средством избегнуть голода были поездки в деревню, и ряд заводов организованно посылал группы своих рабочих в ближайшие и дальние деревни для меновой торговли на хлеб. Но такие группы и отдельных рабочих арестовывали специальные «кордонные» отряды ЧК как в самих деревнях, так и, главным образом, на железных дорогах.
Теперь особенно бросалась в глаза разница между февралем 1917 года и февралем 1921 года. Стояние в хвостах за хлебом и сахаром перед Февральской революцией было ничтожным испытанием по сравнению с голодной зимой 1920–1921 гг. Но никакая критика власти, даже едва напоминающая ту, которая раздавалась с Думской трибуны, больше не допускалась. Аресты, расстрелы без суда — под общим штампом «за контрреволюционную деятельность» — были ежедневной практикой Чрезвычайной комиссии Петрограда, где под руководством Бакаева, а потом Н. Комарова орудовали такие маньяки и садисты, как, например, Дулкисс, Константинов и другие.
Но несмотря на все испытания, память о тогда еще недавних событиях Февральской революции, была сильна среди рабочих Петрограда. Естественно, что существовавшие трудности концентрировали внимание рабочих и всего населения на деятельности Петроградского совета. А в то же время, к 1921 году, Петроградский совет под эгидой Зиновьева окончательно перестал быть органом рабочего представительства, сделавшись частью исполнительного аппарата партии, органом диктатуры партии над рабочими.
В частности, Петроградский совет издал драконовский приказ об арестах и карах для всех выезжающих из города для обмена личных вещей на продукты. В ответ на это распоряжение на ряде заводов возникли стихийные митинги, на которых рабочие требовали, наряду с урегулированием продовольственного вопроса, восстановления той относительной свободы, которая была у них отнята за предшествующие 2–3 года. Были выставлены требования о прекращении террора, о свободе слова и печати и о свободном переизбрании советов, т. е. о возвращении советам всех прав, которые они имели после Февральской революции.
В одной из листовок, расклеенных на стенах домов 27 февраля, выставлялись требования «полной смены политики правительства», «отмены осадного положения», «свободы слова, печати и собраний для всех трудящихся», «освобождения всех арестованных социалистов и беспартийных работников».
Еще раньше, 24 февраля, началась забастовка на Трубочном и Балтийском заводах. Большой митинг, собранный забастовщиками на Васильевском острове, был разогнан курсантами военных училищ. Но на следующий день забастовка не прекратилась и забастовщики послали своих делегатов в Адмиралтейские доки, около Галерной улицы, и на соседний судостроительный завод (потом им. Марти). Делегаты призывали организовать совместную демонстрацию. Эта демонстрация, однако, была разогнана теми же курсантами в самом ее начале.
Характерно, что, в отличие от 1917 года, в 1921 году большевики уже больше не рассматривают моряков как свою главную силу. В борьбе с рабочим движением 1921 года партия опирается на отряды ЧК и на воинскую силу курсантов — тогдашнее название офицерских училищ, силу, крепкую отнюдь не своей приверженностью к партии, а железной воинской дисциплиной. Организованные Троцким курсы строились по образцам прежних военных училищ и имели в своем составе много преподавателей и командиров из той части старого кадрового офицерства, которое подобно М. Тухачевскому, С. Каменеву и многим другим твердо решило связать свою военную карьеру с большевистской диктатурой.
После разгона демонстрации курсантами, ЧК произвела многочисленные аресты. Несмотря на это Трубочный завод продолжал забастовку. 26 февраля на собрании Петроградского совета, член Реввоенсовета и фактически глава военных сил Петроградского округа, Лашевич объявил рабочих Трубочного завода «шкурниками и контрреволюционерами» и совместно с Зиновьевым (как всегда перепугавшимся) огласил решение о локауте на Трубочном заводе. В условиях 1921 года локаут означал лишение всех рабочих этого завода не только работы, но и продовольственных карточек, — иначе говоря, главари Петроградского совета вынесли рабочим приговор равнозначный голодной смерти.
События в Петрограде и жестокая расправа с рабочими не остались незамеченными в Кронштадте. Вернувшиеся из города моряки линейного корабля «Петропавловск» созвали 28 февраля митинг, на котором приняли участие моряки других кораблей линейной бригады. На митинге была принята резолюция. Главнейшие пункты ее были следующие:
• Немедленное переизбрание советов на основе тайного голосования со свободной предвыборной агитацией, — «имея в виду факт, что настоящие советы не представляют воли рабочих и крестьян».
• Свобода слова и печати для рабочих и крестьян, анархистов и левых социалистических партий.
• Свобода собраний, профсоюзов и т. д.
• Освобождение всех политических заключенных, принадлежащих к социалистическим партиям, а также всех рабочих, крестьян, солдат и моряков, арестованных в связи с рабочим движением.
• Ликвидация политотделов на основании того, что единственная партия не может одна заниматься пропагандой своих идей и получать на это средства от государства.
• Ликвидация всех и всякого рода коммунистических особых отрядов и воинских частей особого назначения.
Резолюция призывает также немедленно собрать беспартийную конференцию рабочих, солдат и моряков Петроградского совета, Кронштадта и Петроградской губернии, для решения вопросов о труде и установления свободно избранной власти.
По инициативе моряков бригады линейных кораблей на следующий день в Кронштадте на Якорной площади, по традиции 1917 года, собрался общий митинг, где участвовали, помимо моряков, солдаты Кронштадтского гарнизона и рабочие кронштадтских верфей. На этот митинг прибыл председатель ЦИК РСФСР Калинин и комиссар Балтийского флота Кузьмин. Несмотря на призывы представителей власти, общекронштадтский митинг принял приведенную выше резолюцию моряков «Петропавловска» и постановил собрать на следующий день конференцию депутатов, избранных от военных судов, частей гарнизона и рабочих.
На этой конференции, 2 марта, Кузьмин выступил с угрозами по адресу моряков, и с обычным уже для представителей диктатуры цинизмом отрицал факты рабочего движения в соседнем Петрограде.
Конференция единогласно выразила недоверие как Кузьмину, так и председателю Кронштадтского совета Васильеву, и избрала Временный Революционный комитет для поддержания революционного порядка в Кронштадте. Временный Революционный комитет начал издавать с 3 марта свою ежедневную газету «Известия» и обратился по радио ко «всем», где указывал, что Кронштадт стоит за власть советов, но не за власть партии. Кронштадт призывает к свободному переизбранию советов. Он выступает против коммунистической бюрократии и навязывания коммунистической партией своей воли советам. Кронштадтский Временный Революционный комитет призывал всю Россию, — сохраняя порядок, продолжая работу, не проливая крови, — выступить за переизбрание советов на базе свободных выборов для всех трудящихся.
Отдельные резолюции ряда судов и фортов шли дальше и требовали активной борьбы «за освобождение от трехлетнего коммунистического ига и террора» (резолюция форта «Красноармеец» — «Известия» от 7 марта 1921 года).
Передовая кронштадтских «Известий» от 8 марта указывала, что постоянный террор, установленный ЧК, превзошел всё, что Россия знала в этом отношении за предшествующие 300 лет.
«Духовная кабала», в которую коммунисты загнали народ, является по мнению передовой «Известий» «наиболее преступным» результатом власти коммунистических узурпаторов. Революционный комитет призывал всех трудящихся стать под знамена восстания против коммунистической