— Тебе пора уходить, — Ло даже не смотрит на меня.
Райк напряженно стоит, держа одежду. Он наклоняется к Ло и шепчет ему: — Твоя девушка расстроена, Ло. Разве ты этого не видишь?
Он пытается привести его через чувство вины к трезвости. Я сомневаюсь, что это сработает.
— Не веди себя так, будто ты ее знаешь.
— Я знаю ее достаточно.
— Ни хрена ты не знаешь. Если бы знал, у тебя бы, блядь, уже кружилась голова, — он показывает на рубашку, которую носит Райк. — Оставь себе мою одежду. Она мне не нужна.
— Ладно. Скоро увидимся, — с этим он уходит, дверь захлопывается.
Ло вытирает рот и говорит: — Я буду в своей комнате.
У меня защемило в груди. Мы должны поговорить, но что я скажу?
— Ло, я бы хотела, чтобы ты перестал пить.
А он бы ответил: — Лили, я бы хотел, чтобы ты перестала так много заниматься сексом.
А потом мы смотрели друг на друга и ждали, что другой скажет: — Хорошо, я изменюсь ради тебя.
Но наступала тишина, такая глубокая и режущая, что я чувствовала себя разорванной и обнаженной. Из этого не вернуться.
Я отвечаю единственным способом, который имеет для меня смысл.
— Мне жаль, что я поставила тебя в такую ситуацию. Мне очень, очень жаль, Ло.
Его мышцы напрягаются, и он проводит рукой по волосам.
— Я хочу побыть один прямо сейчас. Мы можем заняться сексом утром, хорошо? — он покидает меня. А я опускаюсь на диван и слушаю тиканье старых дорогих часов на книжной полке.
Я сворачиваюсь калачиком в одеяле, с такой пустотой внутри.
Проходят минуты, прежде чем я действительно начинаю плакать, беспорядочные слезы, которые размазываются по лицу и вызывают сопли.
По крайней мере, меня никто не видит, но я знаю, что не одинока в своих страданиях.
Утренний секс был тяжёлым, грубым и таким эмоциональным, что у меня начинает кружиться голова. К концу секса у меня так кружится голова, что я спешу в ванную и блюю в унитаз.
— Лили, — зовет Ло, натягивая свои трусы-боксеры, когда он поспешно входит в ванную. Он становится на колени позади меня и поглаживает мою спину. — Ты в порядке. Ты в порядке, — он говорит это так, словно пытается убедить самого себя.
Я целую минуту не могу успокоиться, дрожащими руками хватаюсь за унитаз.
— Что случилось?
Я стою к нему спиной.
— У меня закружилась голова.
— Почему ты ничего не сказала?
— Я не знаю, — бормочу я, мой голос грубый и хриплый. Я встаю, чтобы почистить зубы. Я шатко нащупываю зубную щетку и пасту.
— Лили, поговори со мной, — говорит он сзади меня. Он осторожно кладет руку мне на бедро, пока я сплевываю в раковину.
Когда я заканчиваю, я поворачиваюсь и прислоняюсь спиной к стойке.
— Ты хочешь расстаться? — говорю я прямо.
Его дыхание сбивается.
— Нет. Я люблю тебя, Лил, — он берет меня за руку. — Послушай, я буду стараться изо всех сил. Мы оба постараемся.
Я не удивлена внезапным заявлением. Мы ссоримся в одну минуту, а в следующую пытаемся помириться. Именно поэтому мы так долго продержались. И я полагаю, что страх потерять друг друга всегда сильнее, чем боль, которую мы причиняем.
— Стараться больше делать что? — я хочу прояснить, в каком положении мы находимся.
— Я буду пить больше пива. Райк вчера вывел меня из себя, поэтому я выбрал крепкий алкоголь, — он делает паузу и нерешительно смотрит на меня, собираясь перевести разговор в другое русло. — Лили... мне нравится заниматься с тобой сексом, но последние две недели ты будто сошла с ума. Я едва могу думать.
— Я знаю. Мне жаль.
Но я была такой, чтобы остановить его от выпивки. Думаю, нам нужно работать над выполнением наших компромиссов, что означает, что мне нужно прекратить попытки заставить его быть трезвым, отвлекая его внимание в другое место.
Райк будет разочарован, но это лучшее, что у меня есть, не отталкивая Ло. Он нужен мне больше, чем я ему. Его порок — бутылка виски. Мой — его тело. Поэтому, когда мы ссоримся, в конечном итоге проигрываю я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты хочешь расстаться? — предлагает он мне.
Было бы проще отпустить его, вернуться к нашим обычным ритуалам, но теперь, когда он у меня есть, я не могу представить, что не буду купаться в его объятиях и получать наивысшее удовлетворение. Он — мой наркотик, который я с удовольствием употребляю, и я думаю, что именно этого он боится больше всего. Он поддерживает мою зависимость. И всегда делал это. И чем дольше мы вместе, тем дольше это будет продолжаться.
— Нет, — шепчу я. — Нет, я хочу быть с тобой.
Он притягивает меня к себе и целует в лоб.
— Мы будем лучше, — его губы касаются моего уха. — В следующий раз, когда тебе будет плохо, пожалуйста, скажи мне.
— Скажу.
Он наклоняет мой подбородок и целует меня в губы, побуждая открыть рот. Его язык проскальзывает внутрь на секунду, а затем он дышит: — Давай сделаем это правильно на этот раз, — он подхватывает меня на руки, и я обнимаю его за шею, радуясь, что вот-вот сотру все плохие моменты и заменю их хорошими.
Глава двадцать седьмая
.
— Ты можешь застегнуть мне молнию?
Ло поправляет галстук, а затем кладет руку мне на бедро. Я стараюсь не зацикливаться на том, как его пальцы прижимаются к моему боку. Мы только недавно занимались сексом и принимали душ. Я не хочу появляться на показе мод Роуз с растрепанными волосами и раскрасневшимися щеками.
Он застегивает молнию на моем платье до воротника, и от его прикосновения по моей коже пробегают мурашки.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
— Да.
Я приглаживаю волосы, доходящие до плеч, пытаясь унять нервную дрожь в животе. Я изо всех сил пытаюсь вспомнить случай до средней школы, когда я умышленно представляла кого-нибудь из друзей моей семьи. Отчасти, вероятно, это было потому, что Ло был моим единственным компаньоном в течение некоторого времени.
Скрытая, мерзкая часть меня почти желает, чтобы Роуз и Коннор никогда не встречались. Или чтобы я не подружилась с ним первой. Все, что угодно, чтобы мои два мира не сталкивались — моя семья и моя студенческая жизнь. Коннор кое-что знает. Больше, чем даже Роуз, и я боюсь, что мы совершили ошибку, не написав сценарий лжи для нашего нового друга. Но откуда мне было знать, что большинство людей сочтут личность Коннора Кобальта привлекательной? Моя удача подобна идеальному шторму.
По крайней мере, я не была настолько эгоистична, чтобы разрушить их отношения до того, как они начались. Это было бы подло.
С Райком, который следует за нами на мероприятия, стресс только удваивается. В любой момент Коннор или Райк могут проговориться моей семье, и все может быть испорчено. Более того, я чувствую себя подавленной, позволяя своей семье увидеть другую часть моей жизни. Я разделяю все на части по какой-то причине, и теперь все кажется совершенно запутанным и сложным. Если Ло чувствует то же самое, он не подает виду. Я наблюдаю, как он небрежно проверяет карточки в своем бумажнике, прежде чем сунуть его в карман.
Кто-то стучит в дверь.
— Вы одеты? — голос Коннора приглушается с другой стороны.
Ло открывает дверь, и там стоит Коннор, одетый в свой собственный костюм за тысячу долларов и с такой же дорогой улыбкой.
— Нам нужно уходить. Я не хочу опаздывать.
— Мы приедем на час раньше, — жалуется Ло. — Мы можем подождать несколько минут.
Я следую за ними на кухню, где Райк сидит за барной стойкой, печатая на своем мобильном телефоне.
— Я хочу увидеть Роуз до начала шоу, — признается Коннор. — Сегодня утром она казалась на нервах.
— Так и есть, — говорю я. — Она больше всего беспокоится о том, что никто не появится.
Я даже позвонила ей. В основном, чтобы поговорить о Конноре, но на самом деле она не рассказала мне никаких подробностей об их театральном свидании, кроме того, что он вел себя именно так, как она думала. Что бы это ни значило. Они все еще общаются, так что я могу только предполагать, что все прошло хорошо. Надеюсь, они не слишком много говорили о Ло и обо мне. Мне нужно найти время, чтобы рассказать Коннору, что Роуз не знает о некоторых аспектах нашей жизни. Например, о постоянном пьянстве Ло.