них подспудно осознавал, что такой дерзкий побег новая власть им не простит и на свободе им погулять придется недолго. Пантелеев с Гавриковым пошли к Неве, по направлению к Николаевскому мосту, а Лисенков с Рейнтопом ушли в сторону Литейного моста, а оттуда по набережной Невы они двинулись к площади Жертв Революции (бывшее Марсовое поле).
Пантелеев и Гавриков поспешили свернуть у здания Военно-медицинской академии направо и зашагали через Петроградскую сторону к мосту лейтенанта Шмидта (бывшему Николаевскому). Вдруг в тишине раздался тревожный свисток, это спохватились в Третьем исправдоме и подняли тревогу. Впрочем, беглецы были уже далеко.
Как позже рассказал вновь задержанный Гавриков, они с Пантелеевым в ночь побега засели в развалинах трехэтажного дома и в жестокую стужу пробыли там больше суток. Они не знали, какие из старых явок провалены, а какие нет. Идти им было некуда. После суточного сидения в развалинах им удалось через беспризорников узнать адрес одной воровской «хазы» (конспиративной квартиры), и они отправились к своим друзьям, которые уже были наслышаны о побеге и встретили их как героев. Впрочем, места ночевок Пантелеев и Гавриков все равно постоянно меняли, опасаясь предательства и выдачи даже со стороны своих ближайших помощников. Они были преимущественно в районе реки Пряжки, ведь именно среди многочисленных одноэтажных домов, располагавшихся там, уЛеньки было много конспиративных квартир. Через несколько дней, немного успокоившись, на Обуховской толкучке они купили на одолженные у «барыг» деньги четыре револьвера. Себе Ленька взял два браунинга, а Гаврикову вручил маузер и наган. Реализовав бриллиант в два карата, припрятанный в одном из тайников, известном только ему еще после налета на квартиру доктора Левина, Ленька купил хорошую одежду себе и Гаврикову, поскольку до этого они вынуждены были ходить в обносках, одолженных у хозяев квартир, где они прятались. На эти же деньги были приобретены фальшивые документы.
По словам бандита и убийцы Иванова-Раковского, находившегося под следствием по делу об убийстве рабочих Тентелевского химического завода и похищении платины, ему также предлагали участвовать в побеге. Он подтвердил, что побег намечался еще на 7 ноября и что уже тогда у Рейнтопа были ключи от камер. Откуда он взял ключи, Иванов-Раковский не знал. Более того, по его словам, беглецы должны были получить оружие от брата Гаврикова — Семена Гаврикова, причем за револьверами должен был идти в условленное место вступивший в сговор с бандитами надзиратель Кондратьев. Кроме того, предполагалось выкрасть оружие еще из несгораемого шкафа канцелярии исправдома, в котором хранилось несколько винтовок. Кондратьев должен был также принести яд, которым предполагалось одурманить одного из надзирателей. В общем, планировался настоящий бунт заключенных. Однако, как известно, план побега 7 ноября не сработал, а Кондратьев вообще не пришел, ни с оружием, ни без.
Согласно показаниям Иванова-Раковского, ему также предлагали совершить побег в ночь на 11 ноября. Он знал, что свет должен был погасить бандит Шатковский по прозвищу Пан-Валет. Сам Иванов-Раковский находился в камере вместе с Лисенковым. Ночью к ним в камеру пришел надзиратель Кондратьев, который о чем-то стал говорить с Лисенковым. Иванов-Раковский, по его словам, якобы заснул, а когда проснулся, то увидел, что Кондратьева в камере нет, а сама камера открыта. Лисенков предложил Иванову-Раковскому бежать. Затем Лисенков заглянул в камеру к Пантелееву и сказал всего лишь одну фразу: «Ушли!» Абрама Вольмана в наказание за совершенную подлость от участия в побеге отстранили. Почему Ленька вообще его не убил, для меня не совсем понятно. Вполне возможно, что это было одним из условий, которое выдвинули организаторы его побега.
Существует и еще одно предположение. Так, согласно прозрачным намекам того же Пантелеева, он знал, что Вольман являлся негласным осведомителем ГПУ, и использовал это обстоятельство, чтобы запутать свои следы, поставляя через Вольмана сотрудникам ГПУ дезинформацию.
Как только Пантелеев вышел из своей камеры, везде погас свет. Лисенков предложил Иванову-Раковскому снять сапоги, и они босиком пошли в сторону винтовой лестницы. Однако у самой лестницы они столкнулись с возвращавшимся из дежурной комнаты надзирателем Васильевым. Иванов-Раковский испугался, что его обвинят в побеге, и сломя голову бросился обратно в камеру. Лисенков же исчез. По-видимому, именно из-за этой неожиданной встречи с надзирателем Лисенков, как известно, и задержался и побег чуть было не совершился без него.
По признанию арестованного надзирателя Кондратьева, за соучастие в побеге ему обещали 20 миллиардов рублей, с которыми он хотел уехать за границу.
Впрочем, в этом побеге слишком много непонятного. Как я уже сказал, после побега Ленька Пантелеев получил кличку Фартовый. Между тем жизнь бандитов после побега не только не стала легче, а, наоборот, весьма осложнилась. С одной стороны, Ленька не мог полностью довериться никому и вынужден был постоянно менять место жительство, что стоило и денег, и нервов. А с другой — люди, у которых останавливался Пантелеев, каждый раз, пока они его угощали вином и закусками, оставались в напряженном ожидании, каждую минуту думая, что сейчас к ним нагрянут с облавой либо милиционеры, либо чекисты, и тогда ничего хорошего уже не жди: за пособничество в укрывательстве бандита, который поднял на ноги всю милицию молодой Республики Советов, запросто могли расстрелять на месте.
Кстати, Пантелеев каким-то образом узнал домашний адрес милиционера Сергея Кондратьева. Ленька и Гавриков приехали в пригород Петрограда, где Кондратьев снимал комнату, но дома они застали только его жену Машу. Очевидно, что Пантелеев хотел отомстить Кондратьеву (тому самому, который вместе с Бодуновым и Шальдо его поймали в обувном магазине, после чего он был жестоко избит), но женщину Ленька трогать не стал.
Чтобы выжить, Пантелеев вынужден был совершать все новые преступления. Обратного пути у него все равно уже не было. При этом сил и средств для организации налетов на квартиры богачей ни у него с Гавриковым, ни у Рейнтопа с Лысенковым не было. Они с Гавриковым облюбовали себе Марсово поле, где чуть ли не каждый вечер совершали банальные грабежи. Наметив себе жертву, они выскакивали из засады и, угрожая револьверами, донага раздевали запоздалого прохожего. Их даже не смущал совершавший неподалеку ночной обход милиционер. Всего таких грабежей было совершено около двадцати. Награбленное Ленька и Гавриков за бесценок сдавали скупщикам краденого. Впрочем, уголовный розыск вскоре установил за Марсовым полем усиленный надзор, круглые сутки там дежурили агенты, изображавшие подвыпивших прохожих, которые несли тяжелые чемоданы, набитые кирпичами. Об этом немедленно был предупрежден Пантелеев, который тут же удалился с опасного места, и грабежи на Марсовом поле прекратились. Таким образом, милиционерам удалось покончить с грабежами, однако Пантелеева задержать они