шары были более впечатляющими.
Силред осторожно отводит мои руки от лица.
– Дыши. Давай. Раз, два, три…
Следуя его указаниям, я перестаю неистово икать и начинаю вдыхать и выдыхать. После нескольких циклов он улыбается и вытирает слезы с моего лица подушечками больших пальцев.
– Вот. Так-то лучше, – говорит он, целуя уголок моего глаза. – Теперь давай немного вернемся назад.
Сзади меня раздается хриплое ворчание.
– Да, я бы хотел перейти к той части, где она сказала, что любит нас.
Я вскидываю голову и распахиваю от шока рот.
– Ронак!
У изножья кровати стоит моя голая пара и смотрит на меня черными глазами.
Я бросаюсь к нему, и он ловит меня, полностью обхватывая своими руками и крыльями. Прижавшись лицом к его груди, я позволяю себе греться в его тепле и наконец испытываю огромное облегчение.
– Ты – снова ты, – говорю я.
Он отстраняет меня и берет за подбородок, заставляя поднять на него глаза.
– Я вернулся, – подтверждает он. – Мой зверь действительно не хотел сдаваться. Я уже почти потерял надежду, но потом ты заплакала, и ему это совсем не понравилось. В конце концов, он позволил мне выйти.
– Я больше не уйду в Завесу, – обещаю я. – Не уйду, пока не придумаю, как сделать так, чтобы ты не превращался в зверя. Я так волновалась, что ты не вернешься к нам на этот раз.
– Я здесь, – говорит он, наклоняясь вперед, чтобы прикусить мою нижнюю губу. Когда мой рот открывается, он просовывает свой язык внутрь и облизывает мой язык, тихий стон вырывается наружу.
– Боги, я скучал по тебе, маленький демон. Это была чертова пытка – наблюдать за происходящим со стороны, не имея возможности выйти и быть с тобой.
– Теперь ты здесь.
– Да, – кивает он. – И я был здесь, когда ты сказала, что любишь нас. Это правда или ты просто бредила? – спрашивает он, его глаза напряженно изучают меня.
– Я не брежу.
– Ты определенно бредишь, – заговаривает Эверт. – Но давай вернемся к вопросу.
Ронак опускает крылья, чтобы мы могли видеть ребят, но продолжает обнимать меня. Я ерзаю на кровати, пока все трое пристально наблюдают за мной. Я сжимаю плед между пальцами, избегая смотреть им в глаза. Не могу поверить, что я вот так просто проболталась. Какая же я без умолку болтающая идиотка.
– Чесака. Поговори с нами.
Я вздыхаю и поднимаю глаза, чтобы посмотреть на них.
– Отлично! Да, я люблю вас. Я чертовски безумно люблю вас всех. Все, чего я хотела целую вечность, это влюбиться, и теперь я влюблена, и это…
– И это? – Силред мягко подталкивает меня.
Я встречаю его взгляд.
– Это лучше, чем я когда-либо могла себе представить. Но еще мне страшно.
– Посмотри на меня, – приказывает Ронак, и мой желудок слегка подпрыгивает от его властного тона. – Тебе никогда не придется бояться. Только не с нами. Мы – твоя стая.
– Точно, – соглашается Эверт. – И мы, твою мать, любим тебя больше самой жизни.
Мое сердце делает сальто, и рот открывается от удивления, когда он так громко заявляет об этом.
Я смотрю на других ребят, ожидая подтверждения и от них, и они спокойно смотрят на меня. Ронак кивает, а Силред улыбается.
– Вы… вы любите меня?
Эверт фыркает.
– Да, мы чертовски любим тебя. Волосы Силреда стали розовыми. У Ронака появились гребаные крылья купидона. У меня Страсть вырывается каждый раз, когда я чихаю. Если это не доказывает нашу связь с тобой, то я не знаю, что сможет.
Я вытираю нос рукавом и понимаю, что все так и есть.
Это чувство прямо здесь. Это то, за чем я гонялась всю свою купидонью жизнь. Я люблю их, и они любят меня в ответ.
И знаете что? Это действительно лучшая вещь во всех мирах.
Глава 45
Принцесса и ее советники, включая командиров повстанческих сил, спорят дни напролет. Они спорят о наших дальнейших действиях так долго, что у меня приходят и уходят месячные.
Мосси тоже приходит и уходит. Очень часто. В основном, чтобы добавить больше имен в свой любовный список. Она только что добавила туда фейри по имени Пикабу.
Мы сидим в официальной столовой и уплетаем, должно быть, ужин из двенадцати блюд. Я нахожусь между Эвертом и Ронаком, а Силред сидит напротив меня, и каждый из трех хвостов обвивает какую-либо часть моего тела. Они стали еще более ласковыми с тех пор, как я так эмоционально призналась им в любви, если это вообще возможно. Силред обвил хвостом мою лодыжку, Ронак – талию, а Эверт продолжает то и дело обматывать хвостом мое запястье, хотя я постоянно отстраняюсь, чтобы поесть.
Когда он делает это снова, я вздыхаю.
– Эверт, если ты будешь продолжать в том же духе, я что-нибудь переверну, – говорю я и возвращаю кубок на место, прежде чем из-за его хвоста пролью содержимое на платье. – Разве ты не можешь оплести удавом какую-нибудь другую часть моего тела?
Он одаривает меня порочной ухмылкой и наклоняется ближе, так что его рот оказывается напротив моего уха.
– Чесака, я перегну тебя через этот стол и подарю тебе удава прямо здесь.
Я закатываю глаза.
– Уверена, что принцесса не будет в восторге от такого поведения за обеденным столом.
Эверт лишь пожимает плечами и откидывается назад, положив руку на спинку моего стула. Как только я беру вилку, его хвост снова обвивается вокруг моей руки, вынуждая уронить ее на тарелку.
– Я сдаюсь, – говорю я с досадой.
– Хорошо. Давай вернемся в нашу комнату, и ты расскажешь мне больше о том, где ты хочешь видеть моего удава.
Я стараюсь не поощрять его, правда стараюсь. Но иногда смех просто вырывается.
– Я так рада, что ты вернулся к нам, Ронак, – слышу я голос принцессы Суры, которая сидит во главе стола.
Ронак прожевывает кусок и кивает.
– Спасибо, принцесса.
– Мне сказали, что вы и ваша стая очень помогли в обучении части наших повстанческих войск. Мы в долгу перед вами.
Ронак качает головой.
– Единственный долг, который должен быть выплачен, это долг самого короля Белуара и принца Эльфара. Это они принесли смерть и тиранию в королевство, и они ответят за это, – говорит он, его голос тверд.
Я знаю, что нападение на его остров давит на него тяжелым грузом.
Принцесса открывает рот для ответа, но не успевает произнести ни слова.
Громкий звук переполняет воздух, и вся земля начинает неистово трястись. Принцесса пытается встать, но откуда-то раздается еще один взрыв, и я вижу, как она, спотыкаясь, возвращается на свое место и руками хватается за голову.
Комната все еще дрожит, и Ронак