и с насильственным переводом крестьянства с частного землепользования на колхозное, этот режим не изменился в своей сущности, о которой мы говорили выше. И если распространение этого режима на все население Сталин в тридцатых годах назвал построенным в одной стране социализмом, то сущность отношения к рабочим и крестьянам и их права ни в чем не изменились. В период власти Сталина режим лишь стал по форме еще более жестоким, эксплуататорским, свирепым.
Октябрьский переворот установил диктатуру большевистской партии над страной. Но понадобилось три с половиной года ожесточенной гражданской войны и террора ЧК, чтобы осуществить диктатуру партии согласно приведенной формуле Ленина.
Эта формула вскоре была закреплена официальной резолюцией XII съезда (17–25 апреля 1923 года), где прямо говорится: «Диктатура рабочего класса не может быть обеспечена иначе, как в форме диктатуры его передового авангарда, т. е. компартии»[264].
Если партия, опираясь на «непосредственное насилие», осуществляла теперь свою диктатуру над страной, не будучи связанной никакими законами, то в ней самой в значительной степени сохранялось известное право на свободу мнений, хотя и в очень узких рамках доктрины. В партии были еще возможны такие кризисы и разногласия, как послеоктябрьский кризис по вопросу однопартийного или коалиционного правительства, брестский кризис и, наконец, кризис, возникший в связи с отношением к профсоюзам, но фактически являвшийся спором о степени распространения ленинской формулы власти на рабочих.
После «дискуссии о профсоюзах», но, конечно, в гораздо большей степени в связи с Кронштадтским восстанием и введением нэпа, перед Лениным остро встал вопрос о дальнейших судьбах носителя власти — партии.
Решение, им предложенное, заключалось в знаменитой резолюции «О единстве партии», принятой наспех X съездом, когда больше 200 делегатов уже уехало, главным образом, на фронт против Кронштадта и в Поволжье. Поэтому только 35 голосов было подано против этой резолюции.
Приведем пункты 6 и 7 (последний не был опубликован вплоть до решения XIII партконференции) этой важнейшей в истории партии резолюции:
«6. Съезд предписывает немедленно распустить все без изъятия, образовавшиеся на той или иной платформе, группы и поручает всем организациям строжайше следить за недопущением каких-либо фракционных выступлений. Неисполнение этого постановления съезда должно вести за собой безусловное и немедленное исключение из партии.
7. Чтобы осуществить строгую дисциплину внутри партии и во всей советской работе и добиться наибольшего единства при устранении всякой фракционности, съезд дает ЦК полномочия применять в случае (-ях) нарушения дисциплины или возрождения или допущения фракционности все меры партийных взысканий вплоть до исключения из партии, а по отношению к членам ЦК перевод их в кандидаты и даже, как крайнюю меру, исключение из партии»[265].
Для решения о применении этой меры требовалось большинство в 2/3 голосов пленума ЦК. Эта резолюция сделалась главным оружием победившей в партии фракции для борьбы не только со всеми инакомыслящими, но и для подчинения каждого члена партии партийному аппарату, — той секретарской «политической бюрократии», которая с этого времени начинает фактически делаться носителем партийной диктатуры.
Подбирая работников партийного аппарата, Ленин и его сторонники организовывали большинство на съездах, расправлялись со своими противниками в партии. Ленинское отношение к Шляпникову, Мясникову и др. представителям рабочей оппозиции разрушает возникшую позже легенду о том, что в начале двадцатых годов Ленин пытался сохранить и защитить в партии право свободного высказывания. Разумеется, борьба фракций, начавшаяся в двадцатых годах и окончившаяся лишь с победой Сталина, не дала возможности сразу дополнить диктатуру в партии «идеологическим единством», совершенно необходимым не только для ликвидации фракций и различных оппозиций, но и для поддержания единства в партии в том виде, какой хотел придать ей Ленин на X съезде.
Резолюция «О единстве партии» запрещала выступления с любым коллективным мнением, расходящимся с данным большинством в ЦК, практически, с господствующей политической комбинацией в Политбюро.
Иначе говоря олигархическая группа нескольких лиц, располагающая партийным аппаратом, после X съезда получила диктаторские права в партии. Разумеется, новое положение вошло в силу не сразу, как мы уже видели в случае со Шляпниковым. Но это был последний случай, когда в ЦК не было собрано нужного Политбюро большинства. После прекращения работы Лениным, по болезни, прошло еще 6 лет борьбы, после чего вся полнота власти оказалась в руках единоличного диктатора.
Ленин перед концом своей жизни постарался создать в партии режим жестокой дисциплины, сковать ее насилием, ибо он не верил ни в движущие свободные силы партии, ни во «внутрипартийную демократию».
Ближайшее окружение Ленина голосовало за резолюцию «О единстве партии». На нее эти люди потом неизменно ссылались в борьбе друг с другом. Ее жертвой (с формальной точки зрения) последовательно стали Троцкий и его друзья, Каменев, Зиновьев и их сторонники, Рыков, Томский, Бухарин и многие другие, кто голосовал за эту резолюцию на X съезде.
Один Радек