— Будем надеяться, что всё-таки пожалели. Ты точно ему помочь не можешь?
— Нечем же! Я там привидением порхаю. Сквозь стены просачиваюсь, а у Девиана даже пот со лба утереть не могу.
— А ты пробовала?
— Что пробовала?
— Ну пот утереть, пробовала?
— Не помню. Нет, кажется. Что толку пробовать. Что я, привидением не была…
— Ну и что, что была. Могла бы попытаться. Обстоятельства ведь изменились, ты в свой мир вернулась и тело твоё, можно сказать, в двух шагах…
— И мне реальные кошмары снятся, — закончила Алькины рассуждения Мелина, — я даже не могу туда по своей воли попасть.
— Это спорный вопрос. Ты же не пробовала.
— Мне первого раза за глаза хватило. Собственное тело, лежащее в гробу, зрелище не из приятных.
— Не о твоём теле сейчас речь идёт. У тебя друг в беде, а ты даже не можешь посмотреть как он там один справляется.
— Что ты мне душу травишь? Я от тебя совета жду, а ты…
— А ты не жди, — оборвала её Алька, — ты в свой талмуд загляни, может быть там что полезное найдёшь.
— Пока я искать буду…
— Если ты думаешь, что от слёз больше пользы, тогда конечно, продолжай их лить. Мне не жалко. Друга твоего жалко. Но что я могу? Только советы давать которые тебя не устраивают.
— Хорошо. Я поищу в гримуаре, но ты продолжай думать. Я, почему-то, на тебя больше надеюсь.
«Эту фразу можно считать признанием моих заслуг.» — подумала Алька и наконец-то натянула на себя штаны.
До рассвета было ещё далеко, но спать уже не хотелось, и Алька решила заняться хозяйством.
Не самое её любимое занятие. Душу, как хотелось бы бабушке, она в это дело не вкладывала, зато мысли бурлили и фонтанировали, словно колдовское варево в котле. Особенность эту она ещё в детстве заметила — перед Алькиными экзаменами вся квартира сияла.
Вот и сейчас она, выгребая золу из камина, добросовестно выполняла Мелино поручение.
Думать следовало о безопасности тела, а непослушные мысли всё норовили свернуть в сторону анализа глобальных проблем. В Алькином воображении даже название статьи возникло, напечатанное жирным курсивом: „Диалектика софизмов, или откуда ноги растут.“
Но от куда-то они должны расти.
Охоту на ведьм в Алькином мире возглавили религиозные фанатики, а здесь религия совсем не воинственна, даже наоборот. Но костры горели, и слово „ведьма“ — нарицательное. За что их так? Вот ведь и целительницы и в бога своего Всевидящего верили, а их сожгли и вспоминать не желают.
Странно это всё. Очень странно. Особенно если вспомнить о том, что мир тут магический. Магией здесь все дырки затыкают. Магов уважают, семьи их возвеличивают…
Может быть конфликт был между магами и ведьмами?
А что? Очень даже может быть. Так сказать, борьба за первенство…
Хотя, какое первенство, если на магах здесь всё держится.
Они и сеют, и жнут, и тепло дают…
А ведьмы?
Что ведьмы. Так, по мелочам. Так сказать, для дома для семьи.
Конечно нельзя забывать, что ведьмовское колдовство Мелину в другой мир забросило, но это комбинация глупости, отчаянья и отсутствия наставника. Смесь получилась убойная.
А целых три опытных ведьмы всего-навсего народ хищными кустиками пугают. Долго правда пугают… Хорошо, что к ним в руки Мелин гримуар не попал. Хотя почему хорошо? Может быть в их руках от него бы больше толку было.
Мысль о толке Альку смутила.
Ну какой, к чёртовой матери, толк если в руках у обиженных женщин окажется сила и появятся возможности? Опять запылают костры. Только неизвестно кто гореть будет.
Баланс нужен.
А баланса в этом мире нет.
Вернее, он есть. Его корона сохраняет. Разделение магов по гильдиям. Наблюдатели там всякие. Использование и производство артефактов… Нет, баланс есть, только женскую составляющую из этого баланса удалили — выжгли, в прямом смысле этого слова. Под корень выжгли. Словно аппендицит вырезали.
Наверно были на то основания.
Женщины коварны.
Вот была бы Мелина тётушка ведьмой — мало бы не показалось. Она и без ведьмовского колдовства такое замутила, что жуть берёт. А была бы ведьмой?.. А если бы много таких было?..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Алька, озадаченная ходом своих мыслей, уставилась на весёлый костерок под, до блеска вычищенным, чайником.
Нет, куда-то не туда забрели её мысли.
У врагов два тела в заложниках, а она о балансе думает.
О безопасности этих тел думать надо.
О безопасности почему-то не думалось.
Думалось больше об опасностях в которых эти тела могут оказаться.
Вариантов было так много, что Алька даже удивилась коварству своего воображения. Наверно некоторую роль в этом сыграло большое количество прочтённых детективов. В детективах всегда совершается преступление, а потом уже проводится расследование. Ей же надо провести расследование до преступления, а ещё лучше преступление предотвратить.
Как же предупреждаются преступления?
Бронежилет очень популярный метод. Хотя, от яда бронежилет не защитит. Зато защитит от изнасилования, если выполнить его в виде бронетрусов. Кажется такое уже было и называлось это поясом невинности.
А что, хорошая идея, только как её в жизнь воплотить?
А может просто накрыть гроб крышкой и на замок запереть?
Вряд ли эта идея понравится Мелине, но если выбирать между бронетрусами и крышкой, лично она, Алька, предпочла бы крышку. Под крышкой спокойней и о внешнем виде беспокоится не надо.
Хотя, если подумать, замок можно вскрыть и гроб по досочкам разобрать…
Охрана нужна, свидетели… А охрану со свидетелями у нас травят… Вот засада!
Надо чтобы и охраны и свидетелей было много. Так много чтобы все поняли, что это не болезнь случайная, а подготовка к преступлению. Тогда и враги десять раз подумают прежде чем свои замыслы осуществлять.
А если не подумают, то им же хуже будет.
Глава 37 И станет явью сон
К тому моменту, когда Мелина, замученная и заученная, выбралась из застенок подсознания, Алька наслаждалась уже второй чашкой кофе.
— Ты вовремя. Я как раз твою только начала, — обрадовала она, предоставляя измученной подруге возможность насладится напитком самостоятельно. Та хлебнула, скривила моську и добавила ещё две ложки сахара.
— Ну как успехи? — Алькино терпение не было бесконечно, да и мысль о пагубном влиянии этих, совершенно лишних, с точки зрения Альки, двух ложек сахара, на её, Алькину между прочим, талию, не способствовала проявлению этой добродетели, — чем радовать будешь?
— Хочешь, могу тебя в брюнетку перекрасить?
— Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз. По делу что-нибудь полезное нашла?
— Кое что есть, но мне, в прямом смысле этого слова, надо быть на месте, а как это сделать я не знаю. Так что все мои знания гроша ломаного не стоят, — и слеза распустила круги по тёмной поверхности остывающего напитка.
— Реветь прекращай, — жёстко велела Алька. На самом деле ей было очень жаль свою ведьму, но она чувствовала: прояви она сейчас хоть каплю жалости и сочувствия, и дело закончится рыданиями и причитаниями. Причём и рыдать, и причитать они будут на пару, — думать надо, а не слёзы лить.
— О чём думать? — с тоской воскликнула Мелина и закашлялась, поперхнувшись своим сиропом.
— О том, что ты однажды уже из своего тела выпрыгивала. И не куда-нибудь, а в другой мир запрыгнула. Что тебе мешает из моего выбраться?
— И куда я, такая бестелесая, прыгать буду? Опять в другой мир? А над телом моим здесь измываться будут все кому не лень? — прохрипела Мелина.
— Во-первых, не в другой мир, а всего лишь к месту событий, а во-вторых, я же здесь, значит возвращаться тебе есть куда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Откуда ты знаешь? А вдруг я прыгну, а ты обратно вернёшься.
— Ты уже два раза выпрыгивала и оба раза возвращалась.
— Когда это? — искренне удивилась Мелина.
— Когда ты своё тело навещала, — уверенно сообщила Алька, — пока ты туда-сюда моталась я здесь сладко дрыхла и никуда не возвращалась. Мне даже во сне дом не привиделся. Если бы не твои рассказы, я бы и не знала, что тебя не было.