Тусклый свет
1. «И как в бреду, в колеблющемся пламени…»
И как в бреду, в колеблющемся пламени оплывшим воском тающей свечи, угаснувшей в сырой ночи тревожной памяти.
2. На стекле
И смятая морозная душа,тончайший мир нарисовав на стёклахиз пальм и кипарисов, не поняла, зачем же стёрла её узор рука, теплом дыша.
3. Новогоднее
Неверный блеск предпраздничных огнейи золота сусального на ёлке…А кружева плетутся долго-долгоиз тонкой паутины смертных дней.
4. «Слякотно. Холод непрошеный…»
Слякотно. Холод непрошеный.Мокрые хлопья летят,словно бы пух лебедят,сгубленных злой непогодою.
5. «Камень тянет верёвку ко дну…»
Камень тянет верёвку ко дну.а на привязи, камню покорное,сердце, тронуто хрусткою коркою,как вода на ноябрьском пруду.
В зеркалах
Я знаю, что-то да будет:то ли пожар, то ли наводнение.Всю ночь предчувствие меня душит.Ловлю в зеркалах беды отражение.
Глаза её – голубее дамасской стали,спокойные. Но на самом дне их застыло смятение.
Да только напрасно: пытай – не пытай, спрашивай или не спрашивай, —ответа не получишь, а лишь ещё больше запутаешься,и от этого станет ещё страшнее.
Нет! Тебя точно погубит дурное предчувствие.Тебе ли не знать, что все зеркала во владении дьявола?Глаза закроешь, и сразу привидится сон тягучий:невозвратное прошлое и как будто оно – настоящее.а дурное предчувствие – в будущем.
…Нескоро сбудется.
Отблески
Волосы разметались по подушке… В шелку кудрейглаза – пьянее липового цвета. Сноп солнечных лучей.
Снаружи стужа. В трубе завывает ветер.В печи огонь извивается в фантастической пляске.И кажется, эта комната — один-единственный тёплый уголок на светесреди бескрайней снежной замяти.
Пушистый снег
Свет приходил издалёка,так что в пути остывал —это и было отсчётом.Что же ещё пожелать?
Льющийся маслом лампадным,зябкое тело согрей.Большего, право, не надо.В рыбьих огнях фонарей
кружатся роем снежинки,ввысь поднимаясь с земли.Улицы, лица – чужие.В снежной могиле замри.
Кутаясь огненным вихремк небу взметённых снегов,право же, это нестрашнознать, что закончен отсчёт.
«…И лежала на блюде луна…»
…И лежала на блюде луна,словно фрукт экзотичный, диковинный,что не ведали, как и назвать.Из бокала страданий, окованного
светом вечной любви золотого литья,пить вино горьких слёз. Надо всем этим горестновозвышалось заморское блюдо – лунав ожерельи тяжёлого звёздного золота.
Прочь отчаянье терпкое снов!В непогоду накидкой дырявой укроешься —не нашедшей дорогу судьбой.Неразменной монетой из золота
остаётся на блюде чеканном лунав обрамлении ночи. Бессонные,как алмазы надежды, глазасторожат встречу утра лазурного.
Молитва
Господи!Укрепи мой дух во мнениив правоте собственного мнения,не подменив его гордыней и самомнением.Благодарю.
И ещё.
Оставь в сердце место сомнениюдля отстаивания чужого мнения.
Монолог Иуды
Подумать только, тридцать серебренников!В наше время это огромные деньги.Да за них я мог бы продатьотца, мать, братьев, сестёр,жену вместе со всеми детьми, —не то что этого нищего проповедника.
Вы только взгляните на него!Ходит в рваном грязном хитонеи без сандалий,окружил себя мытарями и блудницами,вместо того, чтобы искать покровительствауважаемых граждан нашего города,и ещё уверяет,что он – Сын Божий.
А зачем мне Царствие Божиеи благоденствие на небесах?Я хочу пользоваться благамиздесь и сейчас.Так что эти тридцать серебренниковпридутся весьма кстати.
Сам первосвященник вручилмне ихс заверениямив дружбе и покровительстве.а это уже кое-что значит.
…Вы тоже так считаете?…Ну вот видите…
«Воробьиное счастье чирикает…»
Воробьиное счастье чирикаети случайные зёрна клюёт.Если горе беду не накликает,то она стороною пройдёт.
Тоже мне! кладовая, сокровище!Света солнечного закрома.Для кого-то оно незаконное;но по праву владенья – моё
это счастье. Нахохлилосьв ожиданьи погожего дня.Всё ждало и упрямо надеялосьна удачу, судьбу и себя.
Блюз под дождём
Блюз!За тёмным набухшим окном,в резком круге, очерченном лампой,на натянутых струях дождяночь разыгрывала вариациив стиле блюза.
Под напором, под спудом, давясьбесконечною импровизацией,ночь всю ночь свой неистовый блюзпредлагала взахлёб. В буйном танце прорвавшись,
через толщу потоков водыобратилась невольничья Африкатёмным ликом богини Луныв бесконечность пространстваи времени.
Статуэткой эбеновой тьмыв леопардовой шкуре дождя —прочь! в ночь — через двери закрытыени себя, ни воды не щадя,рвался блюз.
И звуки, и воды текли.То всемирным потопом обрушась,то совсем замирая вдали,ночь играет на крышах — слышишь? —блюз.
Весенняя ночь
На ногах не стоять — я мертвецки пьян.От меня даже звёзды шарахаются. Ночь – не в ночь. Не уснуть. Ах, весна, не буянь!наговорами вьюги-знахаря
не унимешь переполох молодого разгула весеннего.От зари до зари по набухшей земле. Мне уснуть невмочьв эту гулкую ночь воскресения.
«Куда несут по бездорожью…»
Куда несут по бездорожьюшальные крылья за спиной?Тоску звериную, острожьюне расплескать в пыли густой.
Лишь радость искрится на плёсах —речная светится волна.Куда тебя ещё заносит?а вдоль дороги – трын-трава.
Трава-полынь, трава-мурава.а что такое – трын-трава?Чем: безрассудством иль отвагой —в ночи она напоена?
А напрямик сияют росы,луна в воздушной синеве,и крупно стынут звёзд горошинысквозь трель ночного соловья.
Где трын-трава стоит, по пояссклонившись к дремлющей реке,у тишины покоя проситспалённая ветрами степь.
Протоки моют Млечный Поясв далёких всполохах зарниц,а на краю обрыва кореньзаветной клад-травы зарыт.
Какие беды и напастисквозь дрёму ночи донеслисухой настой на ветре странствийпрогорклых запахов земли?
Пробуждение
Труби, трубач,труби, трубач,встречай зарю.а ты, скрипач,не плачь, скрипач,ликуй вовсю.
Вот-вот забрезжится заря,и солнце жарколаскает травы янтаряпалящей лаской.
Проходит времясмерть-палач,но в первых краскахтрубит трубач,трубит трубач,что жизнь – прекрасна.
«Этот солнечный луг…»
Этот солнечный луг —одуванчиков море.Золотое вокругвперемежку с зелёным.
А небес синевазаклинает участьем.Солнце щедро с утраодарит землю счастьем.
Навсегда золотымвперемежку с зелёнымбудет мир молодым,в это утро влюблённым.
«Я купила обратный билет…»
Я купила обратный билетв город детства, что врезался в сердце.…Тот же дом, тот же сад, тот же светрасплывается в мареве зыбком.
Те же камни на улице тойда погожий денёк по соседству.А в пыли по колено бредётбосоногое горькое детство.
Тот, кто ищет, конечно, найдётотрезвляюще верное средстводля забвения прошлых невзгод.Бесприютное детство – в наследство.
Эта истина птицею влёт.Между «стало» и «может быть, станется»в бездорожьи увязших колёсумопомрачительная дистанция.
Полёты во сне и наяву